Иван Магазинников - Печатник. Печать Тьмы

Хорт выругался, выхватил у опешившего Рорка топор и бросился на помощь. Он подскочил к уморышу и что было сил рубанул сверху и наискосок, как это делают дровосеки, отделяя крупные сучья от ствола. Но плоть монстра оказалась не мягче дерева, и лезвие топора прорубило плечо едва ли до середины, увязнув в нем. Тварь зашипела, но жертву свою не выпустила.

— Бритва, пригнись! — Комар выскочил из трактира и подбежал к сражающимся. Вытянув вперед обе руки, он с хэканьем спустил рычаги метателей, — Н-на, тварь, получай!

Оба болта угодили точно в цель, и глаза уморыша лопнули, словно перезрелые виноградины. Тварь взревела, потеряв зрение, и на краткий миг ослабила хватку. Этого хватило Бритве, чтобы выскользнуть из объятий монстра, пожертвовав своим жилетом. Отбежав в сторону, здоровяк вырвал из поленницы дров ствол длиной в почти в три руки и снова ринулся к твари.

— Поберегись, здесь злые цирюльники бошки сшибают! — орал он, замахиваясь.

Хорт пригнулся, пропуская бревно над головою. Мощный удар буквально вмял височную кость уморыша в голову, а шея его с противным хрустом вывернулась под неестественным углом.

— Взгляни на мир под другим углом, мрель! — мстительно выкрикнул громила, снова замахиваясь.

Айвен недоуменно уставился на порождение Тьмы: интересно, как он смотреть-то будет, без глаз? Но, похоже, их отсутствие не слишком мешало монстру. Он сжал свою голову между ладоней и одним рывком вправил себе шею. Потом гомункул вырвал топор из своего плеча и довольно точно швырнул его в Бритву. Лысый отмахнулся от летящего оружия своей оглоблей и тут же перешел в наступление, что было сил ударив тварь в солнечное сплетение концом палки и сбив его на землю.

— Бей гада! Руби ему руки-ноги! — скомандовал Хорт и сам бросился к поверженному чудовищу. Комар подхватил топор, покрытый густой черной жидкостью, заменявшей уморышу кровь, и шагнул следом за атаманом.

Айвен, Рорк и Рыжий тем временем пытались одолеть вторую тварь. Вся правая половина лица Рыжего уже превратилась в сплошной синяк от мощного удара локтем, а Айвен припадал на левую ногу. Правда это было не боевое ранение — он просто споткнулся, увертываясь от лап неуклюжего уморыша. Монстр же был цел и невредим, если не считать пары мелких порезов и выбитого зуба, и даже не вспотел. Впрочем, как и все прочие порождения Тьмы, он никогда не потел. И не уставал. А вот разбойники уже начали тяжело дышать, и долго продолжаться эта игра в кошки-мышки не могла — все это прекрасно понимали, в том числе и гомункул. Заметив, что движения людей становятся скованнее, он удвоил усилия и смог дотянуться до замешкавшегося "пузыря". Со стороны казалось, что он лишь легонько ткнул юношу в бок, но на самом деле удар был невероятно силен. Легкие Айвена разом покинул воздух, а сам он покинул бренную землю, отправившись в полет к стене "Угрюмого булочника". Бах! Основательно приложившись спиной о бревна, вор клацнул зубами так, что аж в ушах зазвенело. Похоже, со дня их прошлого столкновения, трактирная стена не стала мягче.

Рорк вдруг зажал кинжал между зубов и упал на землю. Быстро перебирая руками, он прополз под телегою и оказался за спиной твари. Заметив его маневр, Рыжий усилил натиск, отвлекая на себя внимание и одновременно стараясь не попадаться под удар, наученный печальным опытом своего менее удачливого приятеля, познавшего прелесть свободного полета.

— Эй, вот он я ну, давай же! — крикнул Рыжий, опуская свою дубинку.

Утробно заурчав, уморыш шагнул вперед. И в этот же момент позади него вдруг выросла фигура Рорка.

— Отведай-ка геферской стали, тварь! — закричал он, вонзая кинжал монстру в левый бок, между ребер. — Получай… — башмачник рванул оружие, буквально разрывая плоть существа и кроша ребра. Стальной клинок, купленный у хешемского торговца за целый кошель серебра, оправдал свою цену, без особых усилий распоров бок гомункула.

— Может, моя дубинка и медяка не стоит, зато бьет на целый золотой динар, — развернувшись на пятке, Рыжий со всей дури врезал в тот же бок. Остатки ребер хрустнули, и из нанесенной раны выплеснулся целый ком черной жидкости. Липкая масса вытянулась толстой струной в направлении Рорка.

— Осторожнее! — воскликнул Айвен, но опоздал. Конец "струны" ударил в разбойника и вонзился ему в живот. Черное щупальце, торчащее между ребер уморыша, зашевелилось, запульсировало и начало сокращаться, подтягивая к себе нанизанного человека. Лицо Рорка безумно исказилось, он с остервенением бил кинжалом по кошмарному отростку, но лезвие без сопротивления проходило через сгусток Тьмы, не причиняя ему вреда. Он был обречен, но еще не понимал этого, как и Рыжий, обрушивший на монстра шквал ударов, пытаясь отвлечь его на себя.

"Пузырь" с трудом поднялся, опираясь на стену. В голове звенело от удара, а при каждом вдохе грудь пронзала острая боль. Взгляд юноши упал на второго уморыша. Ослепленная тварь извивалась на земле под ударам меча и длинной оглобли, а неподалеку стоял Комар и методично всаживал в нее болт за болтом из своего метателя. Вся земля была залита черной кровью. Тьмой, что текла по жилам темнобестий, и которая сейчас сминала внутренности умирающего Рорка.

— Хорт, Бритва — назад! Гнебек, на помощь! — закричал юноша и бросился на помощь, не обращая внимания на резанувшую ребра боль. Но он снова опоздал с предупреждением.

Десятки черных щупалец вдруг ударили во все стороны от лежащего монстра. Одно из них вонзилось в бревно, разбивая его в щепки, а второе обмоталось вокруг запястья лысого разбойника и дернуло, пытаясь переломать ему кости. Атаман пригнулся, уходя от смертоносного жгута Тьмы, а еще один он отразил в сторону плоской стороной своего заговоренного меча.

Айвен был уже в нескольких шагах от них, когда израненный уморыш медленно поднялся на ноги. Он безошибочно повернулся в сторону вора, ориентируясь то ли на слух, то ли на запах, то ли на голод. Черные щупальца, торчащие из множества ран на теле твари, застыли в воздухи словно змеи, повернувшись своими концами-головами в ту же сторону, что и хозяин. Впрочем, неясно было, кто здесь главнее — примитивное существо, похожее на некогда умершего человека, или бурлящая в его венах Тьма. Пока тварь раздумывала, Бритва с Хортом ушли за пределы ее досягаемости, держа оружие наготове. Лысый цирюльник отбросил в сторону бесполезные обломки, и теперь между его рук порхали "бабочки" — небольшие полукруглые ножи-лезвия для бритья, которыми он управлялся лучше всего, за что и получил свое прозвище.

Юноша замер в ожидании. Побелевшие пальцы его стискивали бесполезный кинжал, а во второй руке тускло светилось серое лезвие ворованного ножа. Вот щупальца одновременно вздрогнули и устремились к нему, вытянувшись острыми иглами, и вор зажмурил глаза, выставив вперед руки с оружием. Правое запястье его вдруг обожгло. Айвен от боли выронил кинжал и открыл глаза. Прямо перед ним, едва-едва не дотягиваясь до руки, трепетали черные щупальца-плети. Три из них изогнулись назад, словно кобра перед броском, и стремительно ударили, но словно наткнувшись на невидимую стену. Казалось, еще немного, и юноша услышит их рассерженное шипение.