Елена Хаецкая - Возвращение в Ахен

— Ты только тень, — сказал вождь, — а твой отец — хороший воин. Не терзай себя понапрасну. Я рад, что Фратак жив. Клянусь богами, Фрат, не будь ты женщиной, ты давно уже вошла бы в воинский союз.

Фрат склонила голову.

— Ты хотел сказать мне только это?

— Нет, — ответил вождь. — Мне нужно знать, что у них на уме. Зачем они сожгли дерево, приносящее удачу? Ждет ли нас война из-за соли или можно будет поделить озеро между нашими племенами? Я должен прочитать мысли их вождя. Приведи сюда зумпфа, Фрат.

Девушка гибко поднялась, готовая идти.

— Живого, — добавил Фарзой, глядя ей вслед.

Ее не было в деревне несколько дней. Она ушла, взяв с собой немного хлеба, нож и веревку, и никто не проявлял беспокойства о ее судьбе. Даже Фратак оставался совершенно безразличен. Исподтишка наблюдая за ним, Синяка только дивился: как ему удается целыми днями лежать в доме Асантао, есть, пить, принимать заботы колдуньи и ни с кем не разговаривать? Синяка спросил об этом Аэйта, но паренек только пожал плечами.

— В их роду все такие, — пояснил он.

Фрат вернулась к вечеру третьего дня. Она выступила словно из ничего, внезапно показавшись у большого костра. Но не прошло и двух минут, как вся деревня уже знала, что тень Фратака здесь, хотя ни шума, ни крика ее появление не вызвало. Люди сходились к костру, усаживались вокруг и словно бы не обращали никакого внимания на сидящую у огня девушку.

Лицо Фрат осунулось, одежда на ней была грязной, левая нога перевязана повыше колена заскорузлой от крови и болотной тины тряпкой. Но она держалась горделиво и спокойно.

Кто-то передал ей хлеб и кружку чая. Она принялась за еду и ела жадно и быстро. Потом рядом с ней показался Фратак, который тоже ничего не говорил — просто остановился возле дочери. Она подняла на него глаза и улыбнулась. Тогда он мимоходом притиснул ее к себе, взъерошив ее волосы (сейчас в них не было ни одной стрелы, и они свободно падали ей на плечи), но тут же отпустил.

Фрат отложила в сторону хлеб и встала. К ней шел вождь. За ним, шаг в шаг, ступала Асантао. Злое лицо Фрат озарилось торжествующей улыбкой. Она отбросила со лба растрепанные волосы, оставляя на них след копоти, и засмеялась. Глядя на нее, Фарзой засмеялся тоже.

— Где он? — спросил вождь.

— У часовых, со стороны северных ворот.

Не дожидаясь распоряжения, Фратак направился туда. Вождь положил руки на плечи его дочери, любуясь ею.

— Почему тебя так долго не было, тень Фратака? Разве в лесах мало наших врагов?

— Никак не могла найти живого, — ответила Фрат.

Фратак и еще один воин притащили к костру пленного, швырнув его на землю к ногам вождя. Ноги у него были связаны, руки стянуты у локтей той же веревкой. Когда его вздернули на ноги, Синяка, сидевший поодаль от большого костра, разглядел кровоподтеки по всему лицу пленного и кровавые пятна на его одежде. Из раны на бедре торчал обломок стрелы с красным древком. Светлые волосы, криво обрезанные ножом, слиплись и были влажными от пота. Пленник был невысоким и коренастым, и глядя на него, Синяка вполне мог поверить, что его народ когда-то составлял с морастами одно целое. На шее у зумпфа болталась грязная связка амулетов.

Вождь молча смотрел на него. Пленный плюнул ему под ноги, оставив в пыли красноватое пятно.

Фарзой посторонился, и вперед вышла Асантао. Легкий перезвон сопровождал каждый ее шаг. На ней было длинное белое одеяние с тонкими певучими серебряными подвесками по подолу, рукавам и вороту. Такие же подвески свисали с ее головной повязки, качаясь у висков. В руках она держала круглый плетеный щит из ивовых прутьев. Прутья основы торчали по краям щита, как солнечные лучи.

Увидев колдунью, пленный испустил дикий крик, забился в руках воинов и замер, когда Фратак сильно и расчетливо ударил его по раненой ноге.

— Отпустите его, — тихо сказала колдунья.

Оставшись без опоры, пленный опустился на землю у ног Асантао. Он угрюмо свесил голову, разглядывая серебряные подвески, качавшиеся теперь у его глаз.

— Зажгите факелы, — проговорила Асантао.

Поднялись несколько человек, и не прошло и пяти минут, как вся площадь у большого костра была ярко освещена. По приказу Асантао костер разобрали. Теперь люди ее племени стояли с факелами вокруг белого пятна золы, окружив колдунью, пленника и вождя.

Асантао резко вознесла круглый щит над головой. Широкие рукава ее белого одеяния скользнули к плечам, обнажая ее руки, унизанные браслетами. Она громко назвала по имени Хорса и перевернула щит над погасшим костром. Со щита, шипя, посыпалась на золу соль. Пленный дернулся всем телом, пытаясь отодвинуться, но Фарзой сжал его плечо железными пальцами, и он снова затих.

Не оборачиваясь к обступившей их толпе, Асантао негромко позвала:

— Аэйт, подойди ко мне.

Юноша отдал свой факел Меле и послушно шагнул к колдунье. Мела проводил его тревожным взглядом. Не слишком ли часто Асантао просит младшего брата помогать ей? Не хочет ли она забрать его и сделать своим преемником? Вспомнив о последней выходке Аэйта — разрыв-траве — Мела покачал головой. Об этом лучше вообще не думать.

Аэйт остановился перед колдуньей, доверчиво глядя на нее. Сейчас Асантао была величава и неприступна — настоящая владычица, которой некогда разглядывать лица своих подданных.

— Сними с него сапоги, — велела она.

Аэйт спокойно сел на корточки и начал стаскивать с пленного сапоги из мягкой кожи, стараясь не извозиться в глине. Пленный моргал и тяжело дышал — ему было больно. В одном сапоге противно хлюпала кровь.

— Как же ты шел? — невольно спросил Аэйт, увидев, что мизинец на левой ноге пленника раздроблен — видимо, камнем.

Пленный грубо выругался и ударил Аэйта ногой. Раздосадованный, Аэйт вытер с лица грязь и бросил сапоги в траву.

— Что-нибудь еще, варахнунт Асантао? — спросил он, поднимаясь.

На мгновение теплые глаза колдуньи замерли на нем, и Аэйт подумал, что не знает никого прекраснее Асантао.

— Поставь его на золу, — сказала она очень мягко.

Фарзой помог мальчишке поднять пленника на ноги — тот яростно отбивался. Силой они заволокли его на кострище и поставили босиком на соль. Соль разъедала рану на ступне, и зумпф кривил лицо и сильно вздрагивал всем телом, но молчал. Асантао безжалостно заставила его выстоять так довольно долго, покуда она, озаренная красноватым светом факелов, читала свое заклинание. В тишине трещал огонь и звенели серебряные подвески.

Затаив дыхание, Синяка смотрел на белую фигуру колдуньи, по которой пробегали тени, и картина казалась ему жутковатой. То, что она делала, было ему непонятно, но он ощущал перемены, вызванные в мире серебряным перезвоном и ее словами.