Дуглас Брайан - Кошачий глаз

Пески вокруг медленно смещались под порывами ветра, и до слуха девушки постоянно доносился тихий тонкий звук. Пустыня продолжала «петь».

Постепенно сонливость одолевала Галкарис. Ей было лень шевелиться, лень стряхивать с себя песок. Ее спутников опять начало заносить. Ни один из них не проснулся. В конце концов Галкарис обняла Муртана и погрузилась в крепкий сон.

… На сей раз перед ней стояла женщина. Невысокая, плотная, с длинными белыми волосами, в белоснежных одеждах, украшенных перьями… или то были ленты? Женщина хлопала Галкарис по щекам, по рукам и повторяла одно и то же слово на непонятном языке. Девушка не понимала значения этого слова и не смогла бы его повторить. Серия цокающих и свистящих звуков, для слуха Галкарис абсолютно лишенных смысла.

Но это слово обладало неким значением, чрезвычайно важным, иначе женщина не стала бы твердить его столь упорно. Наверное, то было какое-то заклинание.

Галкарис вскрикнула – ее тело вдруг пронзила судорога – и открыла глаза.

Пустыня опять изменила цвет. Теперь она сделалась багрово-красной.

– Что происходит? – смятенно вскрикнула Галкарис.

Ни следа таинственной женщины рядом она не увидела. Конан, Муртан и лошадь по-прежнему спали, наполовину занесенные песком. И снова Галкарис трудилась, освобождая их ноздри от земли и грязи.

Неожиданно она поняла, что пыталась сказать ей женщина. Это пришло как озарение, без всяких раздумий и попыток осознать случившееся. У Галкарис как будто открылись глаза, и она стала видеть то, чего прежде не замечала.

Пустыня была живой. Она представляла собой некое одушевленное существо, наделенное разумом и судьбой. И это существо было весьма недобрым. Оно ненавидело людей и всякую плоть. Оно поглощало воду и испаряло ее без остатка. Только сухое, мертвое, рассыпающееся в прах – только такое было приемлемо для существа.

«Пески Погибели! – думала Галкарис. – Так вот что это означает!»

– Нет, – прозвучал голос в ее голове, – ты неправильно поняла. Это вовсе не те Пески Погибели, где находится храм богини-кошки. Не те Пески Погибели. Это – Сонная Пустыня, место смертельного сна. Она простирается на несколько лиг перед отрогами гор. Вам нужно лишь приблизиться к горам, и опасность отойдет в сторону. Но для этого ты должна…

Голос замолчал.

Галкарис сама понимала, что ей предстоит трудная работа. Может быть, невыполнимая. Она должна вытащить своих спутников отсюда, иначе они так и не проснутся, и пески погребут их под собой.

Она решила начать с Конана. Некоторое время она была занята тем, что освобождала лицо киммерийца от песка и пыли. Она даже смочила платок и протерла его ноздри, чтобы ни одной песчинки там не оказалось, а затем проделала то же с его губами.

«Если не сработает, то мне придется тащить его на себе, – подумала девушка. – Я не справлюсь. Л если сработает… Он поможет. Но как я могу быть уверена?»

В ожидании, пока Конан очнется, Галкарис проделала ту же операцию с конем. Может быть, животное менее чувствительно к здешней магии. Лошадь может пригодиться. Только бы встала на ноги! Галкарис как-нибудь изловчится и взгромоздит бесчувственного Муртана в седло. Она увезет его в горы, где он очнется и будет в безопасности, а сама вернется за Конаном.

И тут киммериец пошевелился. Галкарис испытала такое облегчение, что едва не расплакалась. Она прикусила губу, глядя, как Конан открывает глаза, чихает и, ругаясь, растирает себе онемевшие руки и ноги.

Наконец из горла девушки вырвался сдавленный смех, больше похожий на рыдание.

– Что это с тобой? – буркнул киммериец.

Кажется, он проснулся в очень плохом настроении. Очевидно, потому, что попал в глупое положение, к тому же на глазах у молодой девушки.

– Я счастлива тебя видеть! – не подумав, Галкарис ответила первое, что пришло ей на ум.

– Не могу сказать о себе того же, – проворчал Конан и осмотрелся по сторонам. Наконец его взгляд остановился на девушке: – Тебе не кажется, что пустыня как-то изменилась?

– Песок стал красным, – ответила она. – И еще… все спят. Кроме меня.

– И меня, – добавил Конан, вставая. – Впрочем, может быть, ты мне снишься?

– Нет, это не сон. Я уже думала об этом, – произнесла Галкарис. – Все происходит наяву.

– Ты уверена?

– Да.

– Откуда такая уверенность? – продолжал допытываться Конан.

– Потому что когда я сплю, то приходит она, – ответила девушка.

– Кто?

– Она. Богиня. Кошка. Иногда в образе белой кошки, иногда – в образе женщины в белых одеждах. Она всегда разная, но я узнаю ее в любом обличье. Как будто она знакома мне тысячу лет.

– Или как будто она – это ты, – добавил Конан вполголоса, внимательно рассматривая Галкарис.

Девушка немного смутилась.

– Вокруг нет никаких следов, и все-таки она здесь побывала, – добавила Галкарис негромко. – Она и разбудила меня. Она спасла мне жизнь.

Внезапно заржала и стала биться на песке лошадь. Разговор оборвался. Конан помог животному подняться на ноги и успокоил его, лаская дрожащие лошадиные ноздри. Но все равно лошадь продолжала фыркать и время от времени норовила взбрыкнуть. Конан потратил немало усилий на то, чтобы животное снова сделалось послушным и спокойным.

Галкарис все это время пыталась сообразить, что еще она забыла. Она рассеянно смотрела то на песок у себя под ногами, то на Конана с конем, то на горы, уже видневшиеся на горизонте.

– Что с тобой? – спросил киммериец, заметив, наконец, ее растерянность. – Тебя что-то беспокоит?

– Да, – промолвила девушка, – но я никак не могу понять, что именно. Я что-то упустила. Забыла.

– Что ты забыла? – нетерпеливо осведомился Конан.

– Если бы я знала, то я бы это не забыла! – воскликнула девушка с досадой. – В том-то все и дело! Я забыла. Какая-то важная вещь. Очень важная.

– Не такая уж важная, если она вылетела у тебя из головы.

– Нет, нет, она ужасно важная.

Они препирались, чувствуя, что спор давно и безнадежно зашел в тупик и оттого раздражаясь все больше и больше. Затем Конан сел на коня и поскакал в сторону гор. Галкарис смотрела ему вслед. Он стал совершенно чужим и непонятным. Он даже кричал что-то на языке, который оставался для Галкарис абсолютно пустым звуком.

Пустыня вокруг нее пела, и ее речь была для девушки куда более внятной.

– Ты забыла, забыла, – монотонно твердила ей пустыня, – твоя голова пуста, твоя жизнь уже рассыпалась…

Галкарис рывком села и встряхнула головой. С ее волос и одежды посыпался золотой песок. Девушка щурясь посмотрела на солнце: высоко в небе пылал раскаленный шар. Галкарис не могла определить по положению светила, сколько прошло времени. Ей казалось, что минуло не более мгновения… Но, может быть, уже наступил новый день? Или Галкарис проспала вечность?