Ричард Морган - Сталь остается

Двор покачнулся и закружился, стал меркнуть, наполняясь крохотными фиолетовыми вспышками. Вверху белой искрящейся дугой выгнулся Обруч. Мостовая накренилась и вскинулась, схватила его за плечо, приложилась к голове и вырвала из пальцев меч.

Несколько долгих невразумительных мгновений Рингил пытался держаться.

Двор как будто опрокинулся, норовя сбросить его с себя в теплую, ждущую тьму внизу. Рингил сопротивлялся, хотя в глазах темнело, а силы уходили, как море при отливе, шарил по холодным камням, отыскивая меч, вертелся и выгибался, словно полураздавленное насекомое на столе в таверне.

Потом его накрыла тень.

Он еще сумел поднять голову и постарался сфокусировать взгляд.

Громадная черная фигура высилась над ним, словно выгравированная на фоне подсвеченного Обручем неба, и в руках она держала меч с мерцающими кромками.

Клинок взлетел.

Кто-то задул все свечи.

Этого не может быть, не может…

Но он знал — может.

Заставив себя отключиться от посторонних мыслей и полностью сосредоточиться на одном, Эгар снова оседлал коня, повесил топор и щит, взял в руку копье. Пальцы дрожали. Перед глазами снова мелькнула фигура в кожаной накидке. Он отогнал ее усилием воли — не время сейчас для нее. Как и не время искать ответы на вопросы, что холодными червяками шевелились в голове. Поискал глазами всадников. Нашел пониже горизонта, почти невидимых на сумрачном фоне степи. Одеты они были неброско, что непривычно для махаков, если только речь не шла о скрытном набеге.

Или братоубийстве.

Эгар сжал губы. Пересчитал головы. Семь, может быть восемь, идут гуськом. Шансы неравные, и время на исходе. Всадники двигались не особенно быстро, но уверенно, точно зная, куда им нужно, и держа верное направление — на одиноко стоящее дерево и могилу Эркана.

Оставленный без присмотра, костер потрескивал, набирая силу.

Вот сволочи.

Глаза затуманились, всадники расплылись, а из памяти выплыло лицо Эргунда.

— Я поеду с ним, Эг. Ты же знаешь, каким бывает Алраг, когда напьется. Знаешь, что он думает об отце. Если я его не оттащу, он обязательно полезет с кулаками.

— Да. — Эгар вспомнил пьяную ссору с невозмутимым имперским солдатом в таверне. Когда ж это было? Лет двадцать, пожалуй, прошло. — Не староват ли для такого вот дерьма?

Эргунд как-то странно посмотрел на него.

— У каждого свой путь в жизни, Эг. Кто сказал, что твой лучше нашего?

— Я ничего такого не говорил.

— Да, но…

— Ладно, оставили. Делай, что считаешь нужным. Присматривай за ним.

И отправился на какую-то встречу с соплеменниками, рассчитывая закончить дела часика за два. К тому времени Сула уже освободится, примчится в его юрту и, конечно, будет крутиться перед большим кириатским зеркалом. Он подойдет к ней сзади и…

Эгар помнил, не спуская теперь глаз с пересекающих равнину всадников, как провожал взглядом спускавшегося по склону Эргунда, как радовался, что брат уезжает. Вспоминал приятное, тянущее напряжение внизу живота, которое неизменно сопровождало все мысли о Суле, о ее горячем молодом теле.

Исполнение поминального долга требовало присутствия одного сына, и согласно традиции нести бдение должен был именно он. Больше всего ему не хотелось провести ночь в компании Эргунда или Алрага, или, если уж на то пошло, других своих братьев. Ни в шумной, вонючей таверне, ни здесь, у могилы, в продуваемой всеми ветрами степи, им одинаково не о чем было поговорить друг с другом.

Он подтянулся в седле, развернул коня и взял наперевес копье. Губы растянулись в недоброй гримасе.

Ну что ж, теперь, наверно, недостатка в словах не будет.

Пришпорив коня, вождь направил его к вершине холмика, где и остановился. Положил копье поперек седла под слегка наклонным углом и стал ждать, пока всадники подъедут поближе.

Он узнал Алрага, когда до небольшого отряда оставалось еще добрых сто ярдов, — старший брат имел привычку слегка покачиваться в седле, и хотя для нынешнего дела он завернулся в темную, с капюшоном накидку, поза выдавала его с головой.

Другие — их, хвала Уранну, оказалось все же семь, а не восемь — оделись соответственно. Какое оружие скрывала одежда, можно было только догадываться. Топоры? Булавы? Кто знает? Но у четверых имелись мечи — обнаженные клинки высовывались из-под накидок. Значит, наемники. У махаков мечи встречались редко — слишком дорого, слишком по-южному показушно и не очень удобно, поскольку служили они лишь для одной цели: убивать людей. Кочевники предпочитали оружие практичное, которое и на охоте сгодится, и для домашних дел подойдет. Похоже, Алраг договорился либо с южанами из того сброда, что не находил себе более достойного применения, либо с теми подонками из махаков, которые, поклоняясь во всем южным соседям, перенимали у них далеко не самое хорошее.

Напряжение немного спало. С этими он справится, пожалуй, без особых проблем. Не выдавая своего присутствия, Эгар молча ждал, пока всадники подъедут ближе. Когда расстояние сократилось, он поднял голову.

— Ну что, брат, может снимешь дурацкий капюшон и явишь мне свою мерзкую рожу?

Три руки натянули поводья, а одна даже вскинулась, но тут же опустилась. Так и есть, отметил про себя Эгар, трое без мечей. Значит, они здесь все. Три предателя. Алраг и Эргунд — эти наверняка. Третий — либо Гант, либо Эршал. Скорее всего, Гант. Он и раньше частенько разевал рот насчет того, какой негодный у них вождь. Не иначе как видел себя на этом месте.

Отряд остановился менее чем в двадцати ярдах от Эгара.

— Ну что ты так, Эргунд? Приехал убивать меня, а в глаза смотреть не желаешь? Отец гордился бы тобой.

Один из всадников поднял руку и откинул на спину капюшон. Лицо Эргунда защищал шлем. В тусклом свете оно казалось бледнее обычного, но в чертах под железной маской сквозила решимость.

— Мы здесь не для того, чтобы убивать тебя! — крикнул он. — Если ты просто…

— Да ладно, для этого мы и пришли. — Алраг сбросил капюшон. Шлем у него был поискусней, чем у Эргунда, с гребнем из конского волоса. — Больно уж он упрям, чтобы откланяться по-хорошему. Это всем ясно.

— Но вовсе не обязательно…

— Обязательно, Эргунд. — Голос из-под третьего капюшона принадлежал Эршалу. Шлема на нем не было. — Алраг прав, полумерами тут не обойтись.

Эгар постарался скрыть удивление. Появление Эршала стало для него неприятным и обидным сюрпризом.

— Привет, братишка. Вот уж кого не чаял здесь увидеть. Был о тебе лучшего мнения.

— Я тоже был о тебе лучшего мнения, — парировал Эршал. — Одно время казалось, что ты заслужил это место. Семь лет, Эгар! Мы дали тебе семь лет. И чем ты расплатился с нами за верность? Что сделал для нас? Ты все проссал. Выставил нас шутами. Весь клан потешается над нашей семьей. Ты не годен быть вождем. Такова правда, и все это знают.