Энн Маккефри - Полёт дракона

Когда легенда превращается в легенду? Почему миф становится мифом? Насколько древними и полузабытыми должны быть факты, чтобы послужить основой для сказки? И почему память об одних событиях остается нетленной, тогда как достоверность других со временем становится сомнительной?

Ракбат из созвездия Стрельца был желтой звездой типа G. В его систему входили пять планет — и еще одна, блуждающая, притянутая и связанная узами тяготения в последние тысячелетия. На третьей планете Ракбата был воздух, которым люди могли дышать, и вода, которую они могли пить; сила тяжести на ее поверхности позволяла человеку свободно перемещаться, не сгибая спины. Люди открыли ее и быстро колонизировали — как они поступали со всеми пригодными для обитания планетами, до которых могли дотянуться. А затем колонистов предоставили собственным заботам. Они никогда не узнали, почему так случилось — из-за крушения империи или равнодушия ее чиновников; со временем они перестали задавать вопросы по этому поводу.

Когда люди впервые обосновались на третьей планете Ракбата, получившей название Перн, они почти не обратили внимания на странную бродяжку, которая вращалась вокруг центрального светила по очень вытянутой и неустойчивой эллиптической орбите. Спустя несколько поколений люди забыли о ее существовании. Двигаясь по своему пути, предопределенному законами небесной механики, мир-скиталец подходил близко к Перну каждые двести земных лет.

Когда планеты сближались и обстоятельства складывались благоприятно (что случалось нередко), жизнь, обитавшая в чужом мире, стремилась преодолеть узкий промежуток пространства и перебраться на более гостеприимную планету.

Именно в период отчаянной борьбы за выживание, сражения со смертью, спутанными серебряными нитями рассекающей небеса Перна, связь с материнской планетой была окончательно разорвана. Воспоминания о Земле слабели с каждым следующим поколением; сначала они превратились в легенду, а затем исчезли из дальнейшей истории Перна, канув в забвение.

Для защиты от смертоносных Нитей периниты, с изобретательностью своих забытых земных предков, в период между первым нападением и следующей атакой из космоса приручили удивительных существ, обитавших на планете. Крылатые, с длинными хвостами, огнедышащие драконы, названные так в память о сказочных созданиях из земных легенд, обладали способностью к телепортации — бесценным качеством в той яростной битве, которую вели периниты. Люди, способные к глубокому сопереживанию и владевшие врожденным даром телепатии, научились использовать этих необычных животных, чтобы оградить Перн от Нитей.

Эти существа и их повелители — Всадники, Крылатые, а также смертельная угроза, с которой они боролись, породили новый цикл мифов и легенд.

Когда непосредственная опасность миновала, жизнь Перна вошла в тихое и спокойное русло. И, как не раз случалось в земной истории, к легендам стали относиться с сомнением, а потомки древних героев впали в немилость.

Лесса проснулась от леденящего озноба, не похожего на привычный холод, который источали вечно сырые каменные стены. Это был холод предчувствия опасности, гораздо большей, чем та, что десять полных Оборотов назад загнала ее, всхлипывающую от ужаса, в зловонное логово стража порога.

Стараясь сосредоточиться, она неподвижно лежала на соломе во тьме сыроварни, служившей спальней и ей, и другим женщинам, работавшим на кухне. Зловещее предостережение ощущалось очень сильно — гораздо сильнее, чем в предыдущих предвидениях. Лесса прикоснулась к сознанию стража, кругами ползавшего по периметру внутреннего двора. Натянутая цепь выдавала беспокойство зверя, но в предрассветных сумерках он не замечал ничего, что могло бы послужить поводом для тревоги.

Крепко обхватив плечи руками, стараясь снять напряжение, Лесса свернулась калачиком. Постепенно она начала расслаблять мускул за мускулом, сустав за суставом; она пыталась определить ту непонятную угрозу, которая разбудила ее, но не встревожила чуткого стража.

Видимо, опасность пряталась за стенами Руат-холда. Во всяком случае, она не затаилась на окружавшей холд защитной полосе, выложенной каменными плитами, между которыми, сквозь старый известковый раствор, пробивались упорные ростки молодой травы; их яркая зелень свидетельствовала об упадке холда, камни которого некогда славились своей чистотой. Опасность не надвигалась и со стороны заброшенной мощеной дороги, что вела в долину; не скрывалась в каменоломнях и мастерских, выстроенных у подножия скалы, на которой стоял холд. Ее нельзя было уловить и в ветре, дувшем с промозглых берегов Тиллека. Но ощущение ее переполняло голову Лессы, заставляя вибрировать каждый нерв, каждую клетку стройного тела девушки. Окончательно проснувшись, Лесса мучительно пыталась распознать опасность, пока не растворилось зыбкое состояние предвиденья. Она мысленно устремилась в сторону Прохода — дальше, чем ей когда-либо удавалось дотянуться. Ничего. То, что несло угрозу, не находилось в Руате… и в окрестностях холда… пока. И оно совершенно незнакомо… Значит, это не Фэкс.

Лесса улыбнулась, вспомнив, что Фэкс не показывался в Руат-холде в течение трех полных Оборотов. Апатия, охватившая ремесленников, фермы, приходящие в упадок, камни холда, зарастающие травой, — все приводило Фэкса, самозваного повелителя Плоскогорья, в такую ярость, что он предпочел забыть причины, по которым был захвачен некогда величественный и богатый холд.

Лесса нашарила в соломе сандалии, встала, машинально стряхнув сухие стебли со спутанных волос, и уложила нечесаные космы в тяжелый узел на затылке.

Осторожно ступая между жавшимися друг к другу в поисках тепла служанками, она спустилась по истертым ступеням в кухню. Повар и его помощники, развалившись на длинном столе перед громадным камином, громко храпели, повернувшись широкими спинами к теплу очага, в котором еще рдела кучка углей. Лесса проскользнула через похожую на пещеру кухню к двери, что вела во внутренний дворик. Приоткрыв тяжелую створку — ровно настолько, чтобы протиснулось легкое, стройное тело, — она ступила на булыжники двора. Холод, проникший через тонкие подошвы сандалий, обжег еще теплые после сна ноги; девушка вздрогнула от знобкого предрассветного ветра, пробравшегося под заплатанную одежду.