Вольфганг Хольбайн - Месть нибелунгов

Зигфрид протянул ему руку.

— Если все будет по-моему, то меч больше никогда не сломается пополам.

Говорить больше было не о чем. Заново разгоревшаяся страсть к Ксандрии влекла принца вперед, и он направился к берегу, где его ждал кораблик.

Виланд, который долго смотрел вслед принцу, внезапно погрустнел. Он прекрасно осознавал истинную ценность таких вещей, как Нотунг.

— Этот меч всегда ломается надвое. Таков порядок вещей.

Затем он услышал тихий голос, который молчал с тех пор, как Зигфрид явился на остров Баллову. Голос, обладателю которого все это уже довелось пережить.

— Ах, Регин, — пробормотал Виланд. — Что же мне было делать? Отказать Зигфриду в помощи? Ведь его отец тоже не послушал тебя.

Немного поговорив с Регином, он кивнул.

— Конечно, добром это не кончится. Так бывает всегда.

Они пришли из Межмирья, где не было ни врат, ни границ, ибо так приказал Один. Они взобрались по мировому древу Иггдрасил от корней вверх, пробились через пласт земли, находя путь сквозь трещины в земной коре. Их черные голые тела были не больше, чем тела детей, из их гнилых ртов сквозь желтые зубы вырывалось дыхание Утгарда, а руки, переходившие в когти, могли покорить любую крепость. Они не разговаривали, но знали, чего хотят. Они не имели оружия, но их количество само по себе было оружием.

Хватило бы и тысячи этих непривычных к солнечному свету существ, чтобы легко завоевать Ксантен. Две тысячи лишили бы людей любой надежды на сопротивление. И все же Один призвал пять тысяч демонов, поскольку ему нравилось наблюдать за тем, как их орды копошатся в царстве людей, как они гоняются за этим высокомерным племенем, как они кусают их, вырывая куски плоти из мягких тел. Женщины, мужчины, дети, коровы, лошади… демонам нравилось охотиться за всем, что еще жило, и они не оставляли свою добычу до тех пор, пока она не испускала дух.

У жестоких орд демонов не было никакой цели, даже в Утгарде. Они существовали вне порядка вещей, будучи остатками темных времен. Их скорее терпели, чем в них нуждались. Даже Один не мог бы сказать, оставалась ли в аду всего лишь пара таких племен или они насчитывали миллионы. Эти низкорослые гномы вели бессмысленную жизнь, а может, и не жизнь вовсе.

Приказ отправиться из Утгарда в Мидгард и уничтожить королевство Ксантен вызвал восторг у орды демонов. В предвкушении сладострастия демоны, едва ли способные думать, мечтали о нежной плоти и кричащих жертвах, страхом которых можно было полакомиться. Если в аду никто не пугался, глядя на этих кошмарных созданий, то на земле они наслаждались паникой людей, когда откусывали им ступни и пили кровь из их вен. Каждый, кто пытался противостоять демонам факелом или мечом, подвергался нападению сзади десятью такими же демонами. Карлики выбрасывали людей из окон, чтобы посмотреть, что происходит, когда они падают на мостовую двора. Животным они перегрызали мышцы, чтобы затем наблюдать, как те дергаются, пытаясь убежать.

Смерть дарила орде величайшую радость, сравнимую разве что с таким лакомством, как страдания. И они наслаждались всем этим в полной мере, как будто присутствовали на роскошном пире, который никогда не должен кончиться.

Одину не полагалось вмешиваться в дела людей, но Ксантен был страной христиан, и ему нравилась мысль о том, что он отправил орду демонов туда, где люди будут умолять о помощи своего глупого бога. Это вторжение было лишь справедливым наказанием за своеволие Брюнгильды и Зигфрида. Своей хитростью они пытались изменить судьбу, надеясь на то, что повсюду настанет вечный мир. Даже добравшись до золота нибелунгов, молодой Зигфрид использовал его мудро, и духи не смогли обрушить на принца свое проклятие. Но в тот момент, когда свет будущего уже забрезжил перед ним, Зигфрид возжелал власти прошлого и заново выкованным Нотунгом, как и кровью отца, снова поставил все под вопрос.

Один не понимал, почему он должен позволять этим людишкам оставаться безнаказанными.

Ксантен горел в течение нескольких часов, и крики людей, подвергнутых пыткам, заполонили всю страну, отчего даже войска Тойдебальда, охваченные страхом, побежали от границ. Но Один приказал демонам взять себе только Ксантен. Нападение на все остальные страны было заданием другого дня, который еще не настал.

Однако важнее разрушения королевства была судьба его правительницы, Ксандрии, в которой Один видел ключик к Зигфриду. То, что сделает с ней Один, будет для принца болью вдвойне. Так он задумал.

Именно по этой причине сотни карликов вскарабкались на крепостную стену, цепляясь когтями за камни, и стали выбивать окна, пока за одним из них не обнаружили Ксандрию. Они мало что понимали, но знали о ценности человеческого достоинства и умели его отобрать. Поэтому они не просто били королеву, а, впившись зубами, сорвали с нее платье, сломали ее корону и принялись хватать молодую женщину именно за те места, которые она больше всего старалась защитить. Чем громче она кричала, чем больше умоляла, тем сильнее распалялась орда демонов.

Пять-шесть демонов вывернули королеве руки и поволокли ее за собой, как военный трофей. Те, кто еще остался жив, с ужасом смотрели, как Ксандрия, насилуемая демонами, погружается в землю. Последней скрылась рука королевы, которую она вытянула вверх, словно умоляя кого-то удержать ее на поверхности земли.

Демоны, избегающие солнечного света, свирепствовали шесть ночей, и вскоре королевство Ксантен исчезло. А где не было королевства, там не было и королевы.

Один остался доволен. Он отобрал у Зигфрида все, о чем мечтал принц. Но отец богов не торопился завершить эту безжалостную игру, ведь по закону судьбы у человека всегда есть шанс изменить ее. Зигфрид обладал Нотунгом, а Один дал ему то, за что принц мог бороться.

Поэтому Ксандрии нельзя было умереть. Ей предстояло жить в Утгарде с демонами, а уж что там демоны с ней делали, это Одина не касалось. Она должна была продолжать жить.

Что еще могло подвигнуть Зигфрида на месть?

Казалось, волк ждал его. Он приветствовал Зигфрида с берега, на котором принц видел его последний раз. Но сейчас зверь выл отчаянно и горестно… Зигфрид никогда раньше не видел, чтобы волк так метался. Убедившись в том, что принц его увидел, волк поспешно побежал в лес, вверх по Рейну, на юг.

Зверь был темным предвестником того, что ожидало Зигфрида, хотя он и не знал об этом. Возвращение из Балловы было спокойным и легким, и Зигфрид с юношеским задором целыми днями упражнялся с Нотунгом на корабле, повергая в прах десятки невидимых врагов. Жизнь казалась Зигфриду прекрасной. Любовь королевы, почтение и слава в двух королевствах и величавая история династий Ксантена и Бургундии в крови. Нотунг в его руке был символом того, что ему полагалось.