О. Григорьева - Набег

— Ты прав, хевдинг. — Он сунул меч в ножны, развел руками. — Мы добыли все, чего хотели. Женщины, слава, богатство — разве не за тем мы шли в этот город?

Говоря, он вытер вспотевшую шею, наткнулся пальцами на мешочек, некогда подаренный ему маленькой колдуньей. После смерти Айши бонд берег ее подарок, хотя саму колдунью вспоминал редко, лишь иногда в ночи ему чудился ее певучий голос или в памяти всплывало бледное тонкое лицо с кошачьими глазами.

Смяв мешочек в руке, Сигурд подумал, что Рюрик уже наверняка не помнит ее, Бьерна, Кьятви и других, утраченных в долгом пути. Вряд ли он помнит даже свою сестру Гюду. У хевдингов короткая память, и погибших друзей успешно заменяют новые…

— Ты хитер, как Локи, бонд, — вымолвил мальчишка. Недобро улыбнулся: — Ты говоришь не то, что думаешь, а то, что я хочу слышать. Твои мысли отличны от твоих слов, а твои слова отличны от твоих дел. Ты сражаешься, как воин, но не радуешься победам. Ты думаешь, как бонд, но не радуешься добыче. Ты говоришь, как друг, но разве друзья прячут правду?

«Великая Фрейя, избавь меня от него!» — мысленно взмолился Сигурд. Уцепился взглядом за женскую фигуру, крадущуюся вдоль разрушенной городской стены и старательно вглядывающуюся в столпившихся у огня воинов, ушел от неприятного разговора:

— Женщины франков отважны, если сами ищут себе мужчин средь победителей…

Рюрик обернулся.

Женщина у стены остановилась, закружилась, махая руками, словно отбиваясь от осиного роя, затем, пригнувшись, вновь двинулась дальше. Она была в темной юбке и светлой рубашке с круглым воротом. Голову женщины закрывала косынка то ли синего, то ли черного цвета. Она то и дело поправляла косынку и рубашку, на ее запястье что-то блестело…

— Эрна? — узнал Сигурд. Осекся, покосился на хевдинга.

После победы над франками мальчишка проводил со своей женщиной мало времени. Сигурд постоянно видел ее на драккаре — похудевшую, мрачную, с неприятным злым блеском в глазах и дрожащими руками. Она почти не разговаривала и больше не радовалась украшениям, а, сгорбившись, сидела на корме и куталась в теплый плед. Гримли сказал Сигурду, что Рюрик избил ее, — вестфольдец не видел, как это случилось и когда, но видел на ее плече огромный синяк и слышал, как она плакала…

— Что ей тут надо? — наблюдая за неуверенными движениями женщины, спросил Сигурд.

Эрна пошатнулась, упала на колени. Потом поднялась, задирая юбку, перелезла через рухнувшую балку аблама, затопталась на месте, будто не зная, куда идти…

Пальцы Рюрика сомкнулись на крестовине меча, костяшки побелели.

Словно почуяв его гнев, Эрна повернулась к нему. Даже издали Сигурд заметил безумие, исказившее ее лицо. Эрна радостно вскрикнула, бросилась к молодому хевдингу. Рубашка на ее груди была разорвана, в прорехе болтались полные груди. Одна казалась темной, почти черной, от покрывшего ее синяка. Однако на побои это не походило.

— Пожар! — на бегу закричала Эрна. Схватилась за рваные края рубашки, раздернула их, полностью обнажив грудь. Теперь Сигурд увидел, что вся ее кожа покрыта синюшными пятнами. Местами пятна вздулись и полопались, выворачивая наружу покрытое гноем мясо.

Воины у костра услышали крик Эрны, многие уже смотрели на нее, указывали пальцами то на нее, то на Рюрика. Щеки мальчишки налились багровым румянцем.

— Сука… — прошипел он. Поднял меч, шагнул навстречу Эрне.

Зря, — не добежав с десяток шагов, она вдруг остановилась. Ее ноги подкосились, тело стало мягким, как тесто, поползло вниз.

Сигурд кинулся к упавшей женщине.

Лежа на земле, она казалась безобразной — худой, мокрой от пота, с кровавыми трещинами в углах рта и синими пятнами на теле. Ее грудь тяжело вздымалась, быстрое дыхание сбивалось, захлебывалось лающими всхлипами. Взгляд метался, проскакивая мимо Сигурда.

Рюрик присел рядом с Сигурдом, растерянно покосился на бонда:

— Что с ней?

Бонд пожал плечами.

Сухая рука Эрны поднялась, тонкие пальцы ухватились за одежду Рюрика, потянули его к себе. Губы разомкнулись, расширяя кровавые трещины.

— Пожар, — шепнула Эрна. — Горит…

Ее пальцы разжались, рука бессильно упала, грудь вздрогнула в мощном всхлипе и замерла…

Эрны не стало. Мертвая, полуголая, с задравшейся до колен юбкой, она лежала перед Сигурдом, уставясь в небо широко распахнутыми глазами. Из пятен на коже сочилась какая-то жижа, у основания шеи вздулись две твердые на вид шишки.

Хирдманны окружили ее плотным кольцом. Стояли, смотрели, молчали. Потом Рюрик выпрямился, стянул в себя рубаху, набросил на грудь и лицо Эрны. Молча зашагал к драккару. Меч волочился за ним, острием вспарывая землю.

— Отчего она умерла? — сунулся к Сигурду какой-то молодой воин из людей Трира. Сморгнул белесыми ресницами, переспросил:

— Отчего она умерла?

Сигурд пожал плечами. Он не знал.

Никто так и не узнал, отчего умерла Эрна. Она была наложницей, но Рюрик все же приказал похоронить ее как жену. Он сам поджег ее погребальный костер, а когда огонь сожрал ее тело, отбросил факел и приказал:

— Все. Уходим.

Из-за похорон Эрны они покинули остров посреди Сены последними. Встроились в хвост длинной вереницы кораблей, поставили парус. Дул попутный ветер, мимо скользили покрытые лугами и невысокими рощами берега и зеленые острова, не ведающие о битвах. Деревни и маленькие крепости при их появлении становились безмолвными и тихими. Однако высаживаться никто не собирался — от наваленной в квартердеки и на палубу добычи корабли осели слишком низко, большего груза они бы уже не вынесли.

На острове, где были повешены люди из войска Карла, висельников уже сняли, вдоль берега растянулись несколько холмов, увенчанных крестами. За островом три драккара и шнека Клешни повернули к берегу. Не понимая, в чем дело, Рюрик приказал остановиться.

С кораблей Трира на шнеку сгрузили обернутые в погребальные покрывала тела. Два — с одного и по одному — с двух других. Подпрыгивая на волнах, шнека бодро двинулась к берегу. Латья помахал рукой, приказывая гребцам подогнать драккар ближе к печально застывшим кораблям Трира.

— Что это? — Рюрик перегнулся через борт, указал на шнеки.

Услышав его, Трир спрыгнул с возвышения в носовой части, держась руками за канаты, подошел к корме. Он выглядел усталым. Несмотря на прохладный ветреный день, по его лицу катился пот, глаза лихорадочно блестели. На шее, чуть ниже уха, виднелось темное пятно.

— Хель забрала в свои чертоги Стейна, Ятмунда и Торгейра! — крикнул Трир. Развернулся, ткнул пальцем куда-то на палубу своего корабля. — Она хочет призвать еще Эцура и Хаварда…

Он утер рукавом пот со лба, неожиданно засмеялся, скаля желтые зубы.