Вольфганг Хольбайн - Кольцо нибелунгов

Сегодня Регин гордился своим учеником. Зигфрид с удовольствием вытер лезвие остывшей косы кожаной тряпкой. Инструмент получился очень хороший, и он наверняка сослужит отличную службу крестьянину, который его купит. Регин стоял у входа в кузницу и любовался воспитанником, освещенным сиянием раскаленных углей. Юноша даже не надевал кожаный передник, и искры, летевшие во все стороны во время работы, впивались в его голую кожу, но он, казалось, не ощущал боли.

Зигфрид помахал косой налево-направо, словно мечом.

— Осторожно, — предупредил Регин. — Если ты сейчас ударишь лезвием обо что-то, то вся работа пойдет насмарку, ведь металл еще не полностью остыл.

Зигфрид просиял: эти слова кузнеца были для него лучшей похвалой.

— Начну делать еще одну!

Регин покачал головой:

— Сначала — ужин.

— Но я хочу учиться! — запротестовал Зигфрид.

Регин протянул ему влажную тряпку, чтобы юноша вытер пот со лба.

— Ты и так учишься изо дня в день, — сказал кузнец. — Однако нельзя ускорить процесс обучения, как нельзя заставить дерево расти быстрее, если все время его поливать, вместо того чтобы уповать на дождь.

Зигфрид вытер тряпкой лицо и спросил:

— А знаешь, что бы мне хотелось выковать?

Кузнец вздохнул:

— Ну конечно, знаю. А ты, Зигфрид, знаешь мой ответ.

— Но ведь это было бы для меня, а не для войны, — возразил юноша. — Я хочу научиться обращаться с оружием. А что, если сюда явятся солдаты? Мне же придется защищать нас!

— И правда, каждую ночь ворочаюсь, не могу заснуть — так переживаю, что какой-нибудь король захочет завоевать мою кузницу, набитую сокровищами, — проворчал Регин, дружелюбно похлопав Зигфрида по спине. — Надеюсь, до того как он это сделает, мы успеем поужинать.

Зигфрид неохотно отложил инструменты и забросал угли песком.

— Мне не нравится, когда ты надо мной смеешься. Мне ведь исполнилось семнадцать! Я уже мужчина!

Было очевидно, что Зигфрид мечтал о приключениях. Они были ему необходимы. Лес давным-давно стал слишком мал для его сильной и храброй натуры. Юноша напоминал медведя, закованного в цепи. Вкусная пища и забота Регина не могли помочь ему чувствовать себя счастливым. Зигфрид не получал того, что ему было нужно: приключений, подвигов, славы и чести. Кузнец надеялся, что сумеет подготовить мальчика к скромной жизни, как он обещал Лине, но это, судя по всему, было невозможно.

Они вошли в пристройку, и Зигфрид сел за стол. Регин налил ему два половника супа в деревянную миску, и юноша тут же набросился на еду.

— Однажды ты захлебнешься, если будешь есть так быстро, — улыбнулся кузнец, — и тогда не получится из тебя великого воина.

— Мета говорит, что меня взяли бы в любое войско соседних королевств, — пробормотал Зигфрид с набитым ртом.

— Мета? — Регин презрительно скривился. — Она потеряла на войне мужа и двух сыновей. Могла бы быть и поумнее.

Ему не нравилось, что Зигфрид встречался с женщиной, которую интересовало только его мужское достоинство. Впрочем, она не была исключением. Мужчины в деревне не любили Зигфрида, потому что не было ни одной женщины, которая не косилась бы на его роскошные бедра. Зигфриду легко было бы завоевать сердце любой девушки, но, к счастью, он еще не разбирался в правилах этой игры.

— А вот селяне говорят, что скоро саксы и датчане будут воевать, — продолжил мальчик.

Регина эта новость не обрадовала. Она означала новое беспокойство. Со времени падения Ксантена больших войн больше не было. Если Хъялмару удастся победить Саксонию, то его власти на севере будет уже нечего противопоставить. С другой стороны, если Талрих заставит Хъялмара пойти на унизительное мирное соглашение, то король Дании ослабеет как никогда.

У Регина не было желания думать о политике и войнах, а также о том, почему одно всегда следует из другого. Но он знал, что судьба Зигфрида тесно связана с судьбой Ксантена. Регин не собирался отправлять приемного сына на верную смерть, объявив его законным наследником Зигмунда. Он надеялся, что боги позволят мальчику жить в мире и спокойствии.

— Мы должны ковать оружие, — настаивал на своем Зигфрид. — Цены на него растут.

— Никакого оружия, — недовольно проворчал Регин. — Ты же знаешь, что я думаю по этому поводу.

Зигфрид вздохнул. Конечно, он это знал, ведь Регин не переставал повторять, что он против всякого оружия.

— Может, нам стоило бы тогда поехать ко двору Ксантена, — предложил Зигфрид. — Даже если мы не будем ковать оружие, латы и инструменты там все равно понадобятся. — Он положил себе добавки из котла.

Регин старался найти ответ, который не разочаровал бы упрямого воспитанника. Несостоявшиеся мечты и надежды были как вода, которая капает на камень и медленно его пробивает.

— Мы поедем ко двору, — помедлив, ответил кузнец.

Зигфрида так изумили его слова, что он выплюнул суп прямо в тарелку. Регин напомнил себе, что нужно бы подучить мальчика хорошим манерам.

— Правда? Мы поедем в Ксантен?

Зигфрид в своей жизни уже видел деревни и пару городов. На ярмарках он смотрел на скоморохов и посещал небольшие турниры. Но он еще никогда не был при дворе. Все, что он знал об этом, рассказали ему проезжие наемники.

Было еще кое-что. Ксантен находился в тех краях, через которые пролегал путь на север. А на севере была Исландия. Зигфрид никогда не рассказывал Регину о своей встрече с Брюнгильдой, но он постоянно думал о девушке, которая тогда победила его у ручья. Она оставила ему воспоминание о себе. Когда приближалась гроза, у Зигфрида начинало болеть левое запястье. Ему казалось символичным, что в ночи, во время дикого ненастья, он всегда вспоминал о юной воительнице.

Если они доберутся до Ксантена, то смогут побывать и в Исландии! Юноша думал о Брюнгильде уже три года, испытывая тайное страстное желание. Три долгих года. Иногда он чувствовал такое отчаяние, что не мог справиться с собой.

Регин задумчиво покачал головой.

— Мы поедем ко двору? Да. Мы поедем в Ксантен? Нет.

Зигфрид удивленно взглянул на него и спросил:

— Но если мы не поедем в Ксантен, то куда же тогда?

В течение нескольких дней Регин раздумывал над ответом на этот вопрос. Он понимал, что Зигфриду нужна была возможность испытать свою силу и удовлетворить юношеское любопытство. Однако при дворе в руках врага он быстро столкнется с неприятностями. Кузнец допускал, что Ксантен — это и в самом деле судьба Зигфрида, но давно для себя решил: богам придется приложить немало усилий, чтобы заставить его, Регина, отдать несмышленого мальчонку своре варваров.

— Мы поедем в Бургундию, — проворчал он, стараясь не смотреть на своего воспитанника.

На мгновение Зигфриду показалось, что вся жизненная сила вытекла из его молодого тела. Он побледнел и, осторожно поставив миску на стол, переспросил: