Гарт Никс - Превосходная Суббота

"Я не стану таким, как Доверенные Лица, твердо решил Артур. В глубине его разума добавилась еще одна мысль. "Или как Первоначальствующая Госпожа".

— Простите. Простите, доктор Скамандрос. Я не собирался орать на вас. Я просто… немного… короче, можете делать что угодно, чтобы держаться подальше от пустоты. Мы скоро отсюда уберемся.

Доктор низко поклонился, из его кармана выпала еще одна граната и тут же начала дымиться. Житель цокнул языком, затушил пальцами фитиль и сунул гранату в рукав, где, на взгляд Артура, было отнюдь не лучшее место для ее хранения. Впрочем, назад она не вывалилась.

Артур пошел вперед, огибая кучи угля и с плеском форсируя лужи грязной воды. В прошлый раз в Глубоком Угольном Подвале ему было очень холодно, но сейчас оказалось приятно, почти тепло. Может быть, это побочный эффект от Пустоты, окружающей это место, подумал мальчик.

Кругом виднелись и другие перемены. Приближаясь к синему сиянию, окружающему часы, Артур заметил, что многие пирамиды покрыты цветами. Ползучие розы обвивали куски угля, а между луж росли купы колокольчиков.

Колокольчики распространялись все шире по мере того, как земля становилась выше и суше, так что цветы росли тут уже из каменных плит, а не из угольных куч. И то, и другое было равно невозможно, но Артура не беспокоило. Он привык к Дому. Цветы на углях и камнях были далеко не самым странным зрелищем здесь.

Возле последней кучи он остановился, как сделал и в прошлый, такой далекий, раз, когда с осторожностью приближался к темнице Старика. Мерцающий синий свет меньше, чем тогда, раздражал глаза, и в нем можно было видеть четко, даже не прибегая к Ключу для дополнительного освещения.

Артур увидел несколько иную картину, чем в прошлый раз. Между ним и часами-тюрьмой простиралось поле колокольчиков, в котором там и сям виднелись высокие желто-зеленые стебли, на их вершинах покачивались бледные цветы, похожие на маленькие, но очень длинные нарциссы. Они выглядели настолько чуждыми, что вряд ли происходили со знакомой ему Земли.

Круглое каменное возвышение, циферблат часов, стал заметно меньше, словно съежился. Раньше он был примерно двадцати метров в диаметре, шириной с улицу возле дома Артура, теперь же не достигал и половины той ширины. Римские цифры, торчавшие стоймя по окружности, сделались меньше и тусклее, их синий свет почти померк. Кое-какие из них вообще сильно накренились, и ползучие розы, красные и розовые, обвивали их все.

Металлические стрелки тоже пропорционально уменьшились. Стальные цепи все так же проходили сквозь отверстия на концах стрелок через центральную ось, а на другом конце заканчивались кандалами на запястьях Старика.

Изменился и сам Старик. Он по-прежнему выглядел огромным героем-варваром, два с лишним метра рельефных мускулов, но его кожа, прежде дряхлая и почти прозрачная, сделалась загорелой и упругой. Некогда лысая голова покрылась порослью белоснежных волос, связанных сзади. Вместо набедренной повязки на нем красовался кожаный жилет и красные бриджи длиной чуть ниже колен.

Если раньше он выглядел обессилевшим, одряхлевшим старцем восьмидесяти или девяноста лет, то теперь Старик казался шестидесятилетним ветераном в расцвете сил, способным легко одолеть сколько угодно молодых врагов.

Великан сидел на краю циферблата между тройкой и четверкой, медленно общипывая лепестки с розы. Он повернулся вполоборота от Артура, так что мальчик не видел его глаз — или, если их недавно выкололи куклы, пустых кровоточащих глазниц.

Решив, что этого последнего ему бы видеть не хотелось, Артур осторожно попытался рассмотреть положение стрелок. Часовая показывала девять, а минутная — пять. Это обнадеживало по трем причинам. Глаза Старика должны были восстановиться, а цепи — держать его поближе к центру часов. Что не менее важно, это также значило, что до появления кукол-мучителей оставалось еще несколько часов.

Артур шагнул вперед, на поле колокольчиков. При его приближении цепи зазвенели, и Старик поднялся ему навстречу. Артур остановился метрах в десяти-двенадцати от часов. Хотя циферблат уменьшился, он не был уверен, что и цепи уменьшились вместе с ним, и потому решил перестраховаться.

— Приветствую, Старик, — позвал он.

— Привет и тебе, мальчик, — громыхнул Старик. — Хотя не знаю, могу ли называть тебя мальчиком теперь. Артуром тебя зовут, верно?

— Да.

— Присядь со мной. Выпьем вина и поговорим.

— Ты обещаешь, что не тронешь меня? — спросил Артур.

— Ты будешь вне всякой опасности в течение четверти часа по этим часам. Ты еще достаточно смертен, чтобы я не стал убивать тебя, как таракана — или как Жителя Дома.

— Спасибо, — произнес Артур. — Наверное.

Он осторожно приблизился. Старик снова уселся на место и, сложив цепь пополам, расчистил от колючих роз достаточно места, чтобы Артур мог сесть.

Мальчик робко присел рядом с ним.

— Вино, — сказал Старик, вытягивая руку. Маленький каменный кувшинчик выскочил из земли, не потревожив цветов. Он поймал его и опрокинул себе в рот. Струйка вина пахла смолой. Артур отчетливо ощущал этот запах, и, как и в прошлый раз, его слегка затошнило.

— В прошлый раз ты призвал вино стихом, — нерешительно проговорил Артур. Он обдумывал вопросы и не знал, с чего начать.

— Сила моей воли придает Пустоте форму, — ответил Старик. — Это верно, что многие меньшие существа сосредотачивают свою мысль словами или пением, когда имеют дело с Пустотой. Мне нет нужды делать так, но иногда мне приятно сложить рифму или стих.

— Я хочу задать тебе несколько вопросов. И кое о чем рассказать.

— Спрашивай же. Я отвечу, если пожелаю. Что до рассказов, если мне не понравятся твои вести, это не заставит меня нарушить слово. О чем бы ты ни вел речь, отсюда ты сможешь уйти свободно. Если не останешься здесь сверх отпущенного времени.

Он вытер рот тыльной стороной ладони и протянул кувшин Артуру. Тот поспешно помотал головой, так что старец снова отпил сам.

— Ты, наверное, знаешь о Зодчей больше, чем кто-либо другой, — начал Артур. — Так что я хотел спросить, что с ней случилось? И что такое ее Волеизъявление, и что оно… она… собирается делать? В смысле, я Законный Наследник и все такое, и я думал, что это значит, что в конце концов я буду главным над всем хочу я этого или нет. Но сейчас я уже не уверен.

— Я знал Зодчую некогда, — проговорил Старик. Он сделал несколько маленьких глотков. — Не так хорошо, как полагал, иначе не страдал бы здесь столь долго. Я не знаю, что с ней случилось, кроме того, что это, по крайней мере частью, произошло по ее собственной воле. Что до Волеизъявления, то это выражение ее силы, направленное к достижению некой цели. Если ты Законный Наследник, я бы сказал, что ты должен искать ответ на вопрос: что ты на самом деле унаследуешь, и от кого?