Дженни Вурц - Страж штормов

Юноша зашагал по сводчатым коридорам вслед за королевским отрядом, и ему показалось, что булыжник под его ногами трясется от грохота марширующих сапог. Самая могучая в Кейтланде крепость не устояла против человеческого предательства.

С чувством растущей недоверчивости Эмиен пересек главный зал крепости, почти не замечая его пышного убранства, и занял место по левую руку от Татагрес. Юноша уставился на золотой обруч на шее колдуньи, сосредоточившись на его блеске и стараясь отогнать мрачные мысли.

По приказу короля стражники очистили место перед возвышением, на котором стояло кресло, прежде принадлежавшее Килмарку. Усевшись в это кресло, Кисберн зачарованно наблюдал, как пираты подтащили пленника к возвышению. Они изо всех сил натянули цепи, удерживавшие руки Килмарка, и тот, стоя перед королем, уставился на своего победителя с непримиримой злобой. Килмарк тяжело дышал, с его руки капала кровь, оставляя ярко-алые следы на белом мраморе, но он упорно молчал. Что преобладало в этом молчании — упрямая гордость или безнадежность, — не мог отгадать ни король, ни его приближенные.

— Еще недавно ты наводил ужас на мореходов. А сейчас твоя гавань почему-то пуста. — Кисберн тонкими, унизанными перстнями пальцами погладил леопардовую шкуру на кресле, его лицо выражало откровенное злорадство.

— Куда же ты послал свои уцелевшие корабли?

Бывший повелитель Скалистой Гавани ухмыльнулся:

— Я послал их в преисподнюю, поэтому тебе их не достать.

Державшие цепи рванули их на себя, выворачивая Килмарку плечи. Тот ответил еще более яростным рывком, и один из его мучителей, заскользив ногами по гладкому полу, врезался боком в корзину с гипсовыми грушами. Корзина перевернулась, фрукты разлетелись на куски, а бывший пират громко выругался, пытаясь не упасть. Килмарк воспользовался тем, что натяжение цепи ослабло, и дерзко вытер кровь со лба, испачкав кровью здоровую руку. Но эту демонстрацию храбрости свел на нет злобный выкрик человека с белым флагом:

— Он лжет, ваше величество! Уцелевшие корабли ушли прошлой ночью, битком набитые трусами. Большинство людей служило Килмарку против воли, и они не захотели, чтобы их поджарили, как свиней.

Короля, казалось, не убедили эти слова. Он сделал знак одному из бывших пиратов, тот повернул свою алебарду лезвием вниз и взмахнул ею, словно дубинкой. Буковое древко с медными заклепками взлетело и опустилось на спину Килмарка; тот резко втянул воздух сквозь зубы и перестал ухмыляться.

Человек с белым флагом засмеялся, но все остальные смотрели в зловещем молчании, как поблескивающее медью древко наносит удар за ударом.

Эмиен съежился, борясь с тошнотой. Он не расслышал хриплых слов, вырвавшихся из глотки Килмарка, не расслышал и недовольного ответа Кисберна. Зазвенела цепь, пират с алебардой нанес еще один удар, на пол закапала кровь.

От злорадства, написанного на лице короля, Эмиену стало не по себе. Скорее всего, Килмарк сказал правду, но король, желая отомстить за поражения, которые в прошлом терпел от повелителя Скалистой Гавани, не давал знака прекратить избиение. Эмиен почувствовал, как у него сжалось в груди; вслед за тошнотой нахлынул холодный страх, что когда-нибудь он сам может оказаться в цепях. Воображение нарисовало ему выстроившихся в ряд обвинителей: погибшего отца, мать, сестру и тех моряков, над которыми он издевался на пинасе после крушения «Ворона». Далее следовали четыре матроса, проданные на галеры на Скейновой Границе, за ними — юный королевский паж и толстый стражник, которого он обыграл, смухлевав в карты. При звуке каждого удара Эмиен вздрагивал, чувствуя, как по его спине течет холодный пот.

Офицеров это развлечение скоро утомило, но Кисберн не унимался. Избиение продолжалось, и наконец Эмиен прижал ладонь ко рту, боясь, что его вот-вот стошнит. Заметив это, Татагрес встала, обошла стул, который в запале перевернул орудующий алебардой пират, и обратилась к королю:

— Ваше величество, пленник больше не представляет для нас опасности. Тьенз в этом уверен. А пока Килмарк у нас в заложниках, нам не страшны те капитаны, которые до сих пор хранят ему верность. Конечно, демоны в любом случае захватят уцелевшие корабли, и все же не стоит пренебрегать здравым смыслом.

Пират неуверенно опустил алебарду, а Кисберн, небрежно махнув рукой, велел отвести пленника в темницу восточной башни. Килмарк еле держался на ногах, и Эмиен невольно закрыл глаза, когда его проводили мимо.

Потом слуга налил всем вина, чтобы отпраздновать победу, и главный лорд-генерал отдал приказ разместить в крепости королевские войска.

Человек с белым флагом вызвался закрыть плавучий бон в гавани. Он ушел в сопровождении младшего офицера и двух королевских солдат, а еще нескольких солдат разослали с разными поручениями: кого — обыскать город, а кого — занять пост в приемной. По измятым коврам и залитому кровью мраморному полу торопливо стучали тяжелые сапоги. Легендарная мощь Килмарка была сломлена, и его солдаты спешили выполнить приказы короля-победителя, не сомневаясь, что их ждет слава и богатая добыча.

Как только на маяк были посланы люди, а вернувшиеся из города доложили, что все улицы и дома пусты, слуги принялись наводить порядок в зале. Погрузившись в свои мысли, Эмиен почти не обращал внимания на суету.

Наконец в зал позвали Тьенза, и главный лорд-генерал, офицеры, лорд Шолл и Татагрес уселись на возвышении, чтобы провести первое совещание победителей. Они обсуждали ближайшие планы, а сын рыбака из Имрилл-Канда, сидя чуть в стороне, наблюдал за ними и думал о том, как поменяться местами со своей повелительницей.

Конвоиры швырнули Килмарка в темницу, в которую он сам не так давно приказал бросить Джарика. Король отступников, весь в крови и синяках, лежал не шевелясь, пока его приковывали к стене. Шумно злорадствуя, солдаты заперли дверь и ушли, даже не приставив к камере стражу.

Прошел час, другой, и вдруг под полом еле слышно звякнул металл. Один из камней сдвинулся, приподнялся, и из подземного хода раздался тихий шепот:

— Господин?

Килмарк наконец пошевелился, звякнув цепями, повернул голову и распухшими губами пробормотал:

— Охраны нет.

— Святые огни! — фыркнул человек, который отодвинул камень. — Видать, они полные глупцы.

Килмарк молча ждал, пока его собеседник окажется в камере и достанет свечу и огниво. Скоро загорелся слабый свет, озарив лицо флейтиста, под музыку которого недавно танцевали пьяные пираты, празднуя сдачу крепости. За флейтистом появился и один из давешних танцоров — от него все еще разило вином, но теперь он больше не веселился и был вооружен до зубов. Достав из кармана ключ, он склонился над Килмарком и быстро отомкнул оковы.