Тэд Уильямс - Трон из костей дракона

— Конечно, — сказал Прейратс, явно смущенный. — На сотни лет.

— Что ж, наш хозяин, конечно, будет доволен. — И тут существо действительно засмеялось. Взрыв дикого веселья, подобного острию лезвия ножа, заставил Прейратса отпрянуть. — Приступайте!

Прейратс смотрел на откинувшего капюшон Элиаса. Саймон почти физически ощущал, как туманное небо опускается все ниже и ниже. Лицо короля, бледное даже в отблесках пламени, казалось, парило в воздухе. Ночь кружила в безумном хороводе, и взгляд короля притягивал свет, как зеркало в освещенном факелами коридоре. Наконец Элиас кивнул.

Прейратс шагнул вперед. Схватив Брейугара за воротник, он поволок его к гробу-ларцу и отпустил. Лорд-констебль шлепнулся на землю. Затем священник раздвинул полы плаща, обнажая темное пламя красной рясы, и достал из глубоких складок странное кривое лезвие вроде серпа. Он поднял его перед лицом и повернулся к самой северной точке каменных колец. Потом он запел, и голос его вздымался, становясь все более и более властным.

Одетые в черное фигуры раскачивались, — все, кроме той, на карете, сидевшей неподвижно, как Камни гнева, и шипение шло из нее, сливаясь со вновь поднявшимся ветром.

Прейратс вскричал:

Рука алхимика змеей скользнула вниз и схватила за волосы Брейугара. Граф, до этого момента неподвижно лежавший у ног священника, неожиданно рванулся, оставив в руках ошеломленного Прейратса только клок окровавленных волос.

Саймон бессильно наблюдал, как лорд-констебль с вытаращенными глазами катился прямо к его убежищу, и безучастно внимал сердитым крикам Прейратса.

Ночь как бы сгущалась вокруг него, заволакивая глаза и останавливая дыхание. За Брейугаром бросились два стражника.

Всего в нескольких шагах от него неуклюже бежавший граф споткнулся и упал.

Извиваясь и тяжело хрипя, он попытался встать, но сверху на него навалились подоспевшие стражники. Саймон слегка приподнялся, стараясь выглянуть из-за скрывавшего его камня и почувствовал, что сердце, молотом колотившееся у него в груди, готово разорваться. Попытки унять невыносимую дрожь в ногах были безуспешны. Он легко мог коснуться рукой стражников, которые с устрашающими проклятиями поднимали, на ноги Брейугара. Один из них поднял меч и плашмя ударил графа. Саймон видел Прейратса, застывшего на грани освещенного круга, и пепельное зачарованное лицо короля рядом с ним. Даже когда спотыкающегося Брейугара вновь приволокли к огню, Прейратс все еще не сводил глаз с места, где упал граф.

Кто здесь?

Казалось, что этот голос вместе с ночным ветром влетел прямо в голову Саймона. Прейратс смотрел прямо на него. Он видел юношу.

Выходи, кто бы ты ни был! Я приказываю тебе выйти!

Одетые в черное фигуры угрожающе загудели, а Саймон, как мог, сопротивлялся воле алхимика. Он не забыл о том, что чуть не произошло с ним в подземелье замка, и старался противостоять подчиняющей силе, но быстро слабел и чувствовал себя выжатым, как выстиранное белье.

— Выходи! — повторил голос, и ищущее нечто коснулось его мозга. Он хотел держать закрытыми двери своей души, но нечто было пока сильнее его, ему нужно было только схватить его…

— Если вам не нравится соглашение, — произнес тонкий голос, — давайте расторгнем его сейчас. Опасно прерывать ритуал — очень опасно.

Это был голос существа в черном, и Саймон почувствовал, что мысленные вопросы Прейратса оставили его.

— Что… Что? — спросил Прейратс голосом внезапно разбуженного человека.

— Может быть, вы не понимаете, что вы здесь делаете? — прошипела черная фигура. — Может быть, вы не осознаете, кто и что вовлечено…

— Нет… Да, я понимаю… — сказал, запинаясь, священник. Саймон задыхался от его напряжения, как от резкого запаха.

— А ну, быстро, — проговорил Прейратс, обращаясь к стражникам, — принесите сюда этот мешок падали.

Стражники подтащили свою жертву к ногам алхимика.

— Прейратс… — начал король.

— Прошу вас, ваше величество, прошу вас, это всего одно мгновение.

Ужасно, но что-то от мыслей Прейратса продолжало терзать мозг Саймона, какая-то часть сознания Прейратса оставалась в его голове: его будоражило угрожающее предвкушение алхимика, когда он тянул вверх голову Брейугара, он ощущал, как священник отзывается на смутное бормотание этих, в черном, а потом появилось и что-то еще, более властное, холодная тяжесть ужаса, заполняющего все его существо. Среди людей появилось нечто чужое, необъяснимое и могущественное что-то еще. Оно душным облаком окутало вершину горы, и черным пламенем горело в теле существа наверху кареты; оно жило в Камнях гнева, наполняя их своим жадным присутствием.

Прейратс поднял нож. На мгновение сверкающий красный изгиб стал второй луной в ночном небе, стройным, красным полумесяцем. Священник выкрикнул что-то на высоких нотах языка, которого Саймон не понимал.

— АН Саму ситех а! АН Наккига!

Серп опустился, и Брейугар без звука осел вперед. Из его горла ударил фонтан крови, заливая черный ящик-гроб и землю вокруг него. Лорд-констебль дико извивался в руках священника и наконец поник; темный поток крови продолжал струиться по черной крышке. Не в силах разобраться в чудовищной мешанине мыслей, Саймон беспомощно переживал паническое ликование Прейратса. За этим ликованием было что-то еще — огромное, темное, невыносимо холодное. Древние мысли пели с бесстыдной радостью.

Одного из солдат рвало, и если бы не вялое бессилие, нахлынувшее на Саймона, с ним бы случилось то же самое.

Прейратс оттолкнул тело графа, оно лежало безжизненной грудой. Белые как устрицы пальцы тянулись к небу. Кровь дымилась на темном ларце, и голубой огонь пылал все ярче. Линия, образованная им, становилась более явственной. Пугающе медленно открылась крышка, как будто ее толкали изнутри.

Святой Узирис, любящий меня! Святой Узирис, любящий меня, — мысли Саймона неслись, как взбесившиеся кони, — помоги мне, спаси меня, помоги, в этом ящике дьявол, он сейчас выйдет, помоги, спаси меня, о, спаси!

Дело сделано, дело сделано, — другие, чужие мысли, — слишком поздно, чтобы вернуться назад, слишком поздно!