Алексей Пехов - Новые боги

И когда Паула склонилась над альбомом, перенося в него черты невероятного собеседника, продолжил:

— Я никогда больше не создам никого, подобного ей. Большую часть своих сил я тратил на постоянное поддержание двух иллюзий — ее и своего человеческого образа. Но когда произошло столкновение с Основателем, не смог удержать обе, только свою. И она навсегда ушла, развеялась в ничто, в пустоту… Я виноват в ее гибели, — Он замолчал, и в его нечеловеческих глазах мелькнула человеческая боль, — А ты такая же юная, любопытная, живая, смелая. Ты почти часть меня, так же как и она. Ты тоже мое творение. Очень давно… я создавал таких, как ты, — фэри.

Девушке хотелось спросить о многом, обо всем, вопро-сов было столько, что она чувствовала: задаст один, и он потянет за собой бесконечную цепочку.

— Что стало с остальными созданиями Основателя?

— Их убили собственные дети — кровные братья, подобные тебе. Умертвили, усыпили, парализовали.

— Но почему?!

— Боги должны выглядеть как люди, — наверное, он улыбнулся, Пауле почудилась горькая усмешка в его голосе. — Иначе их будут бояться и ненавидеть. А нам были нужны ваша любовь и доверие. У нософороса никогда не было учеников, а я, как ты знаешь, прекрасно умею создавать фантасмагории.

Паула рисовала, бросая быстрые, цепкие взгляды на его лицо, слушала, и шорох грифеля по бумаге казался продол-жением шелестящего голоса Лигамента. И все новые и но-вые вопросы и предположения теснились в ее голове.

— Я знаю о том, что кланы были разделены. Мы говорили об этом с Леонардо и Кристофом, но я не могла понять, как это произошло. Как это вообще возможно сделать?

— Это было самое начало. Хаос. Мы сами создавали историю, — Лигамент прищурился, явно наслаждаясь воспоминаниями, — Мы обращали людей и учили их только одной стороне магии. Убивали тех, у кого проявлялась другая.

Устраивали войны, во время которых гибли те, кто знал о разделении. Уничтожали документы.

Он склонил голову набок и еще сильнее стал похож на хищную птицу.

— Мне было легче остальных. Я создавал иллюзии. При-влекательный, талантливый юноша-фэриартос находит не менее талантливую девушку с прекрасным голосом и обращает ее, затем отыскивает другого юношу, и еще одного… Вместе они создают произведения искусства, совершенствуются в магии. Время идет, создатель клана фэри погибает, его место занимает другой. А в то же время где-то недалеко существует еще одна семья — странных детей лигаментиа. И никому в голову не приходит, что они фактически одно целое.

Он замолчал, ожидая от Паулы ответной реакции.

— Понимаю, — сказала она, на миг отрываясь от рисун-ка, — но другие не могли создавать столь правдоподобные иллюзии.

— Они могли лгать, — в его голосе снова прошелестела улыбка, рука с длинными пальцами чуть шевельнулась. — И уничтожать тех, кто знал лишнее.

Фэри нахмурилась, новые вопросы уже теснились в ее голове.

— Но ведь у каждого клана был свой мир. Как стало возможно разделить их?

— Они все еще едины, хотя проникающие в них не видят другую часть. Она остается за пределами их органов чувств.

— Но зачем это было нужно? Так усложнять все?

— Такова была воля гин-чи-най. Основателя больше не существовало. Он растворился в нас, в нашей крови и в нашей силе. А его сородичи говорили со мной. Их желания, мысли приходили ко мне через мой мир в виде образов. Они чувствовали свою вину перед людьми за то, что не смогли сдержать чудовище, проникшее сюда, и пытались как можно дольше оттянуть его возрождение.

Он неожиданно поднялся все тем же стремительным, плавным движением, прошелся по комнате, и Пауле пока-залось, что Лигамент наслаждается, сбросив с себя образ Иноканоана.

— Во мне, так же как и в нософоросе, заключена изначальная сила Основателя, — сказал он, останавливаясь возле окна, — не разбавленная человеческой кровью и плотью. Если бы уцелели все первые создания Атума, мы изгнали бы его гораздо проще, почти без усилий.

— Ты думаешь, он предвидел это? — спросила фэри.

Лигамент вернулся на прежнее место и снова опустился на стул.

— Быть может, знал. Или предчувствовал. Я никогда не общался с ним близко. Постарался уйти как можно быст-рее. А вот Молох, Урм и Сокр оставались рядом с ним до того мгновения, пока он не перестал существовать. Им нра-вилась власть, которую они получили, нравилось обращать людей, нравился их страх.

Он замолчал, глядя в пустоту над головой Паулы и вспо-миная те давние времена.

А Фэри рисовала теперь его руки, хищные и очень выразительные.

— Но если ты и нософорос обладали той изначальной силой, почему вы не попытались уничтожить Основателя, когда он был еще безопасен. Да, я помню, что его дух неу-ничтожим, но…

Он пожал плечами:

— А почему фэриартос, наделенные способностью ме-нять реальность, не сделали так, чтобы Основатель никогда не появился в этом мире? Или погиб, испепеленный собст-венной силой? Никогда не родился Вивиан, или Вольфгер не встретил его во время своего побега?

— Я говорила об этом с Леонардо, — печально ответила Паула. — Для того чтобы менять будущее, нужно обладать даром художника, видящего его. Но никто из нас не обладал им, кроме Александра, а тот погиб. Однако даже если бы он был жив… это безумно сложно выстроить все линии так, чтобы никому не повредить, не сделать еще хуже. Он решался лишена небольшое влияние, но переделывать мир столь глобально… — Она замолчала, смотря на лицо Лига- мента, нарисованное на бумаге. — А менять прошлое невозможно. Гемран хотел, но Леонардо сказал: единственное, что неизменно, — это прошлое…

— У каждого из нас есть границы, за которые мы не можем выйти, — задумчиво произнес Лигамент.

Они нравились детям и подросткам. Особенно детям и подросткам. Фелиция всегда знала об этом и сейчас наблюдала за тем, как ее ученики общаются с людьми. Никогда раньше семье даханавар не предоставлялась возможность настолько сильного влияния на смертных и настолько открытого.

Дети помладше были в восторге от Себастьяна. Светловолосый широкоплечий гигант с добродушной, открытой улыбкой позволял им висеть на себе, усаживаться на колени и отвечал на множество вопросов. Те, кто постарше, собирались вокруг Ютгы, которая могла часами рассказывать самые невероятные истории и придумывать занимательные игры.

Юные девушки млели от Николаса. Юноши ловили взгляд Констанс. Красивые, веселые, заботливые, вежливые и молодые даханавар помогали им забыть о том, что творится в городе, о погибших родственниках, разрушен-ных домах, потерянном имуществе.