Том Арден - Султан Луны и Звезд

Насмешка судьбы заключалась в том, что твой отец не получил желанной награды за свое предательство. На следующий же день после того, как Мала был принесен в жертву Пламени, твой отец призвал своего тестя и объявил тому, что счастлив в браке с его старшей дочерью, но теперь желает взять в жены и младшую. Твой отец был готов привести сколь угодно много доказательств истинности своей страсти: им якобы владело благороднейшее желание утешить несчастную девушку, чей возлюбленный оказался злобным изменником.

Посланник же и слушать его не желал, ибо хотя он и не ведал о том, как обращался со своей первой женой твой отец, но при этом строго придерживался существующих при дворе обычаев. Он страшно разгневался и сурово вопросил, не желает ли твой отец нанести ему жестокое оскорбление.

«Оскорбление? Тесть мой, о чем ты говоришь?»

«Наследник престола, неужто ты забыл, кто я такой?»

«Ты — посланник страны Ланья-Кор...»

«Да, и брат короля этой страны! За кого ты принимаешь мою дочь, если готов обращаться с ней как с какой-нибудь жалкой наложницей?»

Отцом твоим овладело смятение, и он только молчал и слушал своего тестя, а тот заявил ему о том, что его дочь никогда бы не вышла замуж за простого визиря — тем более за того, кому еще только предстояло стать визирем. Самая мысль об этом казалась посланнику чудовищной, но тем более чудовищной представлялась ему мысль о том, чтобы его дочь стала чьей-то второй женой!

Побагровев от гнева, посол удалился, заявив напоследок, что требует извинений, которые должны быть принесены ему законным порядком — иначе с этих пор унанги станут заклятыми врагами Ланья-Кор. На самом деле, конечно же, такие речи были крайне опрометчивы при том, что старшая дочь посланника уже была замужем за будущим султаном Унанга, но посланник, человек холодный и тщеславный, и думать ни о чем не желал, как только о соблюдении закона. В последующие дни придворные немало похлопотали для того, чтобы усмирить посланника, и мало-помалу тот удовольствовался таким объяснением: твой отец вовсе не желал нанести ему оскорбление, а просто-напросто его рассудок помутился от тоски.

В конце концов ланьярский посланник простил своего зятя, а когда твой отец спросил, не может ли он еще чем-либо искупить свой проступок, посланник предложил ему преподнести принцессе Беле дорогой подарок к ее бракосочетанию.

«К ее б-бракосочетанию?» — запинаясь, пробормотал принц, твой отец, ибо в сердце у него все еще теплилась надежда на то, что прекрасная Бела достанется ему.

«Воистину так, — с улыбкой отвечал посланник. — Не думаешь же ты, что столь прекрасная девушка долго пробудет незамужней? Только вчера я получил письмо, подписанное и скрепленное печатью визиря Хасема. Девушка станет супругой твоего брата, калифа Куатани. Какая чудесная брачная ночь их ожидает!»

О, если бы в ту пору твой отец уже был султаном, он бы, пожалуй, повелел казнить посланника на месте, а потом завладел бы его дочерью, а потом — будь что будет. Но тогда ему оставалось только обнять посланника, попросить у того прощения за свое глупое поведение и выказать огромную радость в связи с грядущим бракосочетанием красавицы Изабелы.

Последующие дни дались твоему отцу нелегко. Как явственно помню я церемонию отбытия твоей тетки в халифат Куатани! Я пристально наблюдал за своим молодым господином и молился о том, чтобы он сумел сдержать страсти, которые бушевали в его сердце подобно лаве в жерле вулкана. Тянулись и тянулись бесконечные ритуалы, но в конце концов мои страхи оказались беспочвенными. Твой отец держался превосходно, и никто не заподозрил бы в нем, непоколебимом, как скала, чувств, которые переполняли его при том, что его возлюбленная должна была сочетаться браком с его братом.

Ах, но какие мысли переполняли его разум в ту пору, когда караван принцессы тронулся в путь к Куатани? Быть может, твой отец наконец сдался, решил покориться судьбе. Быть может, он познал всю глупость своей страсти и пожалел о тех страшных греховных поступках, которые совершил во имя твоей тетки. О, если бы только это так и было! Но наверное, именно тогда в сознании моего молодого повелителя вызрел новый, еще более отчаянный замысел. Впоследствии мне суждено было узнать о том, что твой отец вовсе не смирился с утратой своей возлюбленной.

Было нечто, что омрачило церемонию отъезда принцессы. Согласно обычаю, эта церемония должна была являться празднеством, но от красавицы Белы не смогли скрыть того, что ее сестра тяжко больна. О, печальна и горька была судьба твоей матери, Деа! Несомненно, жестокость твоего отца приблизила ее кончину, однако безмерно тоскующая молодая женщина до самого смертного часа хранила верность ему и ни словом не обмолвилась о страшной правде. Вероятно, это было глупостью с ее стороны, но, в конце концов на что она могла пожаловаться? В Унанге жена имеет не больше свободы, нежели рабыни ее мужа. Безмолвие становится для жены священным долгом. Но, подумать только, как любой мужчина, не говоря уже о мужчине царственного рода, способен проявить так мало доброты к женщине, которая носит под сердцем его дитя! Разлученная с возлюбленной сестрой, твоя мать должна была пройти самые тяжелые испытания, и этих испытаний она не в силах была выдержать. Одиночество привело ее к агонии, и она умерла в ту ночь, мой бедный Деа, когда ты появился на свет.

Твой отец, казалось, был безутешен. С печалью — но и с восхищением — придворные говорили о том, как горячо любил наследник престола свою покойную супругу, как теперь он горюет о ней и какая это жестокая трагедия, чтобы такой молодой, полный сил мужчина так жестоко страдал. Некоторые поговаривали о том, что из-за переживаний твой отец лишился рассудка — и действительно, какое-то время он был похож на безумца, но если это и было так, то безумствовал он не от тоски и не от сожаления, а только от злости. А злобствовал он из-за того, что взял в жены твою мать, а не ее сестру, которую желал более всего на свете. Твой отец поклялся самому себе в том, что в один прекрасный день Бела будет принадлежать ему, и проклинал судьбу за то, что не имеет права покинуть пределы Священного Города.

В последующие луны твой отец был молчалив и мрачен, и многие уже отчаялись, решив, что он и вправду сошел с ума, но миновало около одного солнцеворота, и вдруг нрав будущего султана разительно изменился. Как-то раз твой дед охотился на горных львов, неожиданно упал со своего скакуна, после чего разъяренный лев задрал его насмерть. Когда эта страшная весть достигла города, твой отец понял, что его час пробил. Теперь он стал султаном и ему безраздельно принадлежала вся имперская власть!

«Учитель, — говорил он мне, бывало, — моя единственная забота — следовать законам».