Олег Бубела - Беглец

Вернувшись к детям, я привязал лошадь священника к своей и велел трогаться. Дальнейшие полчаса протекли в молчании. Каждому из нас было над чем поразмыслить, но по угрюмым лицам детей я понял, что они все еще переживают случившееся, а меня волновал сугубо прозаический вопрос — охотиться ночью, или продуктов в сумке священника святит, чтобы поужинать? Когда я решил, что дальше по темноте идти не имеет смысла, а отошли мы от места побоища уже далеко, я объявил привал и свернул в лес, где расседлал лошадей, наскоро устроил большую лежанку, найдя еще немного одежды и плащ в мешке святоши, и принялся устраивать костер. Плюнув на камни в сумке, я опять подпалил его магическим огнем, заставив ярко вспыхнуть.

Проморгавшись, я увидел, что дети все так же хмуро сидят на лежанке и бездумно смотрят на огонь. Бросив сумку с продуктами, я сел рядом с ними и понял, что нужно обязательно вывести их из этого состояния.

— О чем грустим? — весело спросил я. — Поделитесь?

Алан посмотрел на мою улыбку и хмуро произнес:

— Ты так легко убиваешь людей.

— А то совсем не люди были, — возразил я ему. — То были дикие звери, которые только притворялись людьми.

— Но почему? — не понял он.

— Потому что им просто не хватило сил, чтобы жить по-человечески, — пояснил я. — Именно поэтому они ушли в лес и стали охотиться на людей, как дикие звери. Так что не жалей их, они знали, что делали!

Ален вздохнул и сказал:

— Мне больше святого отца жалко.

— А его жалеть вообще незачем! — отрезал я. — Это был глупый и никчемный человек, по которому никто убиваться не станет.

— Но как же так? — подала голос уже Алона.

— Он сам выбрал свою судьбу, — ответил я. — Я же советовал ему, как выжить, но он предпочел надеяться на помощь Единого и умереть. Это его выбор и он не должен вас волновать.

— Но он же пытался их вразумить, наставить на путь истинный, — возмутился Ален. — Почему же он не достоин сочувствия?

— Потому что иногда лучше не говорить, а делать, — со вздохом произнес я. — Многие люди среди моих знакомых могли говорить красиво, складно, хорошо, а как доходило до дела, выяснялось, что они — пустое место! Так и этот святоша мог вас убедить в чем угодно, но не смог даже защитить даже себя. Не нужно брать с него пример.

— Но он верил, что ему поможет Единый, что он вразумит разбойников... — Ален все не унимался, в отличие от Алоны, которая уже была согласна с моими словами, это я прочел по её лицу.

— Я расскажу тебе, что такое вера на самом деле, — я устроился поудобнее и продолжил тоном сказочника. — В далекие времена, когда люди и остальные расы были совсем молодыми и глупыми, а природа была совсем дикой и враждебной, у разумных существ было много проблем и много трудностей, которые нужно было преодолеть. И если одни из них сцепляли зубы и боролись с ними, то другие роптали, зачем нам сражаться, если конец все равно один? И тогда одни умники придумали легенду о боге, который создал всех существ, который наблюдает за всеми и может помочь тем, кто истово в него верит. Некоторые возразили, как же это может быть, ведь мы сами создаем свою судьбу, нам никто не помогал никогда! Это потому, что вы не верили, отвечали им умники и стали учить других как молиться, как правильно верить в этого бога, и о чудо! Те, кто роптал, стали покорно переносить все тяготы и трудности, думая, что это божье наказание за их грехи, что создатель наградит их за тяжкий труд, хоть не в этой, так в последующей жизни. И встали они рядом с теми, кто отважно боролся с бедами без веры в душе, и стали им помогать в их сражениях. С той поры и повелось, что слабым духом всегда нужна вера, чтобы заставить их смириться, заставить их молча работать на благо тех, кто им о ней рассказывает... Так, это я что-то не туда заехал. Мораль этой сказки такова: вера — это всего лишь костыли, помогающие хромому человеку стоять на ногах, а если человек здоровый, то такие костыли будут ему только мешать. Я понятно объяснил?

Дети задумчиво кивнули, а Ален все же возразил:

— Все-таки мне жалко святого отца. Он просто не смог защититься, потому что любил всех!

— Ален, те, кто говорят, что любят всех, на самом деле не любят никого! Запомни это, потом в жизни может тебе очень пригодиться.

— А кого любишь ты? — улыбнулась Алона.

Отошла уже, шутит, это замечательно, обрадовался я.

— Я себя люблю! — гордо заявил я. — И не нужно на меня так смотреть. Если бы я себя не любил, повесился бы на ближайшей ветке. А если серьезно... Родителей еще люблю, тебя вот... — кивнул я покрасневшей Алоне. — Ален, ты меня извини, но пока ты еще в списке моих друзей. Но могу тебя обрадовать, ты там под третьим номером, сразу после стаи кэльвов и фантарского принца.

— Так вы с Квазиком подружились? — спросила меня Алона, опередив уже раскрывшего рот Алена.

— Ага! — улыбнулся я. — Отличным парнем оказался, повезло Алисе!

Гномка растянула рот до ушей, а я решил продолжить тему, чтобы отвлечь их от вечерних событий.

— Кстати, что ты в нем такого нашла, что меня уродом обзывала?

— Когда? — изумилась Алона.

— Когда мы с тобой в Зингард ехали, помнишь, ты сказала, что он прямо писаный красавец. Так вот, от меня он не сильно отличается, вот я и хочу знать, что же ты в нем нашла? Клыки длинные, волосы белые?

— Просто он настоящий мужчина, вот! — заявила гномка, немного подумав.

— А я — просто жалкая китайская подделка? Ладно, я не обижаюсь, — примирительно поднял я руки. — Знаю, что я все-таки рожей не вышел!

Принцесса уже собиралась что-то сказать, но её опередил Ален.

— Вы знаете принца Фантара? — удивленно спросил он.

— И что в этом такого? — удивился я. — Ты же тоже знаешь принцессу Подгорного королевства, а что тебе это дает?

— Я? — не понял Ален, переводя взгляд с меня на Алону, которая опять покраснела.

— П-принцесса?... — обратился он к ней.

— Ну и чего ты так разнервничался? Что я виновата, что родилась в королевской семье? — гневно сверкнула глазами Алона.

— Н-нет... — пролепетал мальчишка, отодвигаясь от неё подальше, а я понял, что не нужно было ему этого говорить, даже ради того, чтобы вывести из шокового состояния.

Ладно, сделанного все равно не воротишь, да и ехать нам вместе осталось всего только один день, а там...

— Теперь ужинать! — заявил я и принялся ворошить продукты святого отца.

К моему удивлению, в мешке оказалось много хлеба, вареного сладкого картофеля, разных овощей... короче, дофига вкусненького. А на дороге одним хлебом давился, чтобы не делиться, подумал я. Вот жадина, и поделом тебе! К моему удивлению, Ален от еды отказался, только нервно сглотнув, видимо, не мог даже думать о ней. Зато Алона перекусила немного и стала устраиваться на лежанке. Набив желудок, я упаковал остатки продуктов в мешок и положил его в сумку. Когда я повернулся, то расплылся в улыбке — Алона вытянулась посередине лежанки, а Ален незаметно отползал от неё все дальше на край. Сняв куртку и достав плащ, я буркнул принцессе "Подвинься" и улегся посередине, укрыв всех нас курткой и плащом. Повернувшись к гномке, я обнял её и притянул к себе, прошептав на ухо: