Валерий Иващенко - Золотой Лис. 1-2 часть

— Право, я даже в затруднении, как же поступить. С одной стороны, отдаю должное вашим талантам, мастер Ридд. Но с другой… вы столь дерзко нарушили мои планы, что не отквитать вам за то было бы чёрной неблагодарностью.

А сам Ридд с грустью думал, что как-то оно всё неправильно. Раздосадованный крушением прилежно, многолетне выстроенных и старательно осуществляемых планов, эльфийский ярл несомненно жаждал кровушки. И кто знает ещё, чья она тут прольётся. Ах, стилет и метательные шарики, кажется, вместе с одеждой остались аж за вон той статуей…

Меана сладко зевнула и ласково потёрлась щекой о его плечо.

— Да псоглавца лысого вы что-нибудь сделаете, — ругнулась она не раскрывая глаз.

А затем вдруг распахнула это изумительное сияние весны — да так, что от смеющегося взгляда в упор сердце парня ухнуло в сладкие бездны. Зато Эльфийка легко подхватилась, словно только что не пребывала в полной неге, утомлённая многочисленными битвами, и по-хозяйски уселась на парня уже знакомым и странно волнующим образом.

— Эй-эй, не вылезай из постели, а то мне придётся выколоть этим эльфам глаза, дерзнувшие увидать нескромное, — Ридд попытался набросить на её плечики простыню.

Но дерзкая и весёлая Меана выскользнула из-под его руки гибкой лаской и как ни в чём ни бывало тряхнула шёлком волос. Ну да, хороша настолько, что такой красоты не приходит на ум даже стесняться. Если сам Ридд ощущал себя немного усталым, хоть и непобеждённым, то Эльфийка просто сияла, да и вообще выглядела цветущей. Бывают же такие девицы, которым безумная ночь любви только придаёт очарования…

— Ярл, вы верно подметили насчёт крушения планов. Да вот только, вы даже не подозреваете, насколько же сильно и глубоко они рухнули.

Эльфийка наклонилась вперёд, вновь сладко порадовав прикосновением девичьих прелестей, и одарила своего любовника лёгким и в то же время будоражащим поцелуем. Не иначе, как что-то задумала, раз так лихо отвлекает внимание? И точно — как от последовавших затем слов не обрушился выдержавший не один штурм родовой замок, парень даже и не понял.

— Мастер Риддерик, сын славного баронского рода Фернандо, — торжественно и самую чуточку шаловливо начала Эльфийка, странно блистая глазами. А затем указала вправо обнажённой рукой, в которой яростным сполохом расцвёл гномий кинжал. — В присутствии моего отца и брата я, Meana nissa Faennelor, прошу сегодня и навсегда твоей руки — и если можно, сердца…

Как означенное сердце, вдруг сладко засбоившее лишь с тем, чтобы гулко забиться в какой-то тишине, не остановилось совсем, знала лишь неугомонная дриада. И хотя Флора так и не призналась потом, когда же она вернулась к своему назначенному бессмертной сыну и не полакомилась ли втихомолку недозволенным, Ридд не сердился. Не сразу, не вдруг раскрылись пересохшие в волнении губы — не столько от необычности, уж всегда мужчины делают подобные предложения женщинам.

А оттого, что сбываются мечты, в которых ты боялся признаться даже сам себе…

— Хм-м… я подумаю, — ответил он чуть зажмурившись от удовольствия, словно утащивший рыбину котяра.

Меана счастливо засмеялась, потеребила в порыве чувств своего парня, а потом, не удержавшись, кокетливо показала язычок в сторону словно тихим громом поражённых эльфов.

— Так что, отец, с тебя подарок. А от тебя, дважды августейший братец Элендил, так уж и быть — приму самое лучшее обручальное кольцо. Есть у хомо такой обычай, обмениваться кольцами.

Да уж, бывают слова, которые несут в себе силу урагана. Ибо один лишь намёк на некие известия сразу переворачивал всё с ног на голову… вернее, на самом-то деле, как раз расставил всё по своим местам, а точки над полагающимися им буквами i.

Не сразу отозвался задумавшийся о чём-то эльфийский ярл. Уж кто-кто, а прожжённый интриган сполна оценил всё то, что парой фраз сообщила эта дерзкая красотка. Тронуть барона людей это примерно то же, что покуситься на предводителя эльфийского клана — со вполне представимыми последствиями. Но вот что кончик старинной шпаги с витым эфесом опустился, давало определённые надежды.

— Мастер Риддерик? — высокорождённый Иллидар возжелал лично услышать подтверждение иных прозвучавших истин.

— Да, всё так, ярл — я единственный выживший из сыновей барона Фернандо, — всё же, хитрый лис Ридд и тут умудрился оставить себе махонькую возможность для маневра… впрочем, об этом после. — А будущий король недвусмысленно дал понять, что признает мои притязания на баронскую корону и всё к ней прилагающееся — в обмен на поддержку на троне его самого.

Как впоследствии одобрительно ворчал заверявший бумаги пухленький коронный нотариус, ясности и в то же время гибкости формулировок не постеснялся бы и королевский прокурор. А тощий высокомерный эльф из клана Ясеневой Ветви, представлявший с той же целью другую сторону, вдобавок заметил — крайне редкий случай, когда интересы высоких сторон почти полностью совпадают с влечением юных сердец. В самом деле, тут стоило хорошенько покорпеть, чтобы из-за пропущенной двусмысленности или не в том месте поставленной запятой с потомков потом не летели головы…

И только сейчас ярл Иллидар вернул в ножны обретавшееся в руке изящное орудие смерти. Его напарник, при ближайшем рассмотрении и впрямь обнаруживший несомненное сходство и с вельможей, и с победно улыбающейся Меаной, да и с некой красоткой на картинах, в самом деле оказался принцем Элендилом. Он разрядил арбалет и перевесил за ременную петлю на плечо.

Но вот Ридд ни на миг не поддался этой тонкой, скользнувшей по губам знатного эльфа улыбке. Равно как не поверил, будто знаменитый ярл так просто сдался и даже смирился. И настолько не понравилось это ощущение, что он страрательно запомнил его и даже поручил встревожившейся Флоре в ближайшее же время напомнить.

— Не скажу, будто несказанно рад — но с другой стороны, не имею ничего и против, — признал эльф с лёгким оттенком досады, так и разлитой на его породистой физиономии.

Стоит тут заметить, что недовольство его имело причиной не столько завёвшую его в тупик ситуацию — всё-таки, тронуть полноправного барона это куда как чреватое последствиями деяние — сколь лёгкий шум и шорохи, давненько уже полнившие собою весь старый замок. Мало того, в двери с неизменной неслышностью снаружи просочился давешний Патрик.

Мажордом преобразился просто разительно. Вместо дрянных обветшавших лохмотьев на нём обреталась парадная ливрея. Но сам Ридд ничуть не удивился бы, узнав, что она извлечена со дна уже много лет не отпиравшегося сундука. Единственно, что хоть как-то портило вид, так это в волнении чуть перекосившаяся цепь мажордома на груди и смятенный румянец на гладко выбритых (за исключением роскошных бакенбардов) щеках.