Марина Казанцева - Красный Кристалл

Разумный жеребец не стал ждать сигнала, и сам поднялся в воздух, отлетая прочь от пожара. Воздух был сух и горяч, от горечи першило в горле. На высоте было ничуть не лучше, чем на земле, но зато Лён смог увидеть панораму местности.

Пожар шёл широким фронтом, оставляя за собой выжженную полосу — она простиралась до самого горизонта. Редкие обгорелые стволы возвышались в мутной дали, всё остальное — просто пепел. Но местность, куда устремлялась полоса огня, была не лучше. Сухие леса словно приготовились к пожару, обезвоженная река умирала среди выцветших берегов, где редкая жёсткая трава напоминала вздыбленные от ужаса волосы — природа словно уже приготовилась к неизбежности и покорно встречала свою смерть.

Летучий конь ринулся прочь от этой дьявольской топки и полетел через равнину, ища места, не тронутые бедствием.

Здесь явно была жизнь: внизу выделялись правильными очертаниями поля, виднелись сельские строения, но всё было безлюдно и покинуто. Наверно, население оставило эти места, чтобы найти убежище от гигантского пожара. Лён опустился на землю и прошёл по одной такой брошенной деревне. Жара стояла поразительная — она просто удушала. Неудивительно, что посевы погибли, так и не достигнув зрелости — пшеница осталась неубранной, а чахлые её колоски высохли и полегли. Очевидно, этот край переживал природное бедствие. Наверно, это казалось жителям настоящим концом света, но Лён знал, что в истории его мира таких бедственных лет было немало. Бывали времена, когда наступал катастрофический голод из-за продолжительных неурожаев. Были времена обвальной засухи, и были годы нескончаемых дождей — это всё природные явления, результат каких-то глубинных процессов в недрах земли, таинственных сдвигов полюсов, космического влияния и перемещения слоёв земной коры. Всё это очень трагично влияет на жизнь людей, но со временем всё образуется, и люди приспосабливаются к новым условиям и не вспоминают о прошедшем, считая своё существование нормальным. Здешняя земля переживала один из катаклизмов.

Полёт над равниной показал, что население спешно покинуло свои насиженные места. Лён видел брошенные деревни и разрушенные города. Куда ушли люди — непонятно. Солнце дико светило сквозь пылевые тучи, мутный дым несло горячим ветром, по земле тянулась рыжая позёмка, всё припорошено этими выжженными останками когда-то плодородной почвы. Дома, крытые соломой, перекособочились, словно состарились, кругом валялся хлам и мусор, поспешно брошенный при бегстве. И ни одной собаки, кошки! Нет птиц, ни даже вездесущих ворон, которые готовы полакомиться любой падалью. Но падали не было, как ни странно это казалось — ведь при таком бедствии всегда гибнет скот.

Осмотрев всё, Лён снова сел на своего коня и взлетел повыше, чтобы отыскать беженцев — те могли ему что-то рассказать об интересующем его предмете. Увиденное чем-то напомнило ему гибель мира Гедрикса, хотя в тот раз всё было иначе — там было много смерти и много человеческой боли, а тут — молчание. Впервые он почувствовал себя оторванным от этой общей волны страдания, как будто был существом выше повседневного восприятия. Да, природные катаклизмы ужасны, но время лечит всё. Он словно видел воочию закономерный конец этой агонии, когда всё самое ужасное уже пройдёт, и неясно заявят о себе детали новой жизни — так было всегда. Новые поколения строят свои дома на давно оставленных погостах, не замечая в естественной и спасительной человеческой слепоте носящихся вокруг безмолвных духов давно смолкших трагедий. Земля обновляется, а вместе с ней и люди.

Он был волшебник, дивоярец, и уже начинал себя чувствовать вне времени, как подлинные дивоярцы. Вот почему их часто упрекали за то спокойствие, с которым они встречали трагедии людей. Очень долгая жизнь делала их невозмутимыми перед лицом любой беды. Вот и теперь, среди всеобщего несчастья, Лён думал о том, чтобы кого-нибудь спросить о Красном Кристалле.

Взлетев повыше, Лён осмотрелся, ища хоть что-нибудь живое. Не могут же все исчезнуть безвозвратно! Где-то должно быть спасительное место, куда стекаются потоки беженцев! Этот мир ему был всё же ближе, чем тот, пустой, каменистый, голый, в котором жили лишь гадкие монстры да затерявшаяся кучка обезьян. Здесь были люди, и Лён неожиданно для себя вдруг понял, как хочет он встречи с людьми! При одной мысли о встрече с себе подобными, он почувствовал прилив решимости — бесплотный голос Перстня и скупой на слова Сияр не та компания, в которой он нуждался. Это было открытие, поскольку до этого момента он так не думал. Доселе он всегда был с каким-нибудь спутником, а то и не с одним. Сейчас даже вредителя Лембистора он вспоминал без прежней острой враждебности. Ведь от погружения к погружению тот всё более искал дружбы Лёна, как будто они были не враги. Только теперь Лён понял, насколько занимательной личностью был его противник, да только это всё бессмысленно — он никогда не станет другом демону, как бы тот ни старался доказывать свою лояльность. У них слишком разные пути и слишком разные понятия о нравственном, а цинизм Лембистора слишком очевиден.

Развалины города несли в себе черты жестокого пожара, хотя вся местность вокруг была не тронута огнём. Казалось, что всё население, жившее за этими стенами, погибло очень скоро, даже не успев покинуть дома. Оплавленная черепица, закопчённые камни — всё указывало на быстрый и мощный пожар. Сердце Лёна дрогнуло, когда он увидал закрытые городские ворота — засовы были на месте и даже сохранилась шипованная металлическая обтяжка, под которой выгорело дерево. Цела была и стена — весь периметр городской ограды был не тронут, и только внутри, как в котле, сгорело всё.

Он прошёл по закопчённой мостовой, заглядывая внутрь через пустые глазницы окон и проёмы окон. Где встречались обгорелые скелеты, где было пусто. Войдя на городскую площадь, он зажал нос — ещё отчётливо несло запахом горелой плоти, а в слежавшихся слоях мусора, покрывавшего всю площадь, он с ужасом признал человеческие скелеты. Их было так много, что они походили на чудовищный ковёр. В центре площади торчали обломки — похоже, там был помост, от которого осталось только четыре обугленных угловых столба. Пробираясь меж скелетов, Лён едва находил место, куда ставить ногу. Он уже догадался, что тут было, поэтому, дойдя до центра, не удивился, обнаружив меж обгорелыми останками столбов скелет, лежащий в одиночестве. Одежда на человеке сгорела, но остались многочисленные кусочки золота, которые раньше были украшениями. Капли металла вплавились в ключицы — это была золотая цепь. И крупная бляшка золота с вкраплёнными драгоценными камнями вросла в грудную кость — наверно, это был медальон, свидетель власти. На голове покойника была корона, вернее оплавленный обруч с неровно свисающей бахромой оплавленного металла, а в руке жезл. Это был король — он вышел к своему народу, чтобы поддержать его или дать распоряжения, когда внезапная погибель обрушилась на город. И это был не лесной пожар — здесь было что-то иное.