Бернхард Хеннен - Меч эльфов. Рыцарь из рода Других

Он придержал жеребца, выпрыгнул из седла и поспешил вниз по прибрежному откосу. Трава была мокрой из-за тумана. Он поскользнулся, поехал вниз, ударился коленом о корень, но боли не почувствовал. Страх парализовал все чувства.

— Гисхильда.

Рядом с ней стояли два воина-андаланца. Они избегали смотреть ему в глаза. В прибрежной грязи лежали, вытянувшись, две фигуры. Капитан и она. Длинные золотистые волосы налипли на лицо. Она лежала неподвижно.

Люк бросился на колени перед ней. Руки ощупали ее шею. Девушка была такой бледной, а кожа ее такой холодной… Дрожащими пальцами он искал мягкую пульсацию вен, сообщавшую о наличии жизни. Он чувствовал, что здесь нет силы, которой он может воспользоваться, чтобы излечить ее. Ее не осталось больше нигде в Валлонкуре… Его дар не поможет и именно сейчас, когда он настолько нужен!

Люк убрал волосы с ее лица. Глаза девушки были закрыты. Она выглядела умиротворенной, точно спала. Но он знал, что этот сон унесет ее в смерть, если ему не удастся разбудить ее.

Он потер ледяные руки.

— Пожалуйста, Гисхильда! Пожалуйста, вернись! Это я, Люк. Пожалуйста!

Капитан слабо пошевелился. Почему выжил он? Почему старик выкарабкался?

— Нужно перевернуть его на бок. Он должен выплюнуть воду, которую проглотил. — Люк дал указания двоим воинам.

Рука Гисхильды безвольно выскользнула из его руки.

— Ты ведь всегда боролась за жизнь. Ты ведь не можешь перестать это делать сейчас!

Он лихорадочно соображал, что из всех бесконечных уроков целительства, которые он получил, может помочь сейчас. Он знал, что холодная вода на некоторое время привязывала искру жизни к умирающему телу.

— Кто-нибудь один, разожгите костер! — набросился он на двоих андаланцев, когда капитана начало рвать.

Люк положил левую руку ей на грудь, туда, где находилось ее сердце. Потом ударил по ней правой, так сильно, как только мог.

— Ну же! Дыши! Вернись!

Он продолжал бить. И словно в молитве, постоянно повторял одно слово: «Дыши!»

Наконец, отчаявшись, он наклонился вперед, прижался губами к ее губам, чтобы вдохнуть в нее свое дыхание. Горячие слезы бежали по его щекам.

— Пожалуйста, Гисхильда, — в отчаянии шептал он. — Пожалуйста! Не покидай меня! Я все сделаю. Я поеду с тобой во Фьордландию, как ты хотела. Ты снова увидишь свои горы, окруженные рифами бухты, отца. Пожалуйста, Гисхильда, не нужно сейчас сдаваться!

Андаланцы посадили своего капитана. Один из них поднес флягу к его губам, но тот оттолкнул ее.

— Мне очень жаль… — запинаясь, проговорил он. — Она помогла мне выбраться на берег. Если бы не она…

Люк не хотел слышать этого. Ему хотелось быть с ней наедине. Он снова наклонился к девушке, чтобы поделиться с ней своим дыханием. Подумал о бесчисленном множестве поцелуев, которые он сорвал с ее губ за последние годы. Не может же все вот так закончиться!

— Я подарю тебе свою жизнь, Тьюред, если ты вернешь ее мне. Я все сделаю… Но не дай ей уйти. Она не имеет права умереть вот так: прибитая к заиленному берегу, будто бревно. Моя принцесса. Чего ты хочешь от меня, Господи? — крикнул он в ночь. — Верни мне ее!

Он снова ударил в грудь.

— Ну же, дыши! Не уходи! Ты поклялась мне, что я буду твоим рыцарем. Что мы будем вместе. Я не оставлю тебя! Слышишь меня, упрямая чертова язычница? — Он снова изо всех сил надавил ей на грудь. — Если ты сейчас уйдешь, я последую за тобой.

— Господин…

— Молчите! — рявкнул он на андаланцев.

— Вы не должны этого делать, господин. Вы утратите возможность спасения души. Тьюред не терпит, когда…

— Да замолчи же наконец! Уйдите, оставьте меня одного. — Он снова нажал на грудь Гисхильды. — Вернись, черт тебя побери! Ты обещала мне свою жизнь. Ты пришла ко мне под виселицу. Ты не имеешь права вот так вот уйти!

— Схватить его, пока он не сделал с собой что-то! — приказал капитан, несмотря на слабость. — Он уже не в себе!

Люк достал кинжал.

— Только попробуйте, и вы уйдете вместе со мной. Оставьте меня с ней наедине. Пожалуйста!

— Мальчик, пути Тьюреда неисповедимы. Мы можем только принять это. Нам никогда не понять его…

Сейчас это было последним, что ему хотелось слышать. Но у него не хватало сил на сопротивление. Он чувствовал себя опустошенным. Гисхильда была уже давно частью его. Глубоко в его груди зияла пустота. Ему нужна была ее близость, тепло ее тела, когда она прижималась к нему во сне. Без нее он пропадет. Он опустил кинжал.

— Я ничего с собой не сделаю, клянусь Тьюредом. — Для этого ему не нужно оружие. Без ее любви он погибнет.

Он лег рядом с ней, обнял ее. Его губы отыскали ее уста.

— Возьми мое дыхание, — прошептал он.

Эмерелль сняла свое платье из цветочной пыльцы. Тонкая ткань на удивление мягко скользнула по скале, ее теплая солнечная желтизна сияла на серо-зеленом камне. Вокруг нее плясали сотни мотыльков, звенящая, живая радуга. Сейчас они снова опустятся на платье и будут ожидать ее.

Королева была в отчаянии. Серебряная чаша не давала ответов. Вместо того она постоянно показывала ей то, что она меньше всего хотела видеть: видения смерти Олловейна. И она знала, что он никогда больше не родится. Его охватит пламя, и он уйдет в лунный свет. Она никогда по-настоящему не владела его сердцем, как ни сражалась за него. Нужно отпустить его. И тем не менее она не могла этого сделать. Она знала, что если найдет Гисхильду, то он еще какое-то время будет жить. Еще пару лет.

Королева подняла волосы. Осторожно скользнула со скалы в теплую воду. По воде плавали цветки лотоса, касаясь ее кожи, словно нежные пальцы любовника. Она отдалась течению. Ее окутывали теплые полосы тумана. Она никогда не входила в Озеро Тайных Голосов, чтобы поплавать с апсарами и расспросить их оракула. Слишком горда она была для этого. Может быть, она боялась не получить ответа даже здесь.

Что-то скользнуло мимо… Гладкое, стройное тело. Она увидела переплетающиеся узоры на коже. В темной воде исчезло знамя черных волос.

Эмерелль услышала шепот апсар за туманом и почувствовала себя скованно, схватилась за камень альвов, висевший у нее на груди. Какую-то долю мгновения она пыталась защититься от чар, но знала, что сможет получить ответ только тогда, когда полностью отдастся девам.

И опустила руку.

Шепот прозвучал ближе. Чужой, тяжелый запах прогнал аромат персика. Эмерелль ощутила глубоко в животе тепло, которого там уже давно не было. Узел на затылке рассыпался. Теперь ее волосы, мокрые и тяжелые, спадали на плечи, мягко касались груди, поглаживали ее, качаясь на волнах.

— Мы знаем о твоей муке, — произнес низкий женский голос совсем близко.

Королева почувствовала движение в воде.