Артем Михалев - Мир, который проснулся.

Минут через десять я почувствовал легкую щекотку в районе спины. За мной явно кто-то следил. Точно такие ощущения были в парке, когда мы гуляли с Еленой. Тогда причиной послужил взгляд священника. Дальше я шел вдвое медленней, настороженно оглядываясь и прислушиваясь.

— Мало ли. Тут тебе не лес, Саша. — Нервничаю. Немного.

Следующим признаком, что я не один, была небольшая осыпь камней позади. Несколько секунд мой напряженный взгляд обшаривал крутую насыпь. Камешки продолжали сыпаться еще некоторое время. Наконец, все успокоилось. Пожав плечами я развернулся, и шагнул. Как в замедленной съемке, моя нога зацепилась за острый валун. Удар пришелся точно на большой палец, боль почувствовал даже сквозь кроссовок. Взмахнув руками я второй раз за день упал на усыпанную камнями землю. На этот раз приземлился на колени. Шипел я не хуже своей звериной формы, боль была адская.

Но были и другие новости. Из-за громадного валуна донеслось ответное шипение, с легкостью перекрывшее мои отнюдь не тихие вопли. Медленно поднимаю голову, и нос к носу сталкиваюсь с громадным ящером. В его фиолетовых глазах светится спокойная уверенность в том, что голодным он не останется. Я его узнал, это — мой голод, то самое чувство, что я испытал в драке двое суток назад.

— Так вот ты какой, Ящер. — Протянул я.

Зверь сильно отличался от моей формы. Во-первых — он был практически вдвое больше, а во-вторых — абсолютно не терзался моральными сомнениями. Перед ним был кусок мяса, и он намеревался плотно перекусить. Голая мощь, словно вырубленная из гранита. Сравнивать его и меня глупо. В формах моего ящера чувствовалась кропотливая работа тысячелетий. Словно стачивая лишнюю, пустую и ненужную силу, эволюция вытесняла ее проворством и гибкостью. Все равно, что поставить на соседних постаментах спортивную машину и тяжелый танк. Но на фоне этого монстра просто теряюсь.

— Тихо, тихо. Хороший мальчик. Нельзя кушать Сашу, Саша невкусный. — Боже, какой бред я несу. Бормоча всякую ерунду, я начал потихоньку отступать, выигрывая пространство для маневра. Если я правильно помню свои ощущения, убивать сразу — не в нашем вкусе. Сначала это животное меня погоняет. Так и есть. Протяжное шипение встряхнуло нервы, чуть не сорвав меня с места. Какой же он здоровый! Паника накрывала лавиной, смывая весь налет цивилизации, а в голове билась только одна мысль — бежать! Плевать, что шансов убежать никаких. Инстинкты вопят — спасайся! Победить трусливую обезьяну внутри себя очень сложно. Лысая мартышка, в моем лице, думает только об одном — как бы убраться. Хочу жиииить!

Титаническим усилием воли возвращаю взгляд на место — упираюсь в фиолетовую, и такую голодную бездну глаз рептилии. Картинка жуткая. Многотонная, туша и вжимающаяся в скалы, окровавленная фигурка человека. Кровь стекает по моему подбородку, оставляя ярко алые следы на сером камне. Пришлось прокусить себе язык, чтобы побороть панику. Надежда, что острая боль вернет разум на место, оправдалась. Что же делать? Я рослый, и в любой толпе чувствую себя комфортно — вес позволяет. Но сейчас это не поможет. Этот динозавр спокойно перекусит меня пополам, даже если перекинусь — размер будут несопоставимы. На глаз, в нем не меньше двух тонн. Машина смерти. Как я мог его не заметить? Природный камуфляж или выверт моего мозга?

Продолжаю медленно отступать. Параллельно, со скрипом, запускаю процесс преображения. Сильно мешает ощущение безнадеги — чувство, что все без толку. Глубже вонзаю зубы в истерзанный язык, если выберусь отсюда разговаривать не смогу еще очень долго. Сейчас мне нужна бездумная ярость, и боль — самый быстрый способ ее разбудить. Больше боли, больше ярости. Наконец-то!

По всему телу начинает пробиваться броня, тело увеличивается, вознося взгляд все выше. Клочья одежды брызнули во все стороны. Кажется, за последнее время, я немного прибавил в весе и размерах. Но до этого монстра все равно не дотягиваю. Без шансов. Его чешуя даже на первый взгляд древняя и непробиваемая. Словно он вышел из старых сказок про хтонических чудовищ, тех самых на которых жили люди, росли горы и леса, текли реки. Сомневаюсь, что его сможет вскрыть даже Граф с его хваленой мощью. Преображение завершилось, и мои лапы в ярости взбивают каменную поверхность. Земля вспучивается, подобно крему под лопастями миксера. Всеми силами бужу в себе ту дикую ярость, которую усыплял в переулке. Ей не место среди людей, но сейчас она — мой единственный шанс. Если не на победу, то на почетную гибель.

Странно, но враг не нападет. Наблюдает за мной с отстраненным интересом, словно мои действия удивляют его. Или забавляют. И еще. В фиолетовых глазах светится разум. Нечеловеческий — холодный, древний разум рептилии. Непростой зверь. Выжидает. Крохотное движение вперед, и я еле успеваю отскочить. Монстр явно дает понять, что приближаться не стоит. Ближайшая ассоциация — величественный взлет космического шатла. С той же грациозной неторопливостью, длинный хвост взмывает вверх и обрушивается в нескольких метрах от меня. От удара земля вздрагивает, словно произошло небольшое землетрясение. Мелкие камешки шрапнелью барабанят по чешуе, взрывная волна поднимает клубы пыли. Мое раздраженное шипение остается без ответа. Что ж тебе надо?

Поведение динозавра изменилось. Слегка вытягивая голову то в одну, то в другую сторону, он с любопытством оглядывает меня. Кажется, вспышка ярости произвела на него впечатление. Не ожидал такого от лысой мартышки? Не торопясь осматривает со всех сторон. Еще бы под хвост заглянул, естествоиспытатель хренов.

Видимо, приняв решение, зверь одним прыжком оказался рядом со мной. Я очень наивно полагал, что у меня есть шансы. Двигался он быстрее вспышки фотоаппарата, мгновение и стальные челюсти сжались на моей шее. Одно движение и я останусь без головы, хотя пока больше похоже на ошейник. Тяжелый хвост улегся поперек туловища, прижимая к земле. Длинный язык скользнул вперед, слизывая остатки крови из прокушенного языка.

Таких нежностей, моя дерганая психика, не выдержала. Нет, я понимаю, что жрать меня он передумал — слишком осторожно удерживает зубами. Даже мой рывок погасил без последствий, но ведь противно. Еще бы в рот ко мне залез. Обойдусь без французских поцелуев с доисторическими ящерами. Извернулся, насколько смог, и двинул ему хвостом. Раз, другой, третий. Толку — ноль, нормально не размахнуться, слишком низко прижат к земле. Но остановиться уже не могу, бьюсь словно в припадке. От бессилия хочется выть. Зато удалось просунуть лапу под его захват, если перевернусь — можно будет работать лапами. Я ему все морду исполосую, не знаю как у этой твари, а у меня снизу броня слабее. Должно у него там быть уязвимое место, все же мы к одному виду относимся.