Тэд Уильямс - Война Цветов

Тео душили слезы ярости и отчаяния.

— Сволочь! — крикнул он сидящему во мраке наблюдателю. — Если ты меня не убьешь, я заставлю их это сделать. Они от меня ничего не добьются.

— Добьются, когда возьмутся за тебя по-настоящему, — сухо заверил голос. — Но ты меня не так понял. Иррхе было приказано принести тебя ко мне не для того, чтобы я получил с Чемерицы деньги, а для того, чтобы я побеседовал с тобой первым. Не у одного Нидруса Чемерицы есть заветное желание. Мне тоже нужна твоя помощь.

— Помощь? Да ты шутник. Я скорее сдохну, чем стану тебе помогать. Можешь сразу начать вырывать мне ногти. — «А вот это уже фальшь. Даже самые стойкие могут заговорить под пыткой, а я не из таких. Единственная надежда — попробовать заговорить этого Устранителя и попытаться бежать еще раз». Тео вспомнил о телефоне Поппи. Может, сделать вид, что он поддается, а потом изловчиться и послать ей сигнал? А дальше-то что? Она примчится сюда со своей школьной подружкой? Он уже подвел двух своих лучших друзей, незачем подставлять еще и Поппи.

— Стало быть, ты ведешь двойную игру, — сказал он. — Нашел клиента, который заплатит за что-то, известное только мне, больше Чемерицы.

— Я сожалею, что до этого дошло, Тео. Моя вина перед тобой и твоими родными и без того велика, но что поделаешь — иначе нельзя.

— Вина? Эльфы не знают, что такое чувство вины, и совести у них нет. В жизни не видывал таких эгоистов. Даже Гитлер не уничтожил бы целый мир, чтобы сохранить власть, как собирается сделать ваш Чемерица.

— Думаю, что уничтожил бы, будь у него такая возможность. В любом случае твое обвинение направлено не по адресу. Я ведь не настоящий эльф.

— А кто же? Что ты монстр, понятно и так.

— Монстр я или нет, вопрос спорный, но этому миру я принадлежу еще меньше, чем ты.

Ужас прошел, уступив место вязкой тяжести.

— Ну и хрен с тобой. Плевать мне на твои проблемы и твои загадки.

— Я надеялся, что все пройдет не так скверно, — после долгого молчания сказал голос. — Возможно, я неверно это себе представлял. Предвкушая этот день, я был уверен, что мы сумеем договориться, ведь у нас так много общего.

— Общего? Ха-ха! Ты же тварь последняя, наемник, предавший даже ублюдков, которые тебе платят!

— Возможно, и так, Тео, — но ближе меня у тебя никого нет. Я, можно сказать, твой родственник, потому и надеялся, что мы сможем поговорить вежливо.

— Чего? Что ты такое городишь?

Устранитель откашлялся со звуком, похожим на шорох старых газет по мостовой.

— Меня зовут... звали когда-то... Эйемон Дауд.

— Ложь! Ты умер! То есть не ты, а Эйемон Дауд.

— И да, и нет. — Сидящий в тени шевельнулся, издав нечто среднее между шелестом и чмоканьем. — Поверь мне, Тео я совсем не так все себе воображал. Наша первая встреча представлялась мне более... родственной, что ли. Если я прикажу мандраку тебя отпустить, ты обещаешь, что не станешь пытаться бежать, пока меня не выслушаешь? Тебе это все равно не удастся — ты же видел, какие быстрые и сильные у меня слуги.

Тео не понимал, зачем Устранитель делает ему такое предложение. Жизнь в Эльфландии, конечно, странная, но ведь не настолько же? С другой стороны, выиграть время всегда полезно.

— Ладно. Скажи, пусть не ломает мне ребра. Я буду вести себя смирно.

Мандрак, повинуясь некоему безмолвному приказу, поставил его на пол и отошел к своему близнецу.

— Теперь слушай: кем бы ты ни был, Эйемоном Даудом ты никак быть не можешь. Во-первых, все здешние говорят, что Устранитель очень-очень стар — никто не помнит времени, когда его еще не было.

— Он и был очень стар, пока я не занял его место. Я часто думаю: может быть, Устранитель, которого вытеснил я, в свое время тоже сменил кого-то? Возможно, Устранитель — скорее титул, чем имя, и каждый, кто его носит, когда-нибудь уступает более молодому преемнику? — Сухой смешок донесся до Тео ниоткуда и отовсюду. — Если так, то это весьма сомнительный приз, можешь мне поверить.

— Валяй, рассказывай дальше — но слушать я буду только в том случае, если ты отпустишь моего друга.

— Феришера? Для меня он интереса не представляет, и я определенно не хочу ему зла. Зато в мои интересы входит, чтобы ты сидел здесь без лишних движений,, поэтому пусть себе мирно поспит на полу.

— Почему ты не показываешься? Я не хочу говорить в пространство.

— Не бери на себя слишком много, Тео. Ты не в том положении, чтобы диктовать мне, хотя я и питаю к тебе родственные, так сказать, чувства. Я уже говорил, что стыжусь своей внешности. Выходя в город, я делаю себя несколько более приемлемым, надеваю длинное пальто, шляпу и выбираю темные улицы и черные лестницы. Но это требует большого расхода энергии, а я устал. Трудная выдалась неделя. — Устранитель снова зашуршал. — Впрочем, вряд ли тебя можно упрекать за то, что ты сомневаешься в моих словах.

— Если хочешь, чтобы я поверил, докажи мне. Скажи что-нибудь, что мог знать только Эйемон Дауд.

— В этом-то вся и закавыка, как говорили в одном старом радиоспектакле. Что я такое могу сказать? Я ведь не навещал тебя в детстве, не делал тебе подарков и не говорил ничего такого, что мы могли бы вспомнить сейчас. Если я процитирую тебе выдержки из моей книги, это мало что докажет — ведь ее, кроме тебя, держали в руках и другие, в том числе и твой друг феришер, кажется. Какое еще доказательство тебе предъявить? Перечислить ваших президентов от Вашингтона до Никсона? Дальше я никого не знаю — после начала семидесятых у меня в истории Соединенных Штатов образовался пробел, что понятно, если учесть, где я был. Или будем придерживаться моей биографии? Хочешь, я перескажу тебе письмо, которое послал твоей матери, — вернее, женщине, которую ты считал таковой? Скоро ты услышишь, за что я просил у нее прощения, хочется тебе того или нет...

Тео не хотел, чтобы это оказалось правдой.

— Но ты... но Эйемон Дауд умер. Я читал его некролог.

— Ты читал то, что написали, когда обнаружили тело Эйемона Дауда. Эта моя физическая оболочка теперь определенно превратилась в прах. Будь она по-прежнему при мне, пусть даже дряхлая и немощная, разве стал бы я вести такой образ жизни? Прятаться во мраке, один-одинешенек, как паук, такой страшный, что даже дети троллей и гоблинов с криками разбегаются от меня? — В его голосе впервые послышалась искренняя жгучая боль.

«Хотя он, возможно, просто хороший актер, — подумал Тео. — Они ловкачи, эти эльфы. Этот скорее всего хочет выманить у меня информацию, если я действительно знаю нечто важное».

— Ладно. Давай дальше.

— Мою книгу ты, полагаю, прочел, поэтому я не стану задерживаться на первой половине своей истории. Я прибыл сюда, в Новый Эревон, и привязался к этому городу. Я кое-как приспособился к здешней жизни, и все шло хорошо. Как у многих других смертных, нашедших дорогу в Эльфландию и не пожелавших возвращаться назад. Я даже влюбился — вижу, тебе уже кое-что известно об этом. Ты, наверное, наслушался сплетен, а то и пропаганды, которую распространяет ее семейка, клан Примулы? Ибо я полюбил именно ее, Эрефину Примулу, дочь этого знатного дома.