Тэд Уильямс - Война Цветов

— Полдо тебе, Колика. — Щеколда укоризненно покачал баками. — Ты сама знаешь, что любишь этого паренька, и он к тебе тоже привязан.

— Вот только шуму от него уж слишком много, — проворчала она, но Тео видел, что она уже улыбается. — Ладно, пусть заходят. Как-нибудь втиснемся — в камере у Чемерицы еще и похуже будет, когда нас всех посадят за антицветочную деятельность. Ты как, Колышек, не против?

Вторым жильцом палатки был гоблин, еще более мелкий и жилистый, чем Щеколда и Пуговица, и с темной, почти черной, шерстью. Он поморгал желтыми глазами, словно обдумывая вопрос, и наконец ответил:

— Мне без разницы.

— Вот и славненько! — откликнулся на это более чем сдержанное согласие Щеколда. — Ложитесь-ка спать, новенькие. В полночь я за вами зайду — Пуговица хочет рассказать нам историю.

— Историю? Среди ночи?

— Ну да. Все наши там соберутся. А вы, Колика и Колышек, покажите им, как тут и что, — попросил, вылезая из палатки, Щеколда.

Какой-то предмет, пролетев по воздуху, чуть не попал Тео в голову, но он вовремя перехватил снаряд, оказавшийся помятой металлической фляжкой — из тех, что хорошо помещаются в брючном кармане.

— Там вино — хлебни глоточек, — пояснила Колика. — Милости прошу к нашему шалашу. Называется он «Ядовитый плющ». — Она с прищуром уставилась на несколько обалдевшего Кумбера. — В чем проблема-то? Ты тоже такой, как Примула, у кого юмор давно уже с голоду помер? Или просто не хочешь жить с эмансипированной женщиной?

— Нет! — энергично потряс головой Кумбер. — Ничего такого. Я не какой-нибудь Цветок. — Впрочем, ему было явно приятно, что его приняли за такового. — Просто я никогда еще не встречался с дикими гоблинами...

— Это Колышек-то? Он только родился диким, а вырос на городских улицах, как и все мы — верно, Кол? — Гоблин промолчал, и женщина, смеясь, добавила: — Ничего, он еще не самый чудной в этом лагере — да и в этой палатке тоже.

— Нас, стало быть, пятеро здесь, — вычислил Кумбер.

— Ну да. — Колика жестом велела Тео передать фляжку Кумберу. Тот отведал и надолго припал к горлышку.

— Правду говорят, — заулыбался он, — что самое лучшее вино делаете вы, пэки, Что это, одуванчик?

— Еще лопух и парочка шмелиных задниц, для остроты. — Колика опять хохотнула. — И забавница же я, однако.

— Значит, вы пэк... пэка? — спросил Тео.

— Что, не видно разве? Как тебя звать-то, парень? Я Пайпер Колика с улицы Слепой Свиньи, а Колышка вы уже знаете.

— Тео. Тео Вильмос. — Собственное имя показалось странным ему самому. Он порядком намаялся со своей среднеевропейской фамилией в детские годы, в пригороде, где большинство ребят назывались Джонсон, Роберте и Смит, но в Сан-Франциско, вращаясь среди Баттистини, Нгуенов и Хасигянов, перестал обращать на нее внимание. Теперь, впервые за пару десятков лет, он опять испытал неловкость и пожалел о том, что его зовут не Жимолость или Цветная Капуста. — А это мой друг, Кумбер Осока.

«Зачем, собственно, мама с папой переехали из Сан-Матео?» Раньше он над этим как-то не задумывался. «Папа вышел на пенсию и в город на работу больше не ездил, так что ему было все равно. Может быть, мама... да и он тоже... просто хотели жить поближе ко мне?» Этой странной новой мысли прибавлял странности тот не поддающийся пониманию факт, что они — не настоящие его родители.

— Ну, вот и познакомились, — нарушила его раздумья мадам Колика. — Очень приятно, хотя и не всем.

— Что вы говорите?

— Пробегает тут недавно наш друг, молодой лорд Примула — смотрю, не в себе он, шипит и бормочет. — Колика, щелкнув пальцами, зажгла сигару, и палатка наполнилась вонючим дымом. — Я спрашиваю, что его так взбудоражило, а он мне толкует про смертного, но вроде бы не совсем смертного — еще одного бездомного щенка, которого Пуговица пригрел. И вроде бы он с этим смертным повздорил, дело чести, мол — гав-гав-гав, ничего не понять. Примула парень хороший, но и в лучшие времена несет всякую чушь, а тут на него прямо трясучка напала. Вот я и гляжу: имя у тебя, как у смертного, ты только что к нам прибыл, и Пуговица к тебе расположен. Правильно я рассуждаю?

Дым от ее сигары ел глаза, напоминая о доме Нарцисса, но вольные манеры этой маленькой женщины забавляли Тео — она напоминала ему Джонни Баттистини, загримированного и сменившего пол.

— Да, у нас с ним действительно вышло недоразумение, — сказал он с непринужденностью, которой не чувствовал. Примула чуть было его не убил — это вам не драчка на школьном дворе, забыть и простить такое непросто. Тео взял у Кумбера фляжку и выпил. Напиток обжег не зажившее еще горло, зато приятно согрел желудок. Мышцы расслабились, и наполненная дымом палатка вдруг показалась уютной.

«Господи Боже, опьянел с одного глотка. Крепкое какое пойло, да и усталость сказывается».

— Где тут можно прилечь? — спросил он и вдруг подумал: «Если мне здесь кажется тесно, то каково же тем, кто живет здесь давно и привык к несколько лучшим условиям?» — Мне много места не надо. Устал до смерти.

— Может, устроишь его, Колышек? — спросила Колика.

Гоблин поднял аккуратно сложенные пакеты, похожие на упаковку из-под фаст-фуда вековой давности — на одном Тео разобрал надпись «В Ивах всегда только свежее», — и достал темную тряпицу, маловатую даже для тюремного одеяла.

— Спальник есть у тебя? — спросил он ровно, без эмоций, но пристально глядя ярко-желтыми глазами. — Нет? Возьми тогда мой плащ.

— Ладно. Спасибо. — Тео разостлал прямоугольник из колючей черной шерсти и растянулся на нем. Сквозь натуральный запах необработанного меха пробивался еще какой-то, довольно сильный, но не сказать, чтобы неприятный. Вроде как в зоопарке, в клетке с большими кошками, думал Тео, погружаясь в сон. Или в другой клетке — в лисьей, в волчьей? Разве волки в зоопарке живут в клетках?

Заснул он под мрачно-горделивые слова Кумбера:

— Мы были там. Были в доме Нарцисса, когда это все случилось...

Пробуждение сопровождалось тяжестью в голове и массой болей там, где следовало быть телу. В темную палатку проникал свет от горевшего снаружи костра, по стенке двигалась чья-то тень.

Тео осторожно выглянул. Колышек, гоблин, сидел у огня и что-то стряпал — а может, просто ворошил угли палкой. Желтый взгляд обратился на Тео.

— А где все? Уже полночь, да? Я пропустил эту вашу историю?

Гоблин достал из костра палку, потер обожженное острие о плоский камень и снова сунул в огонь.

— Полуночи еще нет. Пэкона с твоим другом ушли играть в жуковку.

— У Кумбера денег нет, так что это, полагаю, не опасно. — Тео не знал, что еще сказать. — Спасибо за плащ.

— До зимы он мне все равно не нужен, так что пользуйся, — пожал плечами гоблин. — Для друга Пуговицы не жалко.