Марина Казанцева - Воздаяние Судьбы

— Сейчас увидим! — со смехом отвечал волшебник. Он достал из рукава маленькое зеркальце в тонкой фигурной оправе и взглянул в него. Потом стал медленно поворачиваться в сторону, держа вещицу на вытянутой руке. Внезапно зеркальце блеснуло, и Румистэль вгляделся в него.

— Я вижу берег широкой реки, песчаный обрыв и старую иву. — сказал он.

— Ждать нечего — поехали. — ответил Ратмир. — До Днепра нам трое суток добираться.

Странники вскочили на коней и поспешно покинули сии чертоги наслаждений.

По берегу Днепра метался в бешенстве Рогдай. Его точило злое волчье чувство — он ненавидел своего врага. Проклятый Еруслан — он всему виною! Он перебёг дорогу славному Рогдаю! Он втёрся лестью к отцу Радмилы, он похитил первый взгляд пугливый, который юная царевна обронила из-под густой вуали! Заманил, околдовал, похитил! И надо же — всё это он легко проделал прямо под носом у Рогдая! А кто он был? Какой-то жалкий оборванец, холоп дворовый, пёсья требуха! И вот теперь он ускользнул от рук Рогдая! И нынче тоже ускользнул!

Витязь молодой устало опустился на траву, скинул соболью шапку, провёл ладонью по вспотевшему лицу. Сегодня что-то жарко — солнце так и печёт с неба — так что рассудок как будто мутится, и чувства в неистовство приводит.

Рогдай в душевном изнеможении расстёгивает ворот, водой из фляги мочит лоб. Глаза его невольно блуждают по берегу реки, по дальней роще, по тонкой линии тропы и взглядом задевают мирно пасущегося жеребца. От этого мысли отчего-то перескочили, и подумалось Рогдаю отстранённо: а почему же жеребец? Откуда жеребец? Разве у него была не караковая кобыла? Но это странное, ничем не объяснимое видение снова затонуло в глубинах памяти, что тяжкой, медленной волною то накатывала на Рогдая, то отступала — кто не сойдёт с ума?

Он вспомнил: как ехал по склону заросшей дремучим лесом горы, как крался за деревьями, глядя на двоих, которые ограбили и бросили его. Это проклятый Еруслан со своим проклятым колдуном!

Рогдай снова застонал, как от тяжёлой боли, но воспоминания продолжали всплывать.

Да, тогда он понял, что враг его неуязвим, пока с ним рядом этот проклятый чернокнижник. Надо как-то разлучить их. И Рогдай (или кто другой?..), кипятясь от злости, придумывал и отвергал планы разлучения этой нечистой пары. Но, тут произошло нечто удивительное, как будто кто-то откликнулся на неистовую мольбу Рогдая. Кто-то? О, да — Некто!

Рогдай с улыбкой посмотрел на перстень, украшающий его средний палец. Как чудесно, у него теперь есть покровитель! Да, это он тогда надоумил Еруслана покинуть своего охранителя — вот дуралей! Шалея от восторга, Рогдай (нет, это точно был Рогдай?) тогда слушал из-за кустов, как Еруслан отказывается от помощи колдуна. Слышно было плохо — немного далеко, но потом холоп поднялся, сел на своего коня и ускакал, а колдун остался! Вот тут не мешкая Рогдай (да что же так в виске стучит?!) кинулся следом за соперником, а тот уже вовсю нахлыстывал к мосточку. Знал, подлый, где искать Радмилу, а с нею царство Лазаря (упокойся его душа!)!

Тут Рогдай смело ринулся вдогонку, да вот незадача — отчего-то унесло его куда-то в сторону от Еруслана. Потерял он своего врага! И с тех пор рыщет по обоим берегам Днепра, шарит по лесам. А нынче пришла ему в голову страшная мысль: а ведь волшебником, похитившим Радмилу был как раз тот гадкий колдун, который ехал с Ерусланом! Они точно сговорились! Да, это сговор, чтобы не допустить Рогдая на царствование! Они тогда ведь как думали: что он поедет обратно в столицу и станет утверждать, что он и есть пропавший царский сын. Нет, погодите, ведь пропала-то царевна! Ай, шут с ним, неважно, кто пропал. Важно избавиться от претендентов на трон. А тут ещё этот язычник Ратмир! Раньше Рогдай думал, что он просто потешиться заехал на царский пир и что на самом деле ему не нужно царство. Но потом смотрит: а степной стервятник то тут, то там возникнет. А потом со всей своей подлой кочевничьей душой примазался к Рогдаю и давай ему в уши дуть, что он-де бескорыстно хочет помочь ему победить врага и что он мечтает видеть витязя на троне царском. Тогда они через этого степного князя заключат мир и будут мирно что-то там то да сё!

Витязь со злобой ударил кулаком в землю. Да, он был прост! А полагал себя искушённым в тонкостях интриг и междоусобиц! Эх, бурсак, учись у великих мастеров!

Он в тоске огляделся снова. Куда же подевался Еруслан? Ведь вчера только это было.

Ехал он по полю, искал своего врага. И чудилось ему, что вот как только обогнёт он эту рощу, как только минует тот овражек, так тут и встретит Еруслана. Тогда они сойдутся в битве, и мы ещё посмотрим, чьё оружие возьмёт! Не помнит Рогдай, откуда взялась на нём эта бранная одежда — прекрасный шлем, нагрудник, латы, кольчуга, перчатки и славный меч. Потом лишь догадался, что это подарок молчаливый его покровителя — волшебного перстня исполнения желаний. Разве не хотел он выглядеть, как богатырь, разве не мечтал блеснуть перед Радмилой, разве не желал, чтобы для его поистине царской красоты была и оправа достойной? Да, всё это он получил, а отчего? Оттого, что всегда почтительно обращался с высокими особами.

Ну да, он искал Еруслана. Много раз обманывали глаза Рогдая, много раз бросался он с мечом на мирно едущего путника, а то и на пень корявый, когда в сумерках ему казалось, что слышит он голос ненавистного врага. И вот вчера он не поверил своим глазам, когда утром увидел его едущим на знакомом кауром жеребце. Сам Рогдай тогда едва проснулся — всю ночь ворочался под навесом и рисовал себе в мечтах, как он своими руками свернёт Ерусланову кудрявую башку! Как локончики эти золотые поотрезает своим ножом в то время, как противник будет слёзно молить о пощаде и обещать, что впредь не взглянет на Радмилу! Вот так всю ночь лежал и предавался сладкой мести, а утром едва продрал глаза, как видит: скачет Еруслан по берегу — жив и невредим.

Вскочил тогда Рогдай в досаде, хватает верхнюю рубаху, ищет подстёжку, шарит шлем. В момент оделся, седлал коня и рванулся следом. Видел он соперника, как тот спустился на коне в низинку, что окаймляла быстрый ручей, текущий в Днепр, потом выбрался и поскакал далее. Был виден он на фоне светлого восхода. И вот прямо в чистом поле враг испарился с глаз! Вот так: был и нету!

Как тут не обозлиться? Ну явно же колдовство! Вот теперь Рогдай сидит на бережку и ждёт: не появится ли Еруслан опять? Хотя, едва ли. Нет, проморгал Рогдай врага! Не надо было раздеваться, не надо было расседлывать коня! Нет, всё время нужно быть настороже, а лучше подождать врага в засаде!

Рогдай вскочил с места и заозирался: ну, как враг выйдет, а он опять сидит!

Чувствуя себя безумцем от своей нелепой надежды (Еруслан уж, поди, сотую версту отмахал отсюда!), Рогдай прячется с конём в кустах и, сам себя кляня за глупость, ждёт, затаив дыхание. Ну, сколько так ты простоишь, Рогдай? Час, два, до вечера, неделю? Чем больше будешь тут торчать в кустах, тем дальше ускачет проклятый Еруслан.