Дуглас Брайан - Стигийские маги

– Хорошо, жить и дышать, – не уставал радоваться Гирадо.

– Гляжу я на тебя, Гирадо, – сказал киммериец,- и начинаю верить в твои слова.

– Какие? – Гирадо блаженно вытянулся на берегу, подставляя солнцу смуглое лицо.

– Насчет того, что в Стигии живут не одни только зловредные маги. Ты – совсем нормальный человек. Если не считать того, что свихнулся на заклинаниях и зельях.

– Мы сражаемся с монстрами, – строго молвил Гирадо. – Нам не обойтись без заклинаний. Давай попробуем вскрыть сферу.

На воздухе сфера сверкала и переливалась всеми цветами, от желтого до фиолетового. Она выглядела такой красивой, что Конан невольно прикинул ее цену на рынках Аренджуна или Ианты и даже застонал сквозь зубы.

Водный талисман болтался внутри. Там булькала вода и видно было перепуганное лицо маленького тритона, который, видимо, охранял талисман – а может быть, пришел ему помолиться.

Конан поднял хрустальную сферу над головой и с силой ударил ее о камень. Раздался звон, осколки разлетелись во все стороны.

Тритон выпал вместе с талисманом на песок и отчаянно забился там. Конан подхватил его в прыжке и положил на ладонь. Существо смотрело на него страдающими глазами. Расширив рот, оно глотало воздух. Конан осторожно положил его в воду.

Несколько секунд тритон лежал неподвижно, а потом вдруг забил перепончатыми лапами, испустил какой-то странный горловой звук и исчез в глубине.

Хмыкнув, Конан повернулся к талисману. Это был обломок широкого кольца с неровными краями, довольно безобразный, на взгляд киммерийца. У талисмана имелось только одно достоинство, он был совсем маленьким. Гирадо положил его в одну из своих многочисленных сумочек и подвесил к поясу.

– Давай проведем здесь остаток дня и переночуем, – предложил Конан. – Я чувствую себя усталым. Наверное, ты тоже.

Стигиец не стал ему возражать.

Дорога вела под уклон, но от этого не была более легкой. Кони то и дело оступались. В конце концов оба путника спешились и повели лошадей в поводу, опасаясь, как бы те не повредили себе ноги.

Оба молчали. Смуглый стигиец посерел и осунулся. Конан, отличавшийся железным здоровьем, но никогда не любивший болтать попусту, не нарушал безмолвия.

Окружающие горы мало напоминали ему родную Киммерию, но все же были хороши – высокие, с острыми пиками. Кое-где вдалеке даже виден был вечный снег. Над головами, пронзительно и зловеще крича, кружил ястреб.

В конце концов Гирадо заговорил:

– Честно сказать, не знаю я, где обитает Мемфис. Я читал о нем в одной книге, но там не говорилось ничего конкретного.

– Иными словами, мы заблудились? – уточнил варвар.

– Не совсем, – возразил Гирадо. – Дракон где-то поблизости, Только непонятно, здесь или там.

– Я не верю в драконов, – сказал Конан. – Бывают, конечно, разные отвратительные твари, но чтобы дракон, да еще серебряный…

– Написано, что он приветливый и в принципе любит людей, – добавил Гирадо.

– Да, И поэтому хоронится от них в непроходимых горах, так, чтобы никто не мог его отыскать при всем желании.

– Может быть, он предпочитает одиночество. Многие мудрецы любят людей, но предпочитают одиночество, – заявил Гирадо.

Конан не нашел, что возразить.

После долгого дня утомительного пути они остановились было на ночлег, под открытым небом, прямо на камнях, – ничего другого негостеприимные горы предоставить путникам не могли, И вдруг Гирадо, поднявшийся на гору чуть выше, чтобы собрать там хворост для костра, воскликнул:

– Смотри, Конан!

– Что там? – Конан выронил охапку сухих веток, которую только что принес к месту стоянки, и выпрямился во весь свой внушительный рост. – Дракона увидел?

– Там кто-то есть, – сказал Гирадо. – Гляди, горит огонь.

Конан пригляделся.

Действительно, впереди мелькал огонек. Точнее, огонек стоял на месте – шевелилась под ветром ветка дерева, перегораживающая маленькое желтое пятнышко света.

– Похоже на окно, – сказал Конан. – Пойдем. Наверное, там дом. Живет там какой-нибудь мудрец, из тех, кому нравится сидеть сычом в одиночестве и размышлять о том, как бы сделать человечество счастливее.

– Стоит ли беспокоить его, в таком случае? – засомневался Гирадо.

– Если его не беспокоить, на нем вырастут бледные грибы, – сказал Конан. – Я одного такого видел. Кстати, в Стигии.

Гирадо сжал губы и промолчал. Иногда шутки варвара казались ему излишне грубыми, хотя сам Конан находил их вполне добродушными и забавными.

Домик оказался ближе, чем они думали. Перед единственным, его окном действительно росло дерево с длинными тонкими мягкими колючками вместо листьев. Ветра и непогода как будто нарочно навязали узлов на длинных ветках, которые изгибались под самыми неожиданными углами, создавая причудливый узор. Гирадо предположил, что это дерево служит одинокому мудрецу собеседником и предметом для размышлений.

Однако молодой стигиец ошибся. Обитателей уединенного домика в горах оказалось двое, причем оба мало походили на мудрецов-созерцателей: один – черноволосый, загорелый, вечно всклокоченный, с выпученными глазами; второй – сонный с виду, бледный и рыхлый, однако добросердечный и всегда готовый услужить. Черноволосый назвал свое имя – Бульнес; на сонного он только махнул рукой и сказал, чтобы не обращали на того много внимания.

Путники привязали лошадей и последовали приглашению хозяина разделить с ним небогатый ужин, состоявший из тушеных овощей и очень тощего копченого зайца.

Сонный прислуживал за столом, но видно было, что куда охотнее он свалился бы под лавку и там задремал.

За трапезой Гирадо завязал вежливую беседу с гостеприимным хозяином. Конан чувствовал себя усталым. Ему неинтересно было слушать, как Бульнес рассказывает о годах учебы в колдовских школах и еще о годах, проведенных в качестве подмастерья при видных магах Стигии. Этого мага – точнее, «недомага» – убивать не следовало; а любой маг – если он не являлся предполагаемой жертвой киммерийца, – был для Конана попросту скучен.

Между тем послушать рассказы Бульнеса стоило, и Гирадо, никогда не упускавший возможности поучиться чему-либо новому, жадно внимал каждому слову хозяина.

А тот, горестно ероша волосы И ТО И дело дергая их обеими руками от избытка чувств, повествовал о своей странной жизни, полной неудач.

– Я хотел стать некромантом, – рассказывал Бульнес. – Многие мои приятели по школе магии мечтали обрести власть над давно умершими людьми, чтобы те ПОМОГЛИ им стать могущественными в нынешнем мире. Заклинания некромантии выглядят очень несложными, но пользоваться ими следует с очень большой осторожностью. Никогда не знаешь, кого вызовешь к жизни. Если это окажется, предположим, великий владыка былых времен или опытный жрец Сета, – все, можешь распрощаться со свободой. Вернувшись из небытия, такой сильный дух запросто завладеет тобой. Словом, пока все наперебой экспериментировали, издеваясь над душами покойных своих родственников (один, я помню, пытался отомстить тетушке, которая при жизни страшно мучила его поцелуями, нотациями и нравоучительными примерами), я готовился к серьезному делу. Мне нужен был не слуга, не раб из потустороннего мира, но друг, союзник и помощник. Следовало очень тщательно обдумывать кандидатуру на оживление. Чем я и занимался.