Дмитрий Казаков - Солнце цвета крови

— Давай лезь, — шепнул ему Даг.

Веревка вертелась в ладонях, точно живая, мышцы ног сводили судороги усталости, а собственная задница, по ощущениям Ивара, весила не меньше, чем бочка с пивом. Он полз вверх на одном упрямстве, а когда перевалил через край стены и брякнулся на холодные камни, то готов был умереть.

— Все тут? — спросил конунг.

— Все, — ответил Даг, взобравшийся молниеносно, как белка на дерево.

— Где Эйрик? — спросил Хаук у встретившего их воина, который деловито сматывал веревку.

— В центральной башне. Ранили его вчера.

— Оставайся на посту. — По голосу конунга нельзя было сказать, что новость его опечалила.

Они прошли стену, спустились по лестнице. На площадке с внутренней стороны ворот ярко пылали укрепленные на стенах факелы, вырывая из тьмы небрежно сложенную баррикаду, перегораживающую вход в замок, и хмурые лица викингов, сидящих около нее с оружием в руках.

— Конунг? — воскликнул один из них, завидев вышедших на свет людей.

— Одноруким богом клянусь, конунг! — подтвердил второй, и в глазах его просияла свирепая радость. — Вот теперь мы им зададим!

— Тише! — Хаук приложил палец к губам. — Не орите, а то всполошите противника!

Викинги умолкли, но по лицам их гуляли довольные усмешки.

Дверь башни открылась без скрипа. Внутри было душно и пахло гарью. Слышалось ровное сопение спящих людей, горел только один факел, у самой двери, освещая сложенные у стены щиты и шлемы.

— Просыпайтесь! — Голос конунга звучал твердо. — Не время спать!

— Кто тут? — Из полутьмы вышел Эйрик. Морщины на его лице казались глубже, чем обычно, под глазами залегли тени. Предплечье правой руки скрывала повязка, покрытая бурыми пятнами.

— Ты что, не узнал меня, Две Марки? — с изумлением спросил Хаук. — Крепко же ты дрыхнул!

— Не может быть, — прошептал пожилой викинг одними губами. — Я уже устал ждать. Мало кто верил, что ты остался жив… Подъем, негодяи! Пора убираться из этой каменной ловушки!

— Вот таким ты мне нравишься гораздо больше, — одобрительно кивнул конунг. — Собери всех людей с постов, будем прорываться к кораблю… Насколько тяжела твоя рана?

— Сражаться могу, — лицо Эйрика потемнело, — но только левой рукой!

От крика лежащие на полу викинги зашевелились. Почти все были ранены, но на лицах при виде конунга появлялось одинаковое выражение — искренней надежды. Они все верили в то, что их вождь найдет выход из любой, самой сложной ситуации.

Ивар в этот момент ощутил нечто вроде зависти.

Эйрик канул в ночь, со двора донеслись его резкие команды. Со смехом и шутками, уверенно потрясая оружием, собирались в небольшом помещении викинги.

— Сегодня вы навсегда покинете этот замок, — сказал конунг, когда явились все, — вы долго здесь ждали меня, и я пришел за вами. Верьте, Бретланд надолго запомнит храбрецов, напоивших его землю кровью!

— Слава конунгу! — крикнул чей-то задорный голос, и воины дружно поддержали, колотя рукоятями мечей в щиты:

— Слава! Слава!

— Рано еще, — ответил Хаук, когда шум стих. — Вот вернемся домой с победой, тогда и восславите! А сейчас все за мной! Факелы погасить…

Они вышли в ночь. Во дворе замка было темно, клочьями плыл насланный Арнвидом колдовской туман. Неба не было видно, и даже море молчало, словно вместе с викингами участвовало в побеге.

С высоты стены видна была черная пасть рва, а за ней — силящиеся пробиться сквозь туман огненные цветки костров в рыцарском лагере. Оттуда доносились разговоры, изредка звякало оружие, время от времени темные фигуры закрывали огонь.

Веревки упали с легким шорохом. Викинги один за другим соскальзывали по ним, исчезая во мраке. Ивар до того момента, пока земля не ткнулась ему в подошвы, успел ободрать ладони еще раз, но ему было уже все равно.

Он поспешно отошел в сторону, освобождая место для следующего.

Раненых, кто не мог спускаться сам, в том числе и Эйрика, по одному спустили в петле. Седовласый воин не переставая ругался шепотом, кляня собственное бессилие.

Из разверстого рва остро и сильно пахло могилой.

На ту сторону перебрались быстро, и в этот момент в окружающем мире что-то изменилось. Зло и пронзительно свистнул в вышине ветер, и туман, что доселе был неподвижен, как парное молоко, задвигался, пошел клубами.

— Быстрее! — прошипел Хаук, подавая руку выбирающемуся из рва Кари. — Похоже, что руны Арнвида перестают действовать…

Меч в руке Ивара полыхал тревожными оранжевыми бликами.

Туман стремительно редел, рассеивался, бессильным паром уходил в небеса. Все вокруг становилось ясным и неправдоподобно четким. Со стороны лагеря донеслись встревоженные выкрики, оттуда приближалась цепочка факелов. Похоже, что там заметили движение.

— Задница Тунда! — почти прорычал конунг. — Нам придется драться!

— Покажем грязным бриттам, чего стоит меч в руках викинга! — кровожадно сверкая глазами, проговорил Нерейд.

Ивар поднял щит, с холодком ощущая, что сегодняшняя битва может стать последней. Слишком уж велико преимущество рыцарей в численности. Под стены замка собрались, должно быть, многие сотни воинов со всей Британии, а викингов всего семнадцать. Нет, он не боялся — слишком много битв довелось пережить, но в лицо словно пахнуло холодком из врат самой Хель…

Они двигались тесной группой, молча и стремительно, норовя пробиться к лесу.

— Вот они! Уходят! — завопил выскочивший точно из-под земли дозорный. — Оста…

Крик его захлебнулся, сменившись сдавленным клокотанием, но со всех сторон уже слышался топот ног, раздавались короткие злые команды.

— Похоже, что вернуться домой нам не удастся, — спокойно заметил Эйрик. Он держал меч в левой руке, но Ивар не сомневался, что даже так оружие опытного воина смертельно опасно.

— Остается утешаться тем, что нас ждет Вальхалла, — усмехнулся в ответ Хаук. — И слава в песнях скальдов. Я велел Арнвиду уплывать, если мы не вернемся к утру, так что будет кому поведать о нашей судьбе на родине.

— Гибнут стада, родня умирает, и смертен ты сам. — В устах вечно насмешливого Нерейда слова «Речей Высокого» звучали странно, но сейчас рыжий викинг был серьезен, будто зимняя буря. — Но смерти не ведает громкая слава деяний достойных!

— Гибнут стада, родня умирает, и смертен ты сам! — подхватили викинги, и голоса их звучали единым хором, грозно и величественно. Даже наступающие строем бритты на миг остановились, вслушиваясь в полные гордого презрения к собственной гибели слова:

— Но знаю одно, что вечно бессмертно: умершего слава!

Ивар ощущал, как крепнет в груди решимость, как руки налились от неожиданно нахлынувшей силы. В этот момент он был готов умереть, лишь бы сразить побольше врагов, прославившись в песнях скальдов…