Джульет Маккенна - Кинжал убийцы

Райшед не ответил, поэтому мне пришлось успокаивать мага.

— Сорград и раньше ходил во вражеские лагеря. Хэлис часто доверяет ему вести переговоры об обмене ранеными или выкупать пленных за еду. Поверь мне, когда Сорград захочет, он может убедить кого угодно в чем угодно.

— Я беспокоюсь не о Сорграде. — Тон Райшеда был озабоченным, а не язвительным. — Что, если эти люди используют Высшее Искусство, дабы проверить, правду ли он говорит?

— Мы ищем союзника против Илкехана, — сказал Шив. — Это правда.

— А как насчет Грена? — не унимался Райшед.

— Он всегда верит тому, что говорит ему Сорград. — Я спряталась за группу неаппетитного вида растений. Как оказалось, они росли внутри еще одной каменной ограды, высотой всего по колено и наполненной чем-то зловонным.

— Зубы Даста, что это смердит? — Шив и Райшед присоединились ко мне, неуклюже приседая на корточки.

— Морские водоросли. — Шив подавил кашель и глянул поверх стены. — Еще гравий, и куча объедков, и что-то, смахивающее на дохлую козу.

Я проползла на четвереньках вдоль ограды, пока не удалось лечь на живот и получить неплохой обзор замка между растениями. Эльетиммы в грубой одежде коричневых оттенков толклись вокруг зданий. Такое скопление соломенных голов я встречала лишь в самых дальних горах. Грена и Сорграда нигде не было видно.

Я собиралась тяжело вздохнуть, но мерзкий запах по другую сторону стены остановил меня. Поэтому я удовольствовалась тем, что пососала больную губу. Райшед сел спиной к вонючим растениям, наблюдая за внутренней частью острова, а Шив, присев на корточки, следил за дорогой, по которой мы пришли.

Я молча заключила с собой пари и выиграла его, когда долговязый маг наконец пожаловался:

— У меня все тело затекло.

— Встань!

Но этот голос принадлежал не Райшеду. Какие бы чары ни содержались в том древнем песеннике, и Лесные мифы, и Горные саги упорно молчали о том, что придавало эльетиммам их ошеломительную способность возникать из пустоты, Сидя на земле, мы пребывали не в том положении, чтобы спорить с пожилым Ледяным островитянином, который свирепо смотрел на нас. Тем более что за ним маячила горсть молодых мужчин, вооруженных кошмарными булавами из дерева и железа. Все были в кожаных мундирах стального цвета, украшенных медными заклепками. Мы встали, стараясь держаться с достоинством.

— Мы ждем наших друзей, — старательно проговорила я на Горном наречии.

Обветренное лицо старика растрескалось от ироничной улыбки.

— Вы присоединитесь к ним.

Я перевела, и Райшед вежливо повел рукой, приглашая нашего нового знакомого показывать дорогу. Старик пошел впереди, а его воины с суровыми лицами, но небрежно положенными на плечо булавами последовали за нами.

— Что теперь? — шепотом спросил Шив.

— Посмотрим, чем все закончится. Что еще нам оставалось делать?

— Они не забрали наше оружие, — заметил Райшед, — и не связали нас. — Он шел настороженно, зорко следя за движением каждого эльетимма.

Нас провели мимо людей, все еще работавших в невыносимой вони рыбьих кишок, и через главные ворота во внешней стене замка. Стражники в таких же кожаных доспехах почтительно склонили головы перед нашим провожатым. Эльетиммские битвы должны быть удивительно простым делом, размышляла я, поскольку каждого врага так легко узнать по его одеянию. В хаотичных междуусобицах Лескара вам повезет, если все ваше воинство будет носить один и тот же боевой знак и хотя бы половина запомнит пароль. Не одно сражение выдохлось в путанице, когда обе стороны срывали один и тот же полевой цветок в качестве боевого символа и призывали милость Сэдрина в своем боевом кличе.

Такие несущественные мысли помогли мне справиться с боязнью, когда нас вели через оживленный двор, где ждущая толпа разглядывала нас с любопытством и подозрением. Игнорируя всех, старик повел нас по внушительной лестнице к двустворчатой двери из потемневшего от непогоды и обитого железом дуба. По его кивку еще один воин в сером мундире открыл створку, чтобы впустить нас.

Почти весь нижний этаж занимал огромный гулкий зал. Я быстро огляделась. Голый пол из светлых каменных плит, сводчатый потолок, опирающийся на толстые пилястры из полированного красноватого камня, серые стены. Мутное стекло в высоких узких окнах приглушало яркий солнечный свет, но мы знаем, что такие оконные стекла, над которыми посмеялся бы любой энсейминский крестьянин, означают богатство и положение на этих нищих островах. Тяжелые портьеры из мягкой бежевой шерсти, с геометрическими узорами приглушенных зеленого и оранжевого тонов, висели на стенах вокруг дальнего конца зала, где находился даже невысокий деревянный помост.

— Не хочешь выпить? — Грен с широкой ухмылкой протянул свой кубок.

Они с Сорградом сидели на табуретах за одним концом длинного стола, такого старого и отполированного, что он был почти черным. Рядом с ними стоял эльетимм в хорошо сшитой серой мантии поверх туники и бриджей отличного качества. Он весело щурился, и пухлые щеки подрагивали в улыбке. Его жесткие редеющие волосы были такие же белокурые, как у Сорграда, но глаза оказались темными, что я не однажды замечала у этих островитян.

— Вот те, кто прятался, — пролаял старик, который нас привел. При этом он отвесил глубокий поклон своему повелителю.

Сорград аккуратно поставил кубок на стол возле тарелочек с закусками.

— Я объяснил, что мы не хотим злоупотреблять ничьим гостеприимством, пока не представимся, — спокойно молвил он. — Господин Реттасекка, я ручаюсь за Райшеда, присягнувшего одному из тех лордов материка, на которого напал Илкехан. — Он учтиво показал рукой на меня. — Ливак будет говорить от имени Лесного Народа, который пострадал от рук Эрескена прошлым летом, а наш друг Шиввалан родом из Каладрии. Его тоже это касается, ибо коварство Эрескена едва не довело жителей низин до войны с нагорьями.

Все это было правдой, хоть и не полной, если кто-то где-то шептал заклинание, чтобы проверить честность Сорграда. Горец повернулся к нашему хозяину.

— Это Олрет. Он любезно предлагает нам кров на время действия древнего дорожного перемирия. — Сорград улыбнулся, умело сочетая смирение с защитой своих прав. — Как видите, два наших племени не так уж расходятся в обычаях, несмотря на разделившие нас поколения.

Горное дорожное перемирие длится три дня и три ночи. Но значит ли оно, что на этот срок мы будем избавлены от эфирного любопытства? Я пыталась найти способ намекнуть на это Сорграду, но гулкий удар в двустворчатую дверь заставил меня подскочить. И не только меня. Олрет вежливо прикрыл рукой улыбку, когда повелительное требование повторилось. Он сказал что-то Сорграду, чего я не уловила.