Р. Скотт Бэккер - Слуги Темного Властелина

Они скакали следом за ним вдоль реки до тех пор, пока лунный свет не превратил ее в ртутную ленту, скакали мимо синеспинных камней и угрюмой громады леса. Через некоторое время луна села, и кони начали спотыкаться. Скюльвенд выругался и объявил остановку. Он спешился, молча принялся снимать с коней вещи и швырять все это добро в реку.

Серве, слишком усталая, чтобы говорить, тоже спешилась, потянулась, поежилась от ночного холодка и ненадолго подняла взгляд к Гвоздю Небес, сверкающему среди россыпей менее ярких звезд. Потом оглянулась назад, туда, откуда они приехали, и содрогнулась, увидев совсем другое мерцание: бледную цепочку огней, медленно ползущую вдоль реки.

– Келлхус! – окликнула она. Голос ее был хриплым от долгого молчания.

– Я их уже видел, – отозвался Найюр, зашвыривая седло подальше в быстрые воды. – У наших преследователей тоже есть преимущество: факелы.

Серве заметила, что его тон переменился – в нем появилась какая-то легкость, которой не было прежде. Легкость опытного работника, очутившегося в своей стихии.

– Они нагоняют нас, – заметил Келлхус. – И движутся слишком быстро для того, чтобы высматривать наши следы. Они просто едут вдоль берега. Быть может, мы как-нибудь сумеем использовать это.

– Ты неопытен в таких делах, дунианин.

– Тебе следует его послушаться! – вмешалась Серве – куда более пылко, чем собиралась.

Найюр обернулся к ней, и хотя лица во мраке было не видно, девушка почувствовала его возмущение. Скюльвенды не терпят, когда бабы умничают.

– Единственный способ, какой мы можем использовать, – ответил Найюр, еле сдерживая ярость, – это свернуть и двинуться напрямик через лес. Они поедут дальше и, возможно, действительно потеряют наш след, но к рассвету обязательно поймут свою ошибку. Тогда им придется вернуться назад – но вернутся они не все. Они уже знают, что мы пробираемся на восток, и они поймут, что опередили нас. Они пошлют вперед вести о нашем появлении – и тогда мы обречены. Наша единственная надежда – в том, чтобы обогнать их, поняла?

– Она все поняла, степняк, – ответил Келлхус.

И они пошли дальше пешком, ведя коней в поводу. Теперь предводительствовал Келлхус. Он безошибочно использовал любой ровный участок, так что время от времени Серве приходилось пускаться бегом. Несколько раз она спотыкалась и падала, но ей с грехом пополам удавалось вставать на ноги и бежать дальше, прежде чем скюльвенд успевал выбранить ее. Она задыхалась, грудь у нее болела, в боку временами кололо, точно ножом. Она вся была в синяках и царапинах и так вымоталась, что когда останавливалась, то ее шатало. Но об отдыхе не могло быть и речи – позади по-прежнему мерцала вереница факелов.

В конце концов река сделала поворот и обрушилась вниз лестницей каменных уступов. В свете звезд Серве угадала впереди большое водное пространство.

– Река Фай, – сказал Найюр. – Ничего, Серве, скоро снова поедем верхом.

Они не стали спускаться к Фаю следом за притоком – вместо этого они забрали вправо и нырнули в темный лес. Поначалу Серве практически ничего не видела и чувствовала себя так, словно пробирается на ощупь в каком-то кошмарном лабиринте. Хруст сучков под ногами. Конский храп. Изредка – стук копыта о твердый корень. Но постепенно бледный полусвет начал выхватывать из мрака отдельные детали: стройные стволы, валежник, россыпь опавших листьев под ногами. Она поняла, что скюльвенд был прав: лес редел.

Когда восточный край неба начал светлеть, Найюр приказал остановиться. Над его головой нависал громадный ком земли в корнях поваленного дерева.

– Теперь мы поскачем, – сказал Найюр. – И поскачем быстро.

Серве наконец-то снова очутилась в седле, но ее радость была недолгой. С Найюром впереди и Келлхусом позади они понеслись вперед, сминая подлесок. По мере того как лес редел, переплетенные кроны спускались все ниже, и вот уже казалось, будто они мчатся прямо сквозь них. Их хлестали бесчисленные ветви. Сквозь дробный топот копыт Серве слышала, как нарастает утренний птичий гомон.

Наконец они вырвались из досаждавшего им подлеска и помчались напрямик через пастбища. Серве вскрикнула и рассмеялась, ободренная внезапно распахнувшимся перед ней простором. Прохладный воздух бил в лицо и растрепал волосы на отдельные развевающиеся пряди. Впереди, над горизонтом, вставал огромный алый шар солнца, заливая лиловую даль оранжевым и багряным.

Постепенно пастбища сменялись возделанными землями. Теперь повсюду, куда ни глянь, тянулись всходы молодого ячменя, пшеницы и проса. Кавалькада огибала маленькие земледельческие деревушки и огромные плантации, принадлежавшие домам Объединения. Будучи наложницей Гаунов, Серве сама все время жила на таких виллах, и, глядя на ветхие бараки, красные черепичные крыши и ряды похожих на копья можжевельников, она удивлялась тому, как места, некогда столь знакомые, сделались вдруг чуждыми и угрожающими.

Рабы, трудившиеся на полях, поднимали головы и провожали взглядом всадников, проносившихся мимо по пыльным проселкам. Возницы ругались, когда они пролетали мимо, осыпая их пылью и мелкими камешками. Бабы роняли корзины с бельем и оттаскивали с дороги зазевавшихся ребятишек. «Что думают эти люди? – сонно гадала Серве, опьяневшая от усталости. – Что они видят?»

Пожалуй, отчаянных беглецов. Мужчину, чье жестокое лицо напомнило им об ужасных скюльвендах. Другого мужчину, чьи голубые глаза успевают увидеть их насквозь за один мимолетный взгляд. И прекрасную женщину с распущенными белокурыми волосами – добычу, которую эти мужчины, похоже, не желают отдавать своим невидимым преследователям.

Ближе к вечеру они поднялись на взмыленных конях на вершину каменистого холма, и там скюльвенд наконец разрешил краткую передышку. Серве буквально свалилась с седла. Она рухнула наземь и растянулась в траве. В ушах звенело, земля под ней медленно плыла и кружилась. Некоторое время она могла только лежать и дышать. Потом услышала, как скюльвенд выругался.

– Вот упрямые ублюдки! – бросил он. – Тот, кто ведет этих людей, не только упорен, но еще и хитер.

– Что же нам делать? – спросил Келлхус. Этот вопрос ее несколько разочаровал.

«Ты же знаешь! Ты всегда знаешь! Зачем ты к нему подлизываешься?»

Она с трудом поднялась на ноги, удивленная тем, как быстро окоченели ее конечности, и устремила взгляд к горизонту, туда же, куда смотрели они. Под розовеющим солнцем виднелся хвост пыли, тянущийся к реке, – и все.

– Сколько их там? – спросил Найюр у Келлхуса.

– Как и прежде – шестьдесят восемь. Только кони у них теперь другие.

– Другие кони… – повторил Найюр сухо, словно его раздражало как то, что это сулило, так и способность Келлхуса делать подобные выводы. – Должно быть, они раздобыли их где-то по дороге.