Марина Ефиминюк - Второй шанс

— В смысле? — Задрав голову, я рассматривала вытаращенные глаза фигуры, изображавшей висельника. — Помнишь черное спортивное купе?

— Угу. — Хмыкнул в нетерпении приятель.

— Так вот я расколотила мобильный телефон. Он как-то очень неудачно упал и разбил ему лобовое стекло.

— Как разбил?

— Вот так, сама не понимаю как. Это же телефон, а не камень. Был.

— А я-то думал, что красавчик к тебе приставал. — Протянул приятель в притворном сожалении. — Как увидел, несся на всех парусах спасать подругу детства, а оказывается наоборот.

— Как ты думаешь, сколько стоит стекло у «Ауди»? — Я с надеждой покосилась на довольно улыбавшееся круглое лицо Паши.

— Тебе так понравилась его машина, что зависть взяла? — продолжал он ерничать.

— Не смешно.

Столкнувшись с мохнатыми лапами, незаметно и подло высовывавшимися, я отскочила и налетела на приятеля, испуганно охнув.

— Здорово, да? — радовался тот, впившись жаждущим взглядом в портрет полуобнаженной женщины.

— Надеюсь, что меня не заберут отсюда веселые парни в белых халатах. — Буркнула я себе под нос, оглядывая очередной темный зал с множеством картин на стенах.

Со всех сторон на нас смотрели прекрасные печальные ведьмы, одинокие и легкие. На полу светилась шестиконечная звезда, заключенная в круг, нарисованная специальной краской. Из динамиков лилась тревожная музыка, добавляя жути. Как ни странно посетители на необычной экспозиции имелись, и они, словно зомби, проходили от картины к картине, задумчиво разглядывая портреты, и перешептывались, делясь впечатлениями.

Незаметно кружа по залам, приятеля я потеряла, скорее всего, застывшего перед огромной панорамой во всю стену, изображавшей ведьмовской шабаш. Один из залов посвящался охоте на ведьм, и в центре стояло старинное пыточное устройство, на котором распинали несчастных, случайно названных колдуньями. «Дыба» — прочитала я объяснение на подставке.

Картина, рассказывающая о сожжении, повергла меня в легкую истерику. Перед глазами снова вспыхнули красноватые язычки пламени, облизывающие капот раздавленного автомобиля, и вид моих залитых кровью порезанных разбитым стеклом рук на нелепо смятом руле…

Не долго думая, я спаслась бегством, оказавшись в новом зале, где рассказывали о сказочных ведьмах. Тут же имелась и ступа Бабы-Яги с метлой.

Выставка начала меня утомлять, а ноги загудели. Я уже решила найти загулявшегося приятеля, как взгляд упал на одну из картин, и сердце пропустило удар. С портрета в зал бросала холодный и высокомерный взор прекрасная ведьма с большими глазами невероятного василькового цвета. «Аида Вестич. Семья клана воздуха» — значилось на надписи. Непроизвольно я сделал шаг к изображению в богатой раме, вспоминая очи блондина из кафе, и у хозяина испорченной машины глаза имели точно такой же необычный оттенок. В животе нехорошо кольнуло. Снова в памяти возник образ летящего камнем мобильного телефона и моя неуклюжесть, характерная для балерины со сломанной ногой…

— Красивая? — Донесся до меня низкий приятный голос.

Я подпрыгнула от неожиданности и отпрянула от портрета, резко оборачиваясь. Нахмурившись, рядом со мной стоял парень, автомобиль которого пострадал моими усилиями.

— Ну, в некотором роде. — Старательно избегая колючего взгляда, пробормотала я и снова покраснела, костеря себя.

— Что ты тут делаешь? — В его тоне прозвучало обвинение, будто он застал меня над корзиной с его грязным бельем.

— У меня друг любитель подобной чепухи. — Неопределенно махнула я рукой, изучая пуговку дорогой рубашки как раз под расстегнутым воротничком.

— Друг, значит? — Теперь в голосе слышалась насмешка.

— Ну, да. — Язык заплетался. — Я таких выставок не понимаю, мне больше фотографии… — Смутившись окончательно, я кашлянула. — Нравятся.

Парень недоверчиво изогнул бровь, разглядывая мою рыжую шевелюру так, будто она являлась ободранным лисьим хвостом на воротнике престарелой кокотки. Только усилием воли удалось подавить желание поправить непослушную копну.

— Сашка! — Паша как всегда появился очень вовремя и спас от позора. — Я потерял тебя! О! — Увидев парня, обрадовался он, как последний идиот. — Привет! Она сильно испортила машину? Да? — Приятель фонтанировал глупым юмором. — Она умеет.

Парень сморщился, вероятно, не оценив шутку.

— Павел. — Неохотно представила я, кивнув в сторону приятеля.

— Филипп. — Красавчик пожал дружелюбно протянутую ладонь, и отчего-то показалось, что сейчас он выйдет в туалет и помоет руку до локтя.

— Ну, нам пора. — Я улыбнулась, подталкивая Пашку вон из зала. Тот упрямиться не стал и быстро засеменил на выход.

— Филипп, вот ты где! — Услышала я за спиной девичий голосок, жеманно растягивающий слова, но не обернулась, хотя умирала от любопытства.

От оскорбительного тона короткой беседы в душе остался неприятный осадок.

Значит, Филипп… Глупое какоето имя.

Пашка повел себя, как настоящий рыцарь — оставил машину у музея, собрал мои учебники и потащился со мной в другой конец города на метро. Всю дорогу он выглядел задумчивым и помалкивал, похоже, собираясь воплотить в жизнь видение, внезапно переставшее меня веселить. Мысль о его неловком поцелуе заставляла содрогнуться. Словно проклятая, я вспоминала васильковые глаза, приглушенный свет и смятые простыни.

От подобного бреда мои демоны снова захохотали страшными голосами.

— Зайдешь? — Я запрокинула голову, проверяя окна, но свет не горел, похоже, родители еще не вернулись.

— Нет. — Паша передал мне книги, что я крякнула от тяжести. — Мне еще машину забирать.

— А? Ну, хорошо. — В моем голосе прозвучала бестактное облегчение.

Приятель галантно придержал подъездную дверь, а потом вдруг схватил меня за локоть, заставляя оглянуться.

— Саша…

И на его круглом знакомом лице со сломанным носом появилось то самое глупое испуганное выражение, означавшее решительность.

— Не надо, Паш. Правда. Не сегодня. Ладно? — Пробормотала я, сжимаясь, и прикусила язык от злости на собственные слова.

Павел потух, ссутулился, становясь как-то меньше ростом.

«Анжела? Олеся? Рита?» — Филипп судорожно пытался прочитать имя блондинки на протяжении всего вечера, заглядывая в ее пустые глаза, но в голове у девушки варилась манная каша из воспоминаний. «О! Артем? Нет, — осекся парень, — Артем совсем из другой оперы».

Вспомнить самому не получилось, а потому Филипп называл девушку ласково и неоднозначно «Зайка» и с чистой совестью отвез домой, проводив до дверей квартиры.

— Зайдешь? — Томно прошептала она, цапкой рукой обнимая его за шею и заглядывая в очи. В ее подведенных глазах читался призыв, а в воспоминаниях крутилась спортивная машина и золотая кредитная карта, увиденная у Филиппа в ресторане.