Дуглас Брайан - Кхитайская Печатка

Конана сильно нервировало то обстоятельство, что он безоружен. Тем не менее при нем оставалось довольно грозное оружие – его собственные руки. Киммериец не сомневался в своей способности в случае надобности разорвать какого-нибудь негодяя на част, не прилагая для этого ни к мечу, ни к кинжалу.

Шаг за шагом он спускался все ниже. Постепенно свет факелов становился все более тусклым. Все чаще попадались пустые гнезда. Становилось прохладнее. Конан понимал, что спускается глубоко под землю, но это его не останавливало. Из подвала таинственного здания может вести на волю подземный ход. Это было бы очень кстати. Конан пробыл пленником в золотой клетке почти целый день, и это начало его утомлять.

Еще один виток бесконечной винтовой лестницы. Она как будто буравила землю, упорно вгрызаясь в твердую почву. Неожиданно Конан увидел впереди темный силуэт и замер. Силуэт сперва стоял неподвижно, потом сделал несколько шагов в сторону и опять остановился. Конан понял, что это человек. Мужчина не особенно высокого роста, худой и жилистый. Несомненно, вендиец. Он то задумчиво расхаживал взад-вперед перед какой-то дверью, то останавливался. Несколько раз он потягивался, выгибаясь всем телом и зевая. Несомненно, это был часовой. Только вот что он сторожит здесь, глубоко под землей, в совершенно пустом здании?

Конан спустился еще на одну ступеньку. Повое открытие! Неизвестно откуда потянуло сквозняком. Так и есть! Где-то поблизости проходит подземный ход. И он выводит на поверхность земли совсем рядом. Конан отчетливо ощущал, как веет прохладой. На воле уже наступал вечер, дневная жара улеглась, подул освежающий ветерок. Отлично! Осталось миновать часового, убедить его не валять дурака и выпустить пленника (Конан не сомневался, что последнее окажется совершенно пустяковым делом) – и бежать отсюда! Все-таки хорошо он сделал, что доверился инстинкту и утащил рубин. Будет что вспомнить, когда он окажется далеко отсюда.

Слуга, освещенный тусклым светом единственного факела, был хорошо виден с того места, где теперь находился Конан. Он был безоружен! Интересно, что он все-таки охраняет? Кто додумался поставить часового возле выхода и не дать ему в руки оружия?

Неожиданно переменившийся ветерок донес до Конана новый запах. Пахло сытным ужином. Тушеным мясом, сладкими терпкими подливами, которые так мастерски готовят вендийские повара. Вот так дела!

– Привет, – сказал часовому Конан, спрыгивая со ступенек и внезапно вырастая перед ошеломленным вендийцем.

Смуглый худой человек отшатнулся, – сложил руки и начал низко кланяться.

– А, боишься! – почему-то обрадовался варвар и поиграл мускулами обнаженных рук. – Правильно делаешь. Впрочем, я тебя не трону. Скажи мне, здесь ли выход из дворца?

Вендиец, не понимая вопроса, продолжал бормотать и бить поклоны.

– Эй! – рассердился Конан. – Почему здесь никто не понимает, о чем его спрашивают? Для кого этот ужин?

Он протянул руку и взял с блюда кусок мяса. Вендиец наблюдал за этим с каким-то священным ужасом. Конан преспокойно обмакнул мясо в соус и отправил в рот.

– Ух ты, как вкусно! – воскликнул он и потянулся за новым куском.

Вендиец, завывая, бросился ему в ноги и принялся шлепать ладонями по каменному полу.

– О чем ты просишь? – Конан отодвинулся, глядя на распростертого перед ним слугу с несколько брезгливым выражением лица. – Чтобы я не брал мяса? Мясо – нет? – Он показал на блюдо и покачал головой. – Я правильно понял?

Вендиец вскочил и замахал руками, как бы ограждая ужин от прожорливого варвара, а затем опять сложил на груди руки и умоляюще посмотрел на огромного варвара.

– Ладно, – великодушно махнул Конан. – Не больно-то и хотелось. Вообще-то я сыт, просто решил попробовать. Здешняя стряпня мне очень по вкусу. Когда стану королем, непременно заведу себе повара-вендийца. Ты хоть что-нибудь понимаешь?

Слуга не сводил с киммерийца внимательных глаз. Он явно чего-то боялся. Но чего? Кажется, варвар ведет себя вполне дружелюбно: болтает, жует, хлопает собеседника – правда, немого и несчастного, – по плечу. Что же такого страшного таится в этом подвале?

Может быть, слуге-вендийцу строго-настрого велено не выпускать Конана из дворца? Ну тут уж, прости друг, придется нарушить приказание. Не может киммериец провести всю жизнь взаперти, на радость таинственной блондинке, которая одарила его парой поцелуев и скрылась неизвестно куда.

И тут Конан заметил наконец запечатанную дверь, которую слуга, так и мельтешивший перед глазами варвара, всеми силами старался от него скрыть. Дверь была небольшой. Обитая толстыми металлическими листами, она была не просто закрыта на тяжелый засов, выполненный из массивного куска железа в виде ветки фантастического растения с причудливыми резными листьями; сверху висела небольшая печать из красного воска с оттиснутым на ней изображением небольшого крылатого дракона.

– Кхитайская вещичка, – молвил Конан. Некогда он видел нечто подобное на вещах своего приятеля-кхитайца по имени Тьянь-По, каллиграфа. Они познакомились при довольно странных обстоятельствах. Тогда тоже речь шла о женщине, в высшей степени необычной. Странно, что маленький кхитаец пришел Конану на ум. Киммериец давно о нем не вспоминал, путешествуя совсем в других частях света.

Когда пальцы киммерийца коснулись печатки, вендийский слуга взвыл и рухнул лицом вниз. Его тощие плечи затряслись от рыданий, подземелье огласилось тонким, отчаянным воплем.

– А, – обрадовался Конан, – значит, ты не хочешь, чтобы я трогал эту штуку. Очень хорошо. Стало быть, в ней все дело.

Он потянул чуть сильнее, и хрупкая печатка сломалась в его руке.

Поначалу не происходило ровным счетом ничего. Конан растирал пальцами воск и нюхал его в ожидании, что оттуда вырвется какой-нибудь особо злокозненный ядовитый дым, несущий с собою колдовские чары. Но воск оставался обычным воском. Только краска размазалась по руке.

Вендиец затих и чуть отполз в сторону. Конан твердо решил разобраться в происходящем. Ему все меньше и меньше нравилось, что от него что-то скрывают. Нечто важное – в этом он был уверен.

Он наклонился над слугой, но тот забился в корчах, и Конан неприязненно отошел подальше. Варвар не любил припадочных и опасался их, считая притворщиками – в лучшем случае, и вместилищем злобных потусторонних сил – в худшем.

В этот момент что-то зашумело за дверью. Засов начал шевелиться, двигаясь то вверх, то вниз, как будто кто-то изнутри пытался его открыть. Дверь загудела от мощных ударов. Нечто очень тяжелое изо всех сил билось о прочные доски.

– Что за… – начал было Конан.

И тут дверь подалась. Засов с грохотом сорвался с двери и полетел на каменные плиты пола. Поднялся сильный, певучий звон, эхом отдающийся по всему подземелью. У Конана от резкого звука даже заболели уши. Вендиец приподнялся, стоя на коленях. Его лицо выражало предельный ужас: глаза побелели и выпучились, рот распахнут, из горла непрерывно вырывается тонкий, пронзительный крик. Казалось, слуга даже не переводил дыхания – просто кричал, кричал, кричал…