Вольфганг Хольбайн - Кольцо нибелунгов

С другой стороны, уже через несколько дней она со своим супругом поедет в Ксантен, и тогда им придется встречаться с Брюнгильдой лишь пару раз в году, и то по каким-нибудь формальным поводам. Мысль об этом навела Кримгильду на размышления о другой проблеме, которую стоило обсудить.

— Гернот, а каким будет твое будущее?

Услышав вопрос, он опешил, ведь в их династии младшему принцу не была предопределена никакая роль, да он этого и не хотел.

— Какое будущее?

Кримгильда перевела лошадь через чистый ручей, холодная вода которого напоминала о приближении зимы.

— Бургундия стала больше, чем во времена отца, да и Ксантеном с Данией не под силу править одному человеку. Если Гунтеру не хватит ума посадить тебя на трон Исландии, то мы с Зигфридом с радостью доверим тебе Данию.

Любовь к Эльзе сделала из Гернота мужчину в большей степени, чем он сам подозревал. Мальчишка, которым он был всего несколько месяцев назад, услышав такое предложение, просто развернулся бы и убежал. Сейчас же Гернот остановился и соскочил с лошади.

— Я не был рожден королем, — ответил он, — и не был воспитан королем.

Спешившись, Кримгильда привязала лошадь и улыбнулась. Брат и сестра уселись на поросший мхом камень.

— Ни того, ни другого не нужно, чтобы стать хорошим королем. Зигфрид был рожден, чтобы сидеть на троне и править, но вырос кузнецом. В Гунтере течет кровь династии королей Бургундии, но ему пришлось быть военачальником при Гизельгере. А теперь они оба надели короны огромных королевств.

Герноту всегда было легко жить сегодняшним днем, но после того, как он влюбился в Эльзу, ему приходилось все чаще задумываться об их будущем. Стать наместником короля в провинции было, конечно же, заманчивым предложением, но Гернот не мог на это пойти, ведь тогда его женитьба на любимой девушке стала бы невозможной. Кровь Тронье была не столь благородной, как кровь королей Бургундии.

— Я не знаю, могу ли я…

Кримгильда положила руку ему на плечо.

— Тебе необязательно отвечать здесь и сейчас. У тебя еще есть много дней и даже недель, чтобы принять решение.

Он усмехнулся:

— По крайней мере, одно я могу сказать тебе точно. Если мне придется выбирать, то я выберу Данию. Исландия для меня неподходящее место.

Кримгильда чмокнула его в щеку.

— Ах, мой дорогой Гернот, что бы я делала без твоего благородного сердца?

Для Бургундии это был удачный год, хотя он и начался с неудачной битвы с драконом и смерти короля. Вот уже в третий раз за несколько месяцев в Вормсе играла музыка, стояли накрытые столы, а улицы были празднично украшены. Двойная свадьба в церкви должна была превзойти все предыдущие праздники, в том числе празднество в честь победы над Фафниром и ликование после триумфального возвращения из похода против Хъялмара. Дети собрали осенние цветы и настолько густо засыпали ими церковь, что здание буквально купалось в цветах. Солнечные лучи, проникая сквозь разноцветные витражи, освещали неф церкви, окрашивая его в яркие тона. Свет и радость царили повсюду.

Сообразно традиции, будущие супруги направились к месту венчания пешком. Жених и невеста держались за руки, и обе пары шли рядом. Гунтер и Зигфрид надели рубашки с гербами своих династий, а на головы водрузили гордые короны. Из уважения к христианству ни у кого на поясе не было ни меча, ни кинжала. Несмотря на теплую погоду, на обоих женихах были роскошные меховые накидки.

Кримгильда облачилась в белое платье с длинным шлейфом и изящным поясом из переплетенных серебряных нитей. В ее волосах сверкала диадема. На Брюнгильде было очень узкое темно-синее, казавшееся почти черным платье, немного расклешенное от бедер, чтобы королева могла идти. Она отказалась от украшений, а волосы заплела точно так же, как в тот день, когда сражалась с Гунтером на Поле Огня и Льда.

Четыре гордых потомка королей шли впереди торжественной процессии по улицам Вормса, окруженные ликующими горожанами, которые не могли сдерживать свою радость. За ними следовали благороднейшие мужчины и женщины двора во главе с Гернотом, Хагеном, Эльзой и военачальниками. Воздух был настолько наполнен восторгом и любовью, что молодому принцу с трудом удавалось не смотреть на свою возлюбленную и не брать ее за руку. Они договорились признаться во всем Хагену, как только подвернется удачный случай. К тому же Зигфрид намекнул Герноту, что для этого нужно, чтобы венчание прошло как по маслу.

Группа свернула к небольшой площади перед церковью, которую со всех сторон охраняли солдаты. Когда пение труб возвестило о прибытии королей, раздался приветственный звон церковных колоколов.

Зигфрид почувствовал, что у принцессы дрожат руки.

— Ты боишься этого шага? Ты еще не готова стать моей женой? — тихо прошептал он.

— Нет, — улыбнулась в ответ Кримгильда. — Я немного волнуюсь от радостного ожидания.

Услышав слова сестры, Гунтер почувствовал то же самое и повернулся к Брюнгильде.

— А ты, любимая? Ты рада, что через несколько минут станешь королевой Бургундии? — спросил он.

Брюнгильда не смотрела на него. Ее взгляд был прикован к нефу церкви, словно это был крест, к которому сейчас ее начнут прибивать.

— Я бы отказалась быть королевой Исландии только ради того, чтобы стать королевой Бургундии. Позвольте мне проверить, правильно ли я поступила, променяв одно на другое.

Гунтер не ждал такого ответа, но он не уловил в словах Брюнгильды скрытой враждебности. Казалось, исландская королева начинает свыкаться с ситуацией.

Дверь церкви открылась. Прохладный ветерок подхватил лепестки цветов и закружил их над площадью. Настроение было настолько праздничным, насколько того требовал повод.

Эльза краем глаза заметила, что ее отец замедлил шаг и остановился перед ступенями, ведущими в церковь. Она обернулась, но Хаген быстрым жестом указал ей следовать дальше.

— Я займусь здесь приготовлениями к обратному пути.

Конечно же, Эльза знала, что он лжет. Несмотря на то что далеко не все бургунды склонялись к новому вероисповеданию, большинство из них достаточно спокойно относились к богу христиан и продолжали молиться древним богам, стараясь при этом не попадаться на глаза королю, чтобы не раздражать его. Хаген же был всегда чрезвычайно прямолинейным в своем отказе от христианства, хотя и старался не конфликтовать по этому поводу с Гунтером. Учение о всепрощении и покорности казалось ему слабым, отвратительным. Это было учение для трусов и слабаков. Отказавшись войти в церковь, он выразил сегодня свой протест христианству и даже не думал это скрывать.

На площадь упала тень, и только сейчас присутствующие заметили, что вокруг Вормса начали собираться тяжелые серые тучи.