Тэд Уильямс - Война Цветов

— Кровь и железо, ты в своем уме? — Кумбер схватил его за куртку и потащил за собой. — Он либо идет за нами, либо нет — на кой это надо, стоять и слушать?

Тео подчинился ему.

Свет совсем захирел, и он не сразу заметил, что из туннеля они снова вышли на открытое место — открытое, насколько это доступно так глубоко под землей. Было слишком темно, чтобы разглядеть что-то, но у него создалось впечатление широкого пространства, и пахло здесь не так, как в туннеле, а сырой землей, растительностью и как будто водой.

— Это канал, приток Иса, — объяснил Кумбер. — Практически сточная канава.

— А вон там вроде бы что-то светится. — По обе стороны пути действительно виднелись огненные точки, словно там расположился предназначенный для светляков амфитеатр.

— Большая Яма, город кобольдов. Ну, не только кобольдов — все городские бездомные сюда стекаются. Гоблины, стукотуны, буги без документов...

— Может, попросим их о помощи?

— Смеешься? Если нас до сих пор не ограбили и не убили, так только потому, что они напуганы тем, что наверху происходит, — вот и пришипились.

— Куда же мы тогда премся? — Тео сразу разонравились далекие огоньки, а свистящие крики, слышимые в верхних частях невидимой долины, устраивали его еще меньше. Точно койоты в пустыне перекликаются.

— Не знаю, только все лучше, чем стоять и дожидаться твоего мертвяка.

Тео промычал в ответ нечто нечленораздельное. Денек и так выдался поганее некуда, а тут еще таскайся по этим подземельям. Боль во всем теле, бесконечное движение и погоня за спиной надоели ему .хуже горькой редьки. Темнота тоже входила в этот перечень. Единственное, что ему еще не надоело, так это жить — поэтому он и продолжал делать усилия.

Крики на высотах города кобольдов делались все громче и настойчивее. Тео наклонился, чтобы подобрать с полотна пару увесистых камешков, и чуть не упал от прилива крови к голове. Крики тем временем сменили тональность, приобретя растерянный характер, а миг спустя затихли совсем, точно откуда-то сзади на них набросили одеяло. Тео, недоумевая, смотрел, как огоньки гаснут один за другим.

— Наверное, они просто заметили нашего приятеля, — шепотом предположил Кумбер. — И он им пришелся по вкусу не больше, чем нам.

«Одной засадой меньше — и на том спасибо», — подумал Тео. Он посмотрел назад, пытаясь определить, с какого места начали гаснуть огни.

— И четверти мили не будет, — прикинул он. — Наш дружок не спешит, но и не останавливается — вряд ли он знает, что такое усталость. Боже правый, он пол-Эльфландии пропахал до дома Нарцисса — с выпущенными кишками. — Он снова посмотрел вперед и вздрогнул, разглядев при свете фонарика какие-то башни.

— Что за черт?

— Железнодорожный мост.

Тео не любил мостов на высоких опорах. На одном из таких он чуть не попал под поезд, когда наклюкался в Марийских холмах с Джонни и ребятами из своей прежней группы. Потом он смеялся над этим приключением, но в памяти навсегда остались те моменты, когда он полагал, что ему каюк, и всерьез думал о прыжке с высоты сорока—пятидесяти футов в скалистое ущелье. Теперь его поджидал впереди еще один мостик, насквозь ажурный, перекинутый через водное пространство, черное, как беззвездный космос.

— Что, будем переходить?

— Если мы не хотим побороться с нашим бессменным партнером, то придется. — Голос Кумбера прерывался от боли, но Тео еще не все выяснил.

— Какой он длины?

— Я по нему только на поезде ездил. Не очень длинный — несколько сотен шагов примерно.

— Это хорошо. — Тео сошел с полотна и начал спускаться к воде. — Можно переплыть, так проще будет. — Течение, на слух, здесь было не особенно сильное.

— Нет, ты точно свихнулся. — Кумбер догнал его и ухватил за руку. — Посмотри-ка сюда!

— Куда, на мост? — не понял Тео. — Да вижу я его, провались он!

— На руку свою посмотри, дуралей. — Кумбер дернул вверх рукав куртки, открыв травяной браслет. — Это русалочья метка, забыл?

Кумбер почти кричал, и Тео занервничал.

— А если и забыл, что из этого?

— Да то, что ты теперь их собственность. Стоит тебе войти в любой поток или водоем, не считая ванны, и они тут как тут. И больше ты с ними не столкуешься, если только не запасся хорошими талисманами — а я что-то не заметил, чтобы ты это делал.

— Ты что хочешь сказать — что я им жизнью обязан? Я ни о чем таком не договаривался!

— Кочерыжка договорилась, чтобы спасти тебя. Русалочья метка — это старая увертка, дающая тебе право выкупить себя за найденный тобой клад. Ты, может, и эльф, Тео Вильмос, но полный невежда. Вся наша жизнь строится на договорах и соглашениях. На них же основана наша наука — ничего общего с вашим дурацким принципом случайности. Ты просишь о чем-то, получаешь просимое и расплачиваешься за него.

— И если я нырну туда, то...

— То здешние жители заявят свои права на тебя. И могу тебя заверить, что это будут не те красотки-русалочки, от которых спасла тебя Кочерыжка. Это будет то, что живет в черных водах и питается тем, что извергает из себя Город.

Тео начинал впадать в тихую панику. Кумбер говорил неприятные вещи, к тому же они слишком долго задержались на одном месте.

— Ладно, твоя взяла. В воду не полезем, пойдем через мост. Скорей только — он того и гляди нас догонит!

Они вылезли обратно на шпалы и побрели по мосту, еле волоча ноги. Тео изо всех сил старался не думать о расстоянии до воды, которая плескалась внизу, и о том, что может таиться под ее гладкой поверхностью. Они прошли всего пару десятков ярдов, когда настил у них под ногами стал вибрировать, все громче и ощутимее.

Они оглянулись, но преследователя по-прежнему не было видно. Кумбер посветил вперед — и там ничего. Между тем фонарик еще давал достаточно света, и они обязательно разглядели бы что-либо, производящее такой шум.

— Тео... — странным голосом произнес Кумбер.

Через перила впереди них перелезло что-то, удивительно ловко для такой здоровенной туши. Бледная бородавчатая кожа этого отдаленно гуманоидного существа светилась, как изнанка шляпки фосфорического гриба. Ростом чуть повыше человека, оно было раз в пять тяжелее: уверенно шествуя к ним, оно заполняло собой чуть ли не всю ширину моста. Чудище пару раз моргнуло черными, как изюм, глазками, но в целом свет как будто не слишком его беспокоил. Гуттаперчевый рот, похоже, мог свободно вобрать в себя голову Тео. Оно остановилось, но тело продолжало двигаться по инерции, как желатин, — трудно было сказать, жир в нем колыхается или это кожа, как носорожья шкура, зыблется складками. Видно было только, что существо это очень велико, крайне уродливо, и несло от него, как от полосы морского песка в час отлива.

— Юм-м, — булькающим басом сказало оно. — Путники на моем мосту. Что вы мне принесли?