Линн Флевелинг - Близнец тряпичной куклы

Князь Риус стоял у постели, держа за руку свою супругу. Принцесса все еще, к счастью, была погружена в сон, получив изрядное количество отвара трав. Теперь, когда ее черные волосы были гладко причесаны, а на щеках горел румянец, она походила на одну из собственных кукол.

Риус поднял с постели запеленатого младенца и поднес его царю. Князь уже достаточно овладел собой, чтобы с достоинством сыграть свою роль.

— Твой племянник, мой повелитель, — сказал он, передавая младенца Эриусу. — С твоего позволения, он будет носить имя Тобин Эриус Акандор, в честь твоих предков.

— У тебя сын, Риус! — Царь умело и осторожно развернул пеленки.

Аркониэль затаил дыхание и постарался прогнать все мысли, когда Нирин и жрец простерли руки над спящим младенцем. Ни один из них ничего не заметил. Чары Лхел скрыли все следы осквернения, которому подверглось крошечное тельце. Да и кому придет в голову искать следы деяний горной ведьмы в спальне собственной сестры царя?

— Прекрасный мальчишка, и имя ему очень подходит, — воскликнул Эриус. Его внимание привлекла родинка на ручке малыша. — И посмотри: у него метка, предсказывающая удачу. К тому же на левой руке… Нирин, что скажешь? Ты в таких вещах разбираешься.

— Она сулит мудрость, государь, — сказал волшебник. — Очень удачное качество для будущего сподвижника твоего сына.

— Несомненно, — кивнул Эриус. — Да, ты получаешь мое согласие на имя, брат, и мое благословение. Я привел с собой жреца, чтобы он совершил жертвоприношение в честь нашего маленького воина.

— Благодарю тебя, брат, — ответил Риус. Жрец отошел к камину и начал свои монотонные песнопения, бросая в огонь благовония и маленькие восковые фигурки.

— Клянусь Пламенем, через несколько лет из него получится прекрасный приятель моему Корину, — продолжал царь. — Только представь себе их — вместе на охоте, вместе на учебном плацу, когда твой Тобин присоединится к компаньонам. Совсем как мы с тобой, помнишь, а! Однако ведь, насколько мне известно, Ариани родила двойню?

Да, — подумал Аркониэль, — царские шпионы времени даром не теряли.

Нари нагнулась и подняла из-за постели другой маленький сверток. Заслоняя его собой от принцессы, она поднесла его к царю.

— Бедненькая девчушка, государь… Родилась мертвой.

Эриус и его спутники так же внимательно осмотрели тельце, как и другого близнеца, поднимая вялые ручки, удостоверяясь в том, что это девочка, прикладывая ухо к груди в поисках признаков жизни. Аркониэль, следивший за ними краем глаза, заметил, как царь быстро бросил на Нирина вопросительный взгляд.

Им что-то известно. Они что-то ищут, — испуганно подумал он. Заданный ему Нирином вопрос насчет сновидений внезапно приобрел зловещее звучание. Может быть, мага посетило видение, — видение, касающееся этого младенца? Даже если так, чары Лхел сработали безупречно, потому что придворный маг ответил царю, быстро мотнув головой. Что бы они ни искали, здесь они ничего не нашли. Аркониэль поспешно отвел глаза, чтобы не выдать своего облегчения.

Царь вернул мертвого младенца Нари и обнял князя за плечи.

— Тяжело терять ребенка. Сакор мне свидетель: я все еще скорблю о своих детях и их дорогой матери. Это для тебя слабое утешение, я знаю, но, поверь, так лучше: пока вы оба еще не успели привязаться к ней…

— Ты прав, — тихо ответил Риус.

В последний раз хлопнув князя по плечу, Эриус подошел к постели и нежно поцеловал сестру в лоб.

Благостная картина заставила кровь броситься в голову Аркониэлю: он не забыл вооруженных гвардейцев в зале. Этот узурпатор, этот убийца женщин и девочек, может быть, и любил свою сестру достаточно, чтобы пощадить, но на ее детей его милость не распространялась. Аркониэль не поднимал глаз, пока царь и его спутники не покинули комнаты, он отчетливо представлял себе, какая драма разыгралась бы здесь, если бы Эриус обнаружил живую новорожденную девочку.

Как только дверь за ними закрылась, ноги перестали держать Аркониэля, и он рухнул в кресло.

Однако страшное испытание еще не закончилось. Ариани открыла глаза и увидела мертвого младенца на руках у Нари. Ухватившись за колонку кровати, она приподнялась и протянула руки к тельцу.

— Слава Светоносному! Я знала, что раздался второй крик, но мне приснился такой ужасный сон…

Кормилица переглянулась с Риусом, и улыбка Ариани увяла.

— В чем дело? Дайте мне моего малыша!

— Он мертворожденный, любовь моя, — сказал Риус. — Оставь. Вот, смотри, это наш замечательный сын.

— Нет, я же слышала крик! — настаивала Ариани. Риус поднес к матери маленького Тобина, но она не обратила никакого внимания на младенца, продолжая пристально смотреть на того, что держала кормилица.

— Дай его мне, женщина! Я приказываю!

Спорить было бесполезно. Словно не слыша тихого плача живого ребенка, Ариани прижала к себе мертвого, и лицо ее стало еще бледнее, чем было.

В тот же момент Аркониэль понял, что магия Лхел не может обмануть мать, как обманула остальных. Заставив свой разум смотреть глазами Ариани, он заметил кусочки кожи, которые Лхел вырезала на груди каждого из младенцев и крошечными стежками вшила вырезанный у одного в рану на грудь другого, прямо над сердцем. Такой обмен плотью и привел к трансформации. Девочка стала казаться мальчиком и должна была сохранять обманчивую форму до тех пор, пока это сочла бы необходимым Айя, а ее мертвый брат приобрел вид девочки, обманувший царя.

— Что вы сделали? — охнула Ариани, с ужасом глядя на Риуса.

— Потом, любовь моя, когда ты отдохнешь… Отдай малыша Нари и возьми своего сына. Смотри, какой он здоровый и сильный! И у него твои синие глаза…

— Сын? Какой же это сын! — гневно оборвала его Ариани. Никакие уговоры ее не убедили. Когда Риус попытался отобрать у нее мертвого ребенка, Ариани вскочила с постели и забилась в дальний угол, прижимая тельце к своей окровавленной рубашке.

— Это невозможно вынести, — прошептал Аркониэль. Подойдя к плачущей женщине, он опустился перед ней на колени.

Ариани с удивлением посмотрела на него.

— Аркониэль? Смотри, у меня сын. Разве он не прелестный?

Аркониэль попытался улыбнуться.

— Да, благородная госпожа, он само совершенство. — Мягко коснувшись лба женщины, он снова погрузил ее в глубокий сон. — Прости меня.

Он протянул руку к крошечному тельцу и застыл в ужасе.

Глаза мертвого младенца были открыты. Только что они казались голубыми, как у котенка, и вдруг стали черными и обвиняюще уставились на Аркониэля. От маленького тельца исходил неестественный холод, медленно обволакивая волшебника.

Так вот какова цена того первого вдоха! Дух младенца поселился в теле, но убийство тут же превратило его в привидение, если не хуже.