Сара Дуглас - Чародей

Борнхелд нахмурился, но Фарадей слегка кивнула женщинам.

— Да? — спросил Борнхелд, когда Юдит сделала реверанс. Рядом с этой грациозной женщиной он всегда чувствовал себя слоном.

— Сир, — сказала Юдит, — прими мои поздравления. Надеюсь, твое царствование будет долгим и благотворным. Заверяю тебя в своей преданности. Если понадобятся мои услуги, всегда буду готова их оказать. Сир, — голос Юдит чуть изменился, и Борнхелд едва не скривился. Он знал, что за этим последует. Ведьма хочет о чем-то его попросить. — Сир, я прошу о милости.

Можно не сомневаться, попросит сейчас большую ренту или поместье. Борнхелд затосковал. Вдовствующие королевы всегда были обузой.

— Я не оправилась от горя, сир, поэтому прошу позволить мне не появляться при дворе. У тебя теперь свой двор и красивая молодая жена. — Юдит поклонилась Фарадей и слегка улыбнулась. И снова повернулась к Борнхелду. — Эмбет, леди Тэар, предложила мне приют в ее доме. Поэтому я прошу позволить нам не появляться во дворе Карлона. В Тэаре мы будем проводить время более спокойно.

Борнхелд удивился. Что? Не надо денег? И драгоценностей? Всего лишь не бывать при дворе? Замечательно. Он благодушно махнул рукой.

— Можешь принять мое разрешение, Юдит.

— Сир, я хочу уехать сегодня, если ты не возражаешь, — смиренно сказала Юдит. Возле дома их с Эмбет уже поджидали кареты.

— Что ж, пожелаю тебе счастливого пути, Юдит. И тебе, Эмбет. Возможно, как-нибудь я вас навещу. Как только поставлю на место отверженных.

— С нетерпением буду ждать встречи, сир, — пропела Юдит.

— И, снова присев в глубоком реверансе, она глянула в глаза Фарадей и вместе с Эмбет поспешно покинула Лунный зал.

— Фарадей печально смотрела им вслед. Как бы ей хотелось уехать с ними. Они хотели не только набраться сил, но и дождаться Аксиса. Если Аксис жив и двинет свое войско против Борнхелда, наверняка проедет мимо Тэара. Когда это произойдет, Юдит скажет ему, что Приам назвал его своим полноправным наследником. Фарадей мысленно улыбнулась. У Юдит для Аксиса был еще один, не менее потрясающий, сюрприз.

Азур лежала под легким покрывалом, прислушиваясь к дыханию Ривки. В Сигхолте они прожили шесть недель, и за это время женщины еще крепче сдружились.

Эти недели показались Азур счастливейшими в жизни. На горе Великого Когтя ей тоже нравилось, и икарийцы ее там приняли, но настоящую свою нишу она нашла в Сигхолте. Велиар, пораженный ее умением обращаться с Волчарой и стремлением стать полезной, поставил под ее начало тридцать шесть лучников.

Удивлению лейтенанта, да и всех прочих, не было предела: Азур оказалась прирожденным лидером. Отряд ее сделался самым дисциплинированным, организованным и веселым в гарнизоне. При этом ни один из тридцати шести воинов ни разу не попенял на то, что командует ими женщина. В крепости было три тысячи мужчин и две женщины, и это обстоятельство могло бы вызвать неудобства, но ханжой Азур не была, и, несмотря на ее красоту, уже через неделю большинство мужчин испытывали к ней искреннее уважение как к профессионалу, а на пол ее особого внимания не обращали. Ценили ее больше как стрелка да обладателя гончих. Алаунты, по три собаки и больше, следовали по ее пятам, словно тени.

Велиар, однако, не смог остаться бесчувственным к красоте молодой женщины — в этом и заключалась дилемма Азур. Она вздохнула и осторожно спустилась с постели. Быстро надела мужские бриджи, сапоги со шпорами и легкую рубашку. Схватила жакет и выскользнула из комнаты. Сикариус, спавший возле кровати, выскочил из дверей первым.

Ривка открыла глаза в тот же миг и задумалась: когда же Азур во всем ей признается?

Азур слетела по ступеням крепости, кивнула часовому и быстрым шагом направилась к конюшне. Она любила верховую езду в предрассветные часы. Свежим утром лучше думалось, а днем кипучая жизнь Сигхолта втягивала ее в свой круговорот. За Азур увязались еще две гончие, от остальных она отмахнулась: свора отвлечет ее от размышлений.

Посвистывая, Азур пошла к стойлу Белагеза. Объезжать жеребца она начала несколько недель назад. Зная, как трудно справиться с конем, Велиар не мог поверить, что Азур удастся усидеть на нем более пяти минут. Но Белагез, похоже, почувствовал к ней уважение и, хотя иногда слишком сильно натягивал удила, вел себя вполне прилично. Когда впервые Азур выразила желание объезжать жеребца, Велиар переглянулся с Магаризом и пожал плечами. Ну что ж, Белагеза надо прогуливать, и, если Азур сможет с ним справиться, пусть возьмет эту обязанность на себя.

Поводила скребницей по серым бокам жеребца и набросила на него легкое седло. Крепко натянула подпругу, подождала немного и подтянула еще. Мгновенно взнуздала, открыла дверь стойла и вывела Белагеза в темный двор. Три гончие терпеливо дожидались у ворот. Азур взлетела в седло.

Кивнула троим караульным — они привыкли уже к ранним ее прогулкам, и весело поприветствовала мост.

На другой стороне легонько пришпорила коня и помчалась встречать восход солнца над Уркхартскими горами.

Остановившись на вершине, затаила дыхание, словно впервые увидела открывшуюся ей великолепную панораму. Прямо под ней — мерцающий в предрассветном свечении Сигхолт, затихшее озеро курится нежным горячим туманом. Азур соскочила с седла и уселась на камень — смотреть, как солнце будет вставать над Аваринхеймом. Солнце поднялось над далеким лесом, и она чуть ли не готова была поклясться, что тот кивнул ей зеленым пологом. Азур, однако, себя не обманывала: у Аваринхейма и аваров свои проблемы. Зачем им нагружать себя ее собственными? К тому же и Аваринхейм, и авары ждали Фарадей, и никого больше.

Глянула вниз, на крепость. Мысли вернулись к Велиару. Первоначальную неловкость они преодолели быстро. Лейтенант ясно дал понять, что не питает неприязни за нападение в Смиртоне на собственную персону.

«Ты можешь загладить вину, если докажешь свою полезность», — сказал тогда Велиар, и Азур тут же принялась доказывать: она работала на пределе возможностей, и стрелки ее стали лучшими в гарнизоне. В глазах Велиара она читала одобрение, а высказанная им похвала привела ее в полный восторг. Ей нравилось с ним общаться. Может, благодаря этой дружбе шесть недель в Сигхолте стали для нее такими счастливыми.

Однако последние десять дней Велиар явно хотел перевести дружеские отношения на более интимный уровень. Накануне он пришел к ней в конюшню, когда она чистила Белагеза, и, смеясь, обнял ее и поцеловал. То, что поначалу могло показаться дружеским поцелуем, вдруг затянулось, пока Азур не отстранилась. Она испугалась не Велиара, а собственного удовольствия. Он попросил ее провести с ним ночь и пустить его в свою жизнь. Глаза Азур наполнились слезами, и Велиар тут же раскаялся. Чтобы не обидеть его, Азур легонько его поцеловала и попросила дать ей ночь на раздумье.