Роджер Желязны - Путеводитель по замку Амбер

В стене есть дверь, постоянно запертая. Впрочем, на галерею, куда она ведет, можно попасть по лестнице с нижнего этажа.

Фехтовальный зал ничем не отличается от большого спортивного. Здесь обыкновенно учатся фехтованию, здесь же разыгрывались почти все самые знаменитые поединки. Особенно зрелищна была недельная бессонная дуэль между Дворкином и Обероном в начале истории замка, хотя двухдневное состязание Рэндома и Корвина стоит почти рядом. Первая, разумеется, относится к области легенд. Второе закончилось, потому что у Корвина было назначено свидание.

Заметнее всего в фехтовальном зале отсутствие чисто учебного оружия. Здесь нет рапир, всего несколько шпаг и огромное количество сабель. Чаще всего сражаются именно на саблях, поскольку принцам не интересно фехтовать, если нет угрозы для жизни. Для начального обучения используются шпаги, но никогда — рапиры. Эрик, создавший амберскую школу фехтования, считал, что сражаться рапирой — все равно что курить не взатяжку: общее представление дает, только непонятно зачем.

Лаборатория используется и для различных научных целей (в частности, Бенедикт проверял здесь тезис Пригожина «Порядок из хаоса»), однако ее главное назначение — лечебное. Вдоль дальней стены стоят пять больничных коек, у ближайшей — столы и шкафы, за ширмой в южной части помещения расположены лабораторные столы.

В шкафах хранятся хирургические инструменты, микроскопы и приклад к ним, а также все необходимое для оказания первой медицинской помощи. Все принцы и принцессы когда-то побывали в Тени врачами, и каждый привез какие мог методы. Часть из них химически невозможны, другие помогают. Однако в замке лечат только членов королевской семьи и слуг.

Почти все пользовались лабораторией для изучения ядов. Особенно интересовался их составлением Брэнд; Бенедикт разрабатывал противоядия. Здесь же получают антибиотики против завезенных из Тени болезней. Некоторые из них с трудом поддаются лечению.

Конечно, всегда можно прихватить в замок аптекаря из Тени. Впрочем, не было случая, чтобы он доставлялся с теневой Земли. Пока по крайней мере.

«У стола сидела женщина в сине-зеленом платье с узким глубоким вырезом и широким воротником. Ее длинные волосы и пышная челка были цвета облаков на закате или, может быть, напоминали тот ореол, что окружает пламя свечи в темной комнате; я почему-то знал, что это их естественный цвет. Ее глаза за стеклами очков, которые ей, по-моему, совершенно не требовались, были той пронзительной голубизны, какой обладают воды озера Эри безоблачным летним днем» (из Хроник Корвина).

За несколькими неотделанными и запертыми помещениями находятся мои покои. Размерами они уступают только королевским и, в отличие от всех остальных, продуманы исключительно хозяйкой, то есть мной. Они — самые новые в замке, их переустройство было закончено в смутные времена междуцарствия. Я вполне справедливо сочла, что никто не обратит внимания.

Вход, расположенный в северо-восточной стене, задает тон всей остальной обстановке. Мебель из Франции времен Наполеона, потому что эта эпоха — моя любимая. Ковер в гостиной доставлен прямиком из Версаля. Портрет Наполеона на дальней стене заказан императором специально в подарок мне. Я попросила его, ради меня, снять свою дурацкую треуголку.

Из гостиной попадаем в комнату, которую я люблю больше других в замке. Мебели мало, но вся она великолепна, убранство позаимствовано из той же эпохи; здесь я могу расслабиться и стать вполне собой. Круглый стол в середине сделан в Авиньоне, многие другие вещи — в Марселе и Ницце. На письменном столе лежит красивое пестрое перо, высокие растения в углу быстро растущие цветы из Эрегнора. Из темных рам по стенам мрачно смотрят портреты многих великих мужей; я была с ними близка, и понимайте это слово как угодно.

Два предмета в первую очередь останавливают взгляд. Первый — дивной красоты золотая арфа в западном конце комнаты. Она происходит из Флоренции и была подарена мне Муссолини, когда я в 1930-м останавливалась в Венеции. Второй — чучело белого коня в полной сбруе. Это любимый жеребец покойного лорда Байрона. Сам Байрон изображен в полный рост на портрете, который вы видите на северной стене, его плащ сливается с черным штормовым небом.

Спальня отделана с особым вкусом. Середину северной стены занимает кровать под ярко-красным балдахином (кровать всегда должна быть в середине спальни). Постельное белье алое, атласное, перина набита пухом и сделана в Чарльстоне до войны Севера и Юга.

На туалетном столике лежат две драгоценные вещицы: бриллиантовое ожерелье Марии-Антуанетты и моя любимая — подлинное яйцо Фаберже. Оно открывается, и можно увидеть мужчину и женщину на вершине страсти. Это, безусловно, лучшее творение Фаберже.

Теперь пройдем через большую комнату к дверям в южной стене. Двери ведут на большой полукруглый балкон, с которого виден город Амбер. Цветы стоят вдоль стен и по бокам от круглого стола и круглых кресел, украшавших когда-то мой дом в Уэстчестере. Вечерами я часто сижу за этим столом с бокалом «Наполеона» и думаю о том романтическом, что было в моей жизни. Я гляжу на город, думаю об обычных людях, о том, что им не пережить и десятой доли такого… И тогда мне становится понятно, почему меня боготворят.

Теперь подойдите к окну и взгляните на город.

«Ночь была прохладная, легкий ветерок разносил запах осени. Я глубоко вдохнул его и направился в сторону Большой площади. Отдаленный неторопливый полузабытый стук копыт по булыжной мостовой, казалось, долетал до меня из сна или памяти детства. Безлунное небо усеяли звезды, а площадь под ним освещалась шарами, наполненными фосфоресцирующей жидкостью и стоявшими на столбах, вокруг которых плясали длиннохвостые горные мотыльки» (из Хроник Мерлина).

Сейчас день, и Амбер виден прекрасно. Однако и ночью даже с такого расстояния он сияет светом фосфоресцирующих шаров. С моего балкона картина открывается замечательная, это подтверждают все гости.

Город делится на две части — восточную жилую и западную, по преимуществу торговую. Здесь можно встретить представителей всех ремесел, процветавших в раннее Возрождение теневой Земли: плотников, рыбаков, мельников, портных, каменщиков, каменотесов, художников и многих других. Дома обычно строят из камня, кирпича или дерева; глаз натыкается то на беленую стену, то на черепичную крышу, то на отдельно стоящее каменное здание. Самые высокие здания — трехэтажные. Лавочники живут над своими лавками, самого разного рода постоялые дворы дают приют бедноте. Несмотря на относительное богатство, в Амбере тоже есть нищие. В городе имеется несколько храмов, но большая их часть расположена за его пределами. Единорог ни разу не появлялся в самом городе, и храмы выстроены на тех местах, где его встречали.