Вадим Арчер - Храм Саламандры

– Да, то мнение, которое я составил о нем поначалу, оказалось не совсем верным, – нехотя признал Магистр. – К Равенору можно привыкнуть. Чего у него не отнимешь, так это способности видеть глубже, чем другие. Он оправдал мои надежды.

– Значит, теперь нам нужно искать не только Синий камень, но и остальные два. Мы как-нибудь можем попасть в библиотеку Норрена?

– Я подумаю, как это лучше сделать. Мне не хотелось бы встретить там такой же прием, как у Равенора.

– Слуги – это еще не хозяева, – сказал Альмарен, не признававший теперь за Равенором ни единого недостатка. – Когда я увидел дворец изнутри, то сразу же подумал, что Равенор не так плох, как могло показаться. Такая красота способна изменить и отъявленного негодяя.

Внезапная мысль заставила Магистра остановиться.

– Слушай, Альмарен! А зачем Трем Братьям потребовались камни? Для чего нужно забирать энергию и обессиливать другие алтари? Какой в этом смысл?

Ведь алтари и так достаточно сильны.

Альмарен на мгновение задумался и вдруг сказал:

– Я, кажется, понял. – Пример Равенора, видимо, расшевелил его сообразительность. – Некоторые заклинания требуют дополнительной магической силы. Помните, я вам говорил, что в «Полной книге заклинаний» есть и те, которые никогда не выполняются? Возможно, для их выполнения нужно собрать силу всех семи алтарей.

– Здорово, парень! – отозвался Магистр. – Сейчас тебе позавидовал бы и сам Равенор. Но ведь это означает, что их можно выполнить только с Белого алтаря, так?

– Так.

Окна гостиной Тифена выходили на площадь. Противоположную стену, у которой стоял обеденный стол, почти полностью занимал тканый ковер работы оккадских мастеров с пейзажем Тиона в гористых окрестностях Босхана. Вдоль боковых стен располагались шкафы с застекленными дверцами, переполненные фаянсовыми, серебряными и бронзовыми столовыми приборами – гордостью хозяйки дома, любившей красивую посуду.

Сейчас часть этой посуды была вынута и расставлена на столе для ужина. Тифен, как глава семьи, сидел у торцового края стола, Магистру было отведено место справа от него, напротив жены купца. Тифен молча наблюдал за слугой, раскладывавшим по плоским серебряным тарелкам жаренную на вертеле дичь, и отдельно, по фаянсовым мисочкам, тушеные овощи.

– Надеюсь, визит к Равенору оправдал ваши ожидания, Магистр? – спросил он, когда слуга закончил разносить еду и вышел из гостиной.

– Оправдал, – подтвердил Магистр, – но забот у нас от этого только прибавилось. Теперь нужно идти во дворец и договариваться с Норреном.

– Норрен – человек умный и понимающий. Думаю, вы легко договоритесь. – Тифен неожиданно улыбнулся. – Кстати, вами во дворце уже кое-кто интересуется, Магистр.

– Кто?

– После полудня ко мне в лавку заходила воспитательница дочери правителя. Долго выбирала, кое-что купила, кое-что попросила отложить, до завтрашнего дня. Сказала, что подумает и придет еще раз.

– Не путаете ли вы интерес ко мне и интерес к тряпкам, любезный Тифен? – взглянул на купца Магистр.

– Нисколько не путаю, – уверенно ответил купец. – Она спрашивала о вас. Вы с Альмареном только что ушли к Равенору, но я не стал вдаваться в подробности. Тогда она сказала, что придет в лавку завтра в первой половине дня. И, уходя, напомнила. Я в лавке целый день, зачем бы мне это знать? Учтите, Магистр, она милая женщина.

– Что ж, учту. – Внимание Магистра вернулось к тарелке.

– Простите, Магистр, – вмешалась в разговор жена Тифена. – По слухам, дворец Равенора удивительно красив. Это действительно так?

– Я плохой рассказчик, хозяюшка, – сдержанно ответил Магистр. – Альмарен! – обратился он к своему другу, сидевшему рядом. – Расскажи своим, что ты там видел.

Альмарена не потребовалось просить дважды. Он начал восторженно описывать родным сад и дворец Равенора, скульптуры и росписи залов, внешность и манеры знаменитого мага. Магистр ужинал молча, изредка вставляя слово и дивясь, как и когда его друг успел все рассмотреть и запомнить.

Когда Альмарен закончил превозносить Равенора, подошел к концу и ужин. Несмотря на раскрытые настежь окна, в комнатах было душно, поэтому друзья вышли на прогулочный дворик за домом Тифена – типичный цитионский дворик, вымощенный гранитными плитами, с каменной изгородью, зеленью и фонтаном.

Магистр сел на скамейку у фонтана и надолго замолчал, глядя куда-то вверх и вдаль. Альмарен проследил его взгляд, но там не было ничего, кроме быстро темнеющего неба с первыми звездами, отважно выступившими вдогонку исчезающему солнцу.

– Магистр, куда вы смотрите? – спросил он. Магистр шевельнулся.

– На небо. Оно стоит того, чтобы на него смотреть. «Пленное небо города, вольное небо равнины…» – произнес он вполголоса, будто припоминая чьи-то слова. – Если долго смотреть на небо, оно войдет в тебя, и ты ощутишь ни с чем не сравнимую свободу.

– Как птица в небе?

– Как небо. Что птица? Что ее интересует в небе, кроме мух? Кто не способен почувствовать своей свободы, тот не свободен. – Магистр наклонился вперед и оперся локтями на колени. – Впрочем, это я так, к слову. Давай лучше поговорим о делах.

Чудесный летний вечер навевал Альмарену отнюдь не деловые мысли, и последние слова Магистра отсеялись на пути к его сознанию, как ненужный сор.

Альмарен и раньше удивлялся тому, что его старший друг одинок, но не задавал лишних вопросов, так как не видел в окрестностях Тира женщин, достойных внимания Магистра. На этот раз он не утерпел и высказал несколько неожиданное замечание:

– Магистр, а она действительно милая женщина.

– Кто «она»?

– Алитея.

– А кто это? – Магистр вспомнил. – Ах да… нянька дочки Норрена.

Она тебе не по возрасту, Альмарен.

– Я не себя имел в виду, – смутился Альмарен. – Вы-то что теряетесь, Магистр? Мне кажется, что одиночество – не самая приятная вещь на свете.

– Странно, – взглянул на него Магистр. – Я же говорил тебе, что была женщина, которую я помню. Разве ты забыл?

– Нет. Но уж сколько лет прошло… у меня вон дом, родные. Было бы хорошо, если бы и у вас кто-то был. Ведь та женщина давно мертва.

– Эх, Альмарен, Альмарен… – Добродушная интонация Магистра почему-то заставила Альмарена испытать неловкость. – Человек умирает дважды.

Первый раз – когда прекращается его жизнь, а второй раз – когда он исчезает из памяти людей, знавших его. Она еще здесь, пока я помню ее привычки, взгляд, звук голоса. Я не могу допустить, чтобы она умерла второй раз.

– Но ведь ей это не нужно!

– Это нужно мне. Она любила смотреть в небо. В душе она никогда не была рабыней. Она улыбалась снисходительно, как королева, и протягивала мне руку – такие тонкие, теплые пальчики, – и я был счастлив. Я перестану быть собой, если забуду это.