Тэд Уильямс - Война Цветов

Но время оправдаться дурному предчувствию, видимо, еще не пришло. Маленькая бурая фигурка, освещенная сзади только что зажженными фонарями, внимания посетителей надолго не задержала. Это был всего лишь гоблин, не очень-то здоровый и довольно несчастный на вид. Мэри вышла из-за стойки, собираясь наладить его отсюда, чтобы не докучал никому, но он уже шагал к ней сам, по-журавлиному переставляя тощие ноги.

— Дерева трясучие, это еще откуда взялось? — засмеялся кто-то из Цветков. Чиновники тоже посмеивались, но остальные пришельца полностью игнорировали — что, надо полагать, было для него делом привычным.

— Не вы ли будете хозяйка... этого питейного заведения? — Голос, жалобный, как у всех гоблинов, звучал, однако, с некоторым достоинством. Может быть, гоблин был под хмельком — это племя славилось своей любовью к крепким напиткам. Мэри нечасто приходилось обслуживать гоблинов, и на ее памяти никто из них не пил ничего крепче пива, но дыма без огня не бывает. Может, они ходят в свои таверны, где и напиваются.

— Да, хозяйка здесь я.

— Значит, я удачно попал, хм-м. — Гоблин дернул своим длинным носом и доверительно наклонился к Мэри, будто желая поделиться каким-то секретом. — Я в данный момент на мели, прекрасная госпожа. Ни гроша в кармане.

Мэри подавила улыбку. Слишком душно для того, чтобы принимать ухаживания такого рода.

— Если надеешься на даровую выпивку, поищи другое место.

— Нет-нет! Вы ошибаетесь. Я ничего не прошу даром, особенно выпивку. — Он потер нос, свернув его набок. Он был моложе, чем сначала подумала Мэри, даже не в средних годах, и очень опрятен для гоблина, но неизбежный мускусный запашок от него все-таки шел. — Я хотел только спросить, не могу ли я что-нибудь для вас сделать, чтобы заработать немного еды? Денег, как я уже сказал, у меня сейчас нет.

Мэри с прищуром оглядела его лохмотья и босые ноги. Первое ее побуждение — отослать его прочь — оставалось в силе. Этому способствовали гоблинский запах и неотвязное чувство, подсказывающее, что в такой вечер ничего вне привычного распорядка предпринимать не надо. С другой стороны, бедняга очень вежлив для гоблина (да и для кого бы то ни было). Видно, что дела у него в самом деле хуже некуда.

Что сталось бы с ней самой, если бы ее дорогой Симеллус не принял ее к себе в ту далекую ночь? Что бы она теперь делала? Обирала пьяных на берегу? Хорошо еще, если так.

Она определенно в долгу — если не перед этим жалким созданьицем, то перед памятью Симеллуса нюх-Мальвы, который приютил ее, беглянку, а со временем сделал хозяйкой и женой во всем, кроме имени.

— Хорошо, — сказала она. — Можешь подмести тут. Потом уберешь со столов, помоешь посуду и через час заработаешь себе ужин.

— Вы очень любезны, госпожа. — Он поклонился, хрустнув коленками. — Да будет благословен ваш кров и очаг.

— Спасибо. — На этот раз Мэри все-таки улыбнулась. — Как тебя звать?

— Мое имя... — Он призадумался, словно его попросили раскрыть тайну Вековых Дерев. — Наше клановое имя — Пуговица, на улицах этого блестящего города меня именуют Чумазым, а как я сам себя называю, большой секрет. — Он печально взглянул на Мэри своими яркими желтыми глазами. — Я умалчиваю об этом для вашего же блага, поверьте.

Для гоблинских загадок было чересчур жарко, и Мэри молча показала ему, где стоит метла.

Гоблин оказался очень неплохим работником. Молодые Цветки, сидящие у бильярдного стола, начинали на него поглядывать — заводилой у них, похоже, был юноша в черных с золотом цветах Дурманов, который уже довел одну из подавальщиц до слез, — но гоблин шуршал своей метлой как ни в чем не бывало. Чуть позже в таверну зашли знатные господа постарше, двое мужчин и дама, уже немного навеселе. Цветочная молодежь притихла после их появления, и Мэри вздохнула свободнее.

Пуговица закончил подметать, и она удержала его за тощий мохнатый локоть.

— Ты молодец. Может, сядешь и поешь прямо сейчас? Можжевельник приготовил вкусную крольчатину — я тебе рекомендую взять ее, а не крабов. В придачу я налью тебе эля.

Желтые глаза сверкнули, длинный нос дрогнул — теперь улыбку, похоже, сдерживал Пуговица.

— Благодарю, прекрасная госпожа. Если вас не затруднит положить еду в кулечек, я возьму ее с собой, когда закончу работу. Что до эля, то вынужден с благодарностью отказаться, ибо я не пью. Впрочем... мой друг, возможно, и не откажется. Нельзя ли и эль упаковать в кулечек?

— Вряд ли, но я придумаю что-нибудь. Ты все-таки сядь и поужинай, а с собой возьмешь, что останется.

Гоблин осторожно высвободил руку. Будучи значительно меньше Мэри, он удивил ее своей недюжинной, пружинистой силой.

— Нет, благодарствую. Никогда не ем на публике, такая уж у меня странность. — Он почтил Мэри забавным полупоклоном. — Я уберу посуду, с вашего позволения.

Мэри, пожав плечами, отпустила его. Через кухонное окошко она велела Можжевельнику положить жаркое в не пропускающий влагу пакет и дала ему бутылку «Орхидейного светлого», тоже на вынос. Вытирая стойку, она то и дело качала головой. До сих пор ей еще не доводилось беседовать с гоблинами по-настоящему. Интересно, они все такие чудаки?

Можжевельник с поникшими от жары крыльями принес упакованный ужин, но уходить не спешил. «Чего ему тут надо?» — с некоторым раздражением подумала Мэри, начищая краны. Может, ему не нравится, что гоблинам раздают пиво? Но это не объясняло внезапную тишину в зале. У Мэри душа ушла в пятки от этой тишины.

— Как бы чего не вышло, Мэри, — тихо промолвил Можжевельник.

У стола молодых лордов шла какая-то возня. Пуговица пытался удержать уставленный стаканами поднос, отпрыск Дурманов загораживал ему дорогу вытянутой ногой, прочая молодежь хихикала, предвкушая потеху.

— Посуда — собственность заведения, — нервно, но с достоинством говорил Пуговица. — Нехорошо будет, если я ее уроню.

— Для кого нехорошо — для тебя или для меня? — веселился юнец. Теперь Мэри ясно видела, что он из Дурманов — эти белые брови ни с чем не спутаешь. — Поставь их, если это так уж тебя волнует, — добавил он, бросив взгляд на хозяйку. — Я просто хочу, чтобы ты ответил на мой вопрос.

— Хорошо, отвечаю, — сказал Пуговица, не глядя ему в глаза. — Я действительно гоблин.

— Это мы знаем! — заявил Дурман.

— Нюхом чуем! — заржал кто-то из его приятелей.

— Настоящий ли ты гоблин, вот что мы желаем знать.

Пуговица снова попытался уйти, но Дурман ухватил его за руку своими длинными пальцами.

— Извините, я не понимаю...

— Довольно. — Мэри вышла из-за стойки. — Отпустите его.

Юноша лениво вскинул глаза, и Мэри вздрогнула, увидев, что они у него разные — один черный, другой зеленый. Он не просто родня Дурманам, это сам Ориан, сын и наследник одного из самых влиятельных лиц в Городе. Довольный тем, что все и каждый знают его в лицо, он усмехнулся.