Валерий Иващенко - Золотой Лис. 1-2 часть

— И вновь ты в моих объятиях, красавица, — Ридд усадил Меану на ступени, быстро оглядел. Что ж, помирать или удрать уже не порывается, и то хлеб. — Сторожи добычу, горе ты моё остроухое!

И подхватив свою трость, парень устало шагнул вниз. На ходу он пробудил к жизни затрепетавшего дракончика, и спустя несколько ступеней шпага с радостным шипением разрезаемого воздуха врубилась в ряды скелетов. Как ни вымотался Ридд, но его сил хватило, чтобы в несколько ударов расчистить путь и по крайней мере избавить ворочавшегося как медведь среди собак Питта от атак со спины.

— Спасибо, — буркнул тот и уже всею силой навалился на своего главного противника.

Король не король, а кто-то из лордов рангом пониже — сражался он отчаянно и умело. Однако не вельможе состязаться в бою с крепким бывалым сержантом! В несколько ударов Питт вышиб остатки смелости из заколебавшегося и даже отступившего на шаг костяка. А потом неожиданно ловко поднырнул под просвистевший над головой меч — и булава громом ударила в лишённое плоти плечо. Ещё и ещё раз — и спустя несколько мгновений здоровенный скелет рассыпался на неестественно светящиеся кости.

Но едва сержант победно выпрямился и попытался отдышаться, как кости перед ним самым подлым образом сползлись, и из этого мерзкого шевеления вновь поднялся целый и невредимый мертвяк.

"Да чтоб тебе!.." — парень за спиной Питта суетливо охлопал себя по карманам и развешанным под плащом припасам. Ага! Наклониться и сзади, меж широко расставленных ног приятеля коварно подбросить мертвяку костегрызку оказалось делом недолгим. И тот, в пылу сражения не приметив столь мелкую пакость, тут же влез в неё левой ногой. С душераздирающим хрустом лорд мёртвых затрясся, осел и вскоре разлетелся в мелкую труху.

Незримое давление сразу исчезло, и покончивший с очередным мертвяком Ридд вдруг почувствовал, как с висков потекла холодная испарина.

— Шо оно за хрень? Ничего не помню, — Питт с самым озадаченным видом тёр глаза и озирался вокруг.

А посмотреть там было на что. Лишённые поддержки и направлявшей их воли, скелеты с грохотом оседали на каменный пол. Нескольких самых упрямых Ридд безжалостно изрубил, и наконец-то в подземелье наступила тишина.

В дальний проход с тихим скулящим визгом удрала квага, ещё один костяк неуверенно зашевелился было, но тут же затих под придавившим его сапогом сержанта.

— Это была славная битва, дружище! — Ридд устало вытер мокрое лицо и спрятал шпагу.

— Битва при… эльфийке? — настроение и даже шутливость возвращались к сержанту с неимоверной скоростью.

Потому что на верхних ступенях каменной лестницы горделиво восседала Меана и с самым поощряющим видом улыбалась дравшимся ради её спасения парням. Стоило признать, означенные парни с самым неприкаянным видом переглянулись и жизнерадостно заржали. Мокрые, истерзанные, они дружески обнялись и поспешили припасть к ногам едва сдерживавшей нервный смех перворождённой.

— Ладно, хватит дурака валять, пошли наверх, — просипел Ридд и принялся нагружать на своё измученное тело сумки и свёртки.

— А никто тебя и не валяет, — с самым нахальным видом мурлыкнула Меана, когда Ридд и на этот раз избавил её от ноши. Ну, разве что к ней вернулся чуть потускневший, но ещё достаточно ярко сиявший фонарь.

— Удивительно… да нет, сногсшибательно! За десятую часть таких дерзостей ты раньше кого угодно в клочья порвал бы, — ухмыльнулся Питт и безропотно подставил плечи под свою долю тяжестей. — Эй, а это что за оглобля?

Ридд скромно прошептал, что, то подарок гномьего короля барону Шарто. А сам, словно ему показалось мало тяжестей, прихватил ещё шлем и меч лорда мертвяков. Головной убор сохранился великолепно даже после знакомства с булавой Питта — похоже, его тоже изготовил не абы какой мастер подгорного народа. А двуручный меч хоть и иззубрился немного, но после хорошего кузнеца ещё неплохо послужил бы. Ну вот крепко вбито в людей армейских, что оружие на поле боя бросать негоже!

И вот так, нагруженные аж до ломоты в плечах, усталые, но непобеждённые, они и направились в обратный путь. Горячка боя и азарт поиска гномьих сокровищ схлынули, взамен навалилась усталость и боль от мелких царапин, но гордость победителей не превозмочь! Если бы ещё оставались силы, Ридд даже захрипел какую-нибудь подходящую по случаю песню — отчего-то он чувствовал, что на сегодня это очаровательное до жути подземелье исчерпало свои силы.

А завтра… ну, до завтра ещё дожить надо. А там, пресветлый Динас даст день, а пресвятой Шамот и пищу.

— Меана, ты крашеная блондинка или натуральная дура?

Этакое вырвавшееся в сердцах восклицание Ридда какую угодно женщину могло бы вывести из себя — причём, с весьма предсказуемыми последствиями. Но только не эту, данную и конкретно взятую эльфийку. Меана обиженно покосилась в ответ этак исподлобья, а затем встряхнула короткой чёлкой и терпеливо повторила опять.

— Ридд, это в самом деле так — у нас, avari, есть такой обычай. Когда nessima под сводами Вечного Леса называет свою wendi самыми нежными и милыми словечками, то… в общем, если сердце её хоть чуть сильнее начинает биться в ответ, она назначает ему испытание.

Парень всего ожидал во исполнение того обещания объясниться. Увёрток и лукавства, даже встречных обвинений. Но такого? Согласитесь, женщины всех рас схожи в своём непостижимом умении с самым милым и непосредственным видом ставить мир с ног даже не на голову, а вообще на уши. Что пухлощёкая хоббитянка Стелла, что свои родные, человеческого роду-племени — одна маменька-ведьма чего стоила… а теперь, как выяснилось, ещё и перворождённые.

Что, и я такая же?

"Совершенно верно, милая, непредсказуемость твоих поступков частенько ставила меня в тупик" — парень некстати улыбнулся, приметив, как Меана строптиво дёрнула плечиком и продолжила гнуть свою линию.

— И чем чаще бьётся сердце венди, тем сложнее она выбирает испытание своему избраннику.

Ридд классически огрызнулся в том смысле, что теперь понимает — отчего у остроухих столь низкая рождаемость. И почему большая часть их головорезов как раз фемины — с глазами как у голодной кошки и злющие как демоны. Растранжирили своих парней на испытания… но эльфийка не обиделась, а скорее опечалилась.

— А разве у вас, хомо, не так? Рыцарь объявляет возлюбленную дамой сердца и отправляется за тридевять земель совершать деяния под названием подвиги!

Вот ведь, и крыть-то особо нечем. Хотя…

— Меана, счастье ты моё нечаянное — а интересовалась ли хоть раз, что, то за подвиги? Убивать и грабить, жечь города и насиловать… а оставшаяся в замке леди с тоски тянет в постель смазливого пажа или проезжего сладкоголосого барда. Вон, великий король Фандор довоевался до того, что у его любимой стервы-Марго оказались сплошь чужие детишки.