Вадим Арчер - Храм Саламандры

Скампада заметил, что Цивинга смотрит на него, и поспешно вскочил.

– Куда тебе нужно? – спросил Цивинга.

– В «Синие скалы». Там все мое имущество.

– Идем! – Цивинга шагнул к двери.

– Подождите! – Скампада указал на пятна крови на своей одежде. – Начните вашу помощь вот с этого!

– Ты ранен? – забеспокоился жрец.

– Нет. Но это мой лучший костюм, – нервно пояснил Скампада.

Цивинга посмотрел на него как на сумасшедшего, но, увидев выражение лица Скампады, хмыкнул и смягчился. Он протянул руку к пятнам, сделал несколько движений пальцами – и костюм Скампады восстановил прежнюю чистоту.

Сын первого министра облегченно вздохнул.

– Вот теперь идем, – сказал он. – И поскорее!

Цивинга вышел из комнаты и быстрыми шагами пошел по лабиринту ходов, выбирая нужные повороты. Обрадованный Скампада торопился за ним. Вскоре путаница ходов закончилась, и жрец повел Скампаду по длинному, поднимающемуся вверх коридору.

– Этот путь ведет в скалы, – пояснил на ходу Цивинга, – а выход расположен недалеко от гостиницы «Синие скалы». Гостиница на самом краю деревни – уттаки, возможно, не добрались до нее.

Когда они вышли наверх, там давно стемнело. Жрец уверенно пробирался между скалами при свете полной луны, и вскоре Скампада увидел впереди крышу знакомой ему гостиницы. Здание казалось покинутым, вокруг было тихо.

– Люди ушли, – догадался жрец, – но уттаков, кажется, еще не было.

Идем, я помогу тебе.

Они пошли в конюшню, где отыскали коня Скампады.

– Беги за вещами, – сказал Цивинга, взяв у Скампады седло и уздечку.

Скампада побежал в свою комнату укладывать мешки. Впервые в жизни он хватал вещи с полок и вешалок и засовывал их как попало, не задумываясь над тем, что они могут испачкаться или помяться. Когда сын первого министра появился с мешками на гостиничном дворе, Цивинга поспешно шагнул к нему с оседланным конем.

– Скорее через задние ворота! – сказал он. – Сюда бежит какая-то шайка!

Они протиснулись в заднюю калитку, поднялись повыше в скалы и притаились, наблюдая за бегущими. Десятка три уттаков гнались за молодым парнем, в котором Скампада узнал Шемму. Лоанец пронесся мимо и исчез в скалах, а за ним и вся толпа.

– Подождем здесь, – шепнул Цивинга. – Уттаки не любят скал, они скоро вернутся.

Пока он помогал Скампаде застегивать мешки и завьючивать коня, уттаки один за другим вернулись в деревню. Шеммы с ними не было. Поравнявшись с гостиницей, дикари налетели на нее и в полной мере утешили себя за неудачную погоню.

– Едва успели, – заметил Цивинга, глядя на буйствующих в гостинице уттаков.

– Едва успели, – подтвердил Скампада. Сегодня ему повезло дважды.

– Идем, я покажу, где можно заночевать. – Цивинга проводил Скампаду через скалы до укромной полянки между ними. – Здесь тебе ничто не грозит – уттаки не ходят в скалы. Чтобы попасть в Келангу, объезжай деревню с юга, по лесу. А мне пора возвращаться.

– Спасибо, друг! – сердечно поблагодарил жреца Скампада. – Ты сделал для меня все, что мог, и даже больше.

– Пустяки. Это недорогая цена за жизнь Освена. И Цивинга исчез в темноте.

Рано утром, в серых сумерках, Боварран выехал на север. Цокот копыт одинокого всадника, гулко раздававшийся в утренней тишине, окончательно привел в чувство маленькую магиню, лежавшую в поду-забытьи на крыше храма. Удар молнии отбросил ее в щель между главным и боковыми куполами храма, где она и пробыла без сознания весь вечер и всю ночь. Магиня зашевелилась, прислушиваясь к стуку конских копыт, еще не понимая, где она находится. Все ее тело болело от ушибов, острая черепица впивалась. в ребра и щеку. Воспоминание о случившемся всплыловеепамяти,заставивзастонать сквозьзубы.

Лила выбралась из щели и осмотрелась. Увидев, что внизу нет ни души, она стала осторожно спускаться по скользким от росы камням стыка стены центрального зала и боковой башни. Страха она не чувствовала – после пережитого у нее все онемело внутри. Возможно, поэтому вскоре она благополучно достигла земли.

Не отдавая себе отчета в действиях, она сняла золотую сетку, нагрудник и взялась за лиф, но тут вспомнила, что ей нечего надеть вместо этих серебряных чашек. Тела убитых подсказали ей простое решение. Лила подошла к трупу деревенского подростка с проломленной головой, сняла с него обувь и верхнюю одежду, взяла валяющуюся рядом шляпу и сумку.

Вернувшись в свой угол, она открыла сумку, чтобы спрятать туда одежду Мороб. В сумке оказались нехитрые крестьянские пожитки – нож в чехле, огниво, трут и еще что-то, завернутое в чистую тряпицу. Лила развернула тряпицу и увидела полкраюхи хлеба и небольшой кусочек сала. При виде заботливо приготовленного ужина, так и оставшегося несъеденным, в ней будто бы рухнул барьер, сдерживавший плач, который не вызвала ни картина резни, ни гибель учителя. Слезы ручьем хлынули по ее лицу, размывая черную и оранжевую краску.

Так, вздрагивая и задыхаясь от беззвучных рыданий, она переоделась в крестьянскую одежду, опустилась на колени и прислонилась лбом к холодной стене. Когда слезы кончились и к магине вернулась способность рассуждать, она поняла, что нужно немедленно уходить отсюда. И немедленно умыться, потому что растаявшая краска немилосердно ела глаза.

Лила вспомнила о ручье, текущем в овражке к северу от храма, и пошла к воротам. Человеческая фигура, появившаяся из-за угла, заставила ее вздрогнуть от неожиданности. В следующее мгновение магиня увидела, что перед ней не уттак, а деревенский паренек – может быть, ровесник тому, чью одежду она надела на себя. Белокурые Волосы, чистое белое лицо, ясный взгляд светло-серых глаз, спокойный и без выражения… Какой странный взгляд, подумалось ей.

Подросток заметил ее и шагнул к ней. Лила представила себе, как она выглядит – с расплывшимися по лицу черно-оранжевыми потеками – и впилась в него взглядом, ожидая его изумления. Но его лицо не дрогнуло, и это поразило ее больше всего. Паренек глядел на нее все тем же ясным, ничего не выражающим взглядом. Он в шоке после вчерашнего, догадалась магиня. Нужно увести его отсюда. Чувствуя, что с ним бесполезно разговаривать, она взяла парня за руку и повела за собой.

Оказавшись у ручья, Лила умылась и напилась холодной воды, а затем поглядела на своего спутника. Тот неподвижно стоял рядом, глядя, как она плещется в воде.

– Хочешь пить? – показала она на воду. Парень, как по приказу, наклонился и начал пить из пригоршни. Его внешность была типичной для лоанских жителей, поэтому Лила спросила:

– Ты из Лоана?

Парень посмотрел на нее и ничего не ответил.

У него помутился рассудок, мелькнуло у нее в голове. Это можно вылечить, но сначала нужно уйти подальше.