Юлия Фирсанова - Возвращение, или Свободу попугаям!

— Ты много знаешь, — обронил Гиз, практически соглашаясь с моими выводами.

— Скорей уж о многом догадываюсь, — пожала я плечами. — И вообще, чем больше знаешь, тем больше забываешь, следовательно, самый умный тот, кто знает меньше всех. Ну или во всяком случае, самый осторожный и живучий.

— Не спорю, — хмыкнул мужчина, очарованный стройной системой старинной логической цепочки, однако ничего про своих бывших соратников так и не рассказал. Мы не настаивали, не хотелось портить настроение ни себе, ни ему, да и других тем для дорожной болтовни было предостаточно.

Вот только сколько б мы ни рассуждали о потенциальных опасностях, судьба все равно вмешается и сделает все по-своему, чаще всего в пику твоим благим намерениям. И тут остается только одно: расслабиться и получать удовольствие.

Спустя семьдесят три минуты с тех пор, как мы выехали со двора харчевни, широкий тракт, расстилающийся предо мною, неожиданно резко кончился. Вернее, кончился не тракт, а мое мирное путешествие по нему, потому что милый, кроткий как овечка Дэлькор ни с того ни с сего ржанул, раздул ноздри и, резко вильнув влево, понесся напролом в чащу леса так, будто его кто вожжами по крупу огрел. Я испытала чувство де жа вю.

Дэлькор несся, как метеор. Да, мудрые эльфы, давшие ему не только насмешливое прозвище, но и звучное официальное имя, были правы, звание "Солнечный Ветер" конь заслужил, как, впрочем, и массу других, куда менее лестных эпитетов, готовых сорваться у меня с языка. От нецензурных ругательств я воздерживалась лишь по ряду причин, первой из которых была необходимость плотно прижиматься к шее обормота, мчащегося через лес, где никто не позаботился провести предварительную обрезку деревьев на уровне головы всадника. Чтобы деревья не произвели аналогичную операцию с моей бедовой башкой, я распласталась на спине Дэлькора. Эльфийский выкормыш, что на дороге, что в диком лесу, чувствовал себя одинаково комфортно, не спотыкался, ни шарахался из стороны в сторону, не путался копытами в траве и кустарнике, растительность словно давала ему зеленый коридор. Судя по отборной брани, доносящейся далеко позади, из уст пытавшихся догнать меня мужчин, такой льготы местная экосистема никому более предоставлять не собиралась. Хоть Лакс и был наполовину эльфом, его конь кровью дивного народа похвастаться не мог и спотыкался наравне с другими животными.

Я намотала на руку поводья и оставшимися свободными пальцами вцепилась в густую гриву коня. Нечего было даже пытаться выпрыгнуть из седла при таком темпе передвижения, а кричать "Тпру!", когда Дэлькору вздумалось ломануться куда-то столь целеустремленно, бесполезно. Призыв "Остановите Землю, я сойду!" имел бы большую эффективность для наведения порядка в планетарной системе, чем элементарная лошадиная команда для жеребца-хулигана.

Тот, кто придумал поговорку "упрям как мул", никогда не ездил на уважающей себя лошади. Мой Дэлькор летел как выпущенная из лука стрела, с той же целеустремленностью, он явно знал, куда и зачем движется, и никаких разумных предложений по изменению траектории принимать не намеревался. Мне оставалось только крепко держаться, ждать прибытия на место и гадать, что Дэль учуял на сей раз: очередную жирную птицу к ужину, сокровища или еще какой-нибудь необходимый мне с точки зрения усовершенствованной лошадиной логики предмет.

Спустя шесть минут бешеной скачки, конь и я, в качестве багажа, вынеслись на поляну. Она была шириной не более семи метров, зато ровненькая, чистенькую, идеально-оптимистичная, как в сказках про пушистых зверьков, гномиков и эльфов (из тех, что живут в цветочках и пьют по утрам росу, а не вино или пиво, как мой Лакс). Вдобавок данный экземпляр очаровательной лесной полянки отличался не только ярко-изумрудной травкой и чрезвычайно крупными чашечками разнообразных цветущих растений, вся эта прелесть светилась. Ей богу, не вру! Она светилась нежно-персиковым искристым, как срез настоящего, без нитратов, сахарного арбуза, светом и пахла магией.

Полюбоваться сим дивным уголком природы хоть сколько-нибудь длительное время и поразмышлять над его происхождением мне не довелось. Оказалось, мой дивный конь притормозил на секунду у края леса только для того, чтобы прицелиться и скакнуть с места прямо в центр дивной клумбы.

Цветущее разнотравье и персиковый цвет плеснулись вокруг нас волной иллюзорного моря с картины записного сюрреалиста, я испытала странное ощущение нарушения равновесия, а потом Дэлькор снова скакнул и вынес нас из круга на пологий, поросший густой травой берег неизвестно откуда взявшейся речки.

Против воли я оглянулась назад, ожидая увидеть "гномью" полянку и лес, не тут-то было. Далекий ежик деревьев и россыпь кустов в непосредственной близости никак не могли быть теми дебрями, что окружали Карский тракт, да и звука текущей воды я прежде не слышала. Даже если допустить, что мой конь — рекордсмен мира по прыжкам в длину, все равно ниточка маршрута, способного вынести к водоему не прощупывалась. Самым похожим на предыдущий пейзаж местом в окрестностях был выделяющийся симпатичным кругом участок особенно духовитых, золотисто-сиреневых трав, невинно покачивающих на ветру колосками.

— Ты чего натворил, прохиндей? — задала я риторический вопрос коню.

Больше-то все равно говорить было не с кем, пропал даже Фаль, мирно дрыхнувший на моей футболке (неужто свалился бедолага?) что уж говорить об остальной компании, оставшейся далеко позади во время сумасшедшей гонки, устроенной Дэлькором.

Конь гордо тряхнул гривой, ржанул и облизал мне лицо. Что бы он ни натворил, ни малейшего раскаяния поступок у жеребца не вызывал. А вот что именно случилось? Пока единственной жизнеспособной версией было перемещение в пространстве на энное количество километров. Я от всей души надеялась, что не миров. Без друзей даже жаркий летний денек, соблазнительная прохлада реки и медвяная сладость трав не казались привлекательными.

Я вздохнула и, приложив руку козырьком ко лбу, попыталась рассмотреть перспективу, а заодно успокоиться.

— …ельно уверен? — раздался за спиной, разом выбивая из моей головы все подчеркнуто трезвые планы, голос Лакса и перекрывающий его радостный звон Фаля:

— Говорил же, надо прыгать! Мы нашли ее!

Я резко обернулась. В золотисто-сиреневом кругу по причудливой траектории пьяного шмеля носился малютка сильф, и стояли мои друзья, держа под уздцы мелко дрожащих и испуганно таращивших глаза лошадей. Стальные обручи, охватившие было сердце, лопнули. Вот теперь все было хорошо, все было правильно!

— Знать бы еще, где вы нашли меня и каким образом мы тут все оказались, — здраво начала я но, не выдержав, радостно взвизгнула и повисла на шее у Лакса, ткнувшись носом в плечо, вдохнула легкий запах пота, травы и леса: — Как же хорошо, что вы меня отыскали!