Татьяна Талова - Королевская стража

— Что ты делаешь?

— Ничего, — девушка отпустила его запястье и шагнула назад. — Показалось.

«Так я и поверил», — хмыкнул про себя Кайса, понимая, что допытываться чего-либо у Риннолк против ее воли бесполезно.

— Когда там мы сможем вновь потренироваться? — преувеличенно бодро спросил разведчик. — У меня накопилось достаточно вопросов…

Вода в котле застыла маслом, недвижной пленкой, тускло поблескивающей в лунном свете. Тонкий серебряный серп резал темноту комнаты и отражался в зеркале на стене. В воде же, этой отвратительно неправильной воде, все смешивалось в один стально-серый цвет.

— Нужно быть осторожнее, — голос звучал глухо, с трудом преодолевая огромное расстояние от Иргейт-Хаттак до Кадме. От Думельза до Даремла.

— Если кто-то узнает, что Великий Герцог занимается колдовством…

Его Величество Батин Второй склонился ниже над котлом и улыбнулся, хотя собеседник не мог видеть его улыбки, а по лбу самого короля струился пот и руки, вцепившиеся в посеребренные края, немели от напряжения.

— Колдуешь не ты, а я.

— Все равно. Ты сделал, как я просил?

— Да.

— Когда?

— Стража прибудет примерно в начале месяца Двух Роз.

— Почему так долго?

— Потому что, — Его Величество глубоко вздохнул, собирая последние силы, — это мои люди, Хальтен. И мое королевство. И я должен быть уверен, что они не будут пешкой в твоих внутригосударственных играх. Сам понимаешь, следить за ними все время я не могу.

Молчание по ту сторону водной глади держалось не менее полукейды.

— Я не соврал тебе ни разу, — наконец ответил Хальтен Седьмой, Великий Герцог Думельза. — И если бы не…

— Если бы не что? — перебил король. Этикет — вещь невероятно полезная, но не в тот момент, когда сила произнесенных заклинаний бьется кровью в висках, а ноги подкашиваются от усталости. — Я не верю, что никто из твоих людей не смог найти виновника проклятий. Вирхен, конечно, значимая фигура в этой игре, но…

— Я понял! — отрезал Хальтен. — Не злись, ты говорил, сильные эмоции плохо влияют на творимое волшебство.

Батин Второй закрыл глаза, успокаиваясь. Еще немного — и он сойдет с ума точно и бесповоротно. И тогда у Орторовых шуток насчет безумного даремлского правителя будет неоспоримое подтверждение.

— Я… узнаю. Узнаю все, что касается твоего дела… своими путями. И если обнаружу обман — я успею отозвать своих людей, пока они не перешли границу твоих владений.

— Хорошо, — а что еще ему оставалось, кроме как согласиться?

— Сколько их будет?

— Двое.

— Двое?!

— Да, двое.

Предвещая следующий вопрос, Батин Второй произнес, отрывая ладони от краев котла:

— Потому что такова моя монаршая воля. Прощай, Хальтен…

Ответное прощание донеслось неясным звуком. Его Величество отшатнулся от котла и с трудом сделал пару шагов до кресла. Можно было бы рухнуть прямо на пол, вытирая пот со лба рукавом, но жесткие дворцовые правила поведения въелись в жизнь почти что намертво, и соответственное воспитание брало свое даже здесь, в комнатах, отведенных исключительно для проведения колдовских обрядов. Расслабиться получалось только во время сна да, быть может, общаясь с семьей и некоторыми подданными. Наедине с самим собой — никогда. Не потому ли, что себя Батин Второй считал наиболее опасным, а потому не внушающим доверия человеком из всех, ему знакомых?..

Погода испортилась днем, когда Кайса и Риннолк с Репеем прошагали слишком большое расстояние, чтобы возвращаться в деревню, служившую их последним пристанищем, а до ближайшего города, Зарега, было около суток пути.

Мелкий дождь расценили как досадную неприятность и продолжали путь, пока вдалеке не сверкнула молния. Спустя кейду гроза уже рассыпала громы, а ливень встал стеной. Пока сворачивали с дороги в лес, сооружали навес и пытались развести костер, вымокли до нитки. Один Репей вроде чувствовал себя нормально — рыжая коняга, казалось, была привычна ко всему на свете.

Жизнь более-менее наладилась, когда, поочередно отворачиваясь, путникам удалось переодеться в сухую одежду. Дождь бил по спешно натянутому между деревьями пологу, уже не такой частый и злобный. Благо, и у Кайсы, и у Риннолк была полезная привычка таскать в сумке сухую бересту и щепки на крайний случай — без тепла они не остались. Сидя у пугливого огонька, который и костром-то назвать было сложно, едва не обжигаясь язычками пламени, Риннолк постепенно переставала стучать зубами от холода и внутренне, уже в который раз, поражалась барду. Вернее, всем оборотням — в лице Кайсы, за неимением никого другого. Да, она была знакома с оборотнем-волком Вергеном, но не так близко. То есть, она и с разведчиком была знакома не то чтобы хорошо, но все же больше, чем с Вергеном. Как никак уже пятый день бок о бок…

— А всем оборотням плевать на погоду? — наконец не выдержала Риннолк, опасливо поглядывая вверх, как будто ожидая, что полог сейчас порвется, и она вновь окажется насквозь мокрой.

— Наоборот, — удивленно отозвался бард, выставляя за край полога походный котелок. — Не знаю, правда, как у других, но про медведей я не врал. Зимой меня на улицу выгнать можно разве что за дровами. В сон постоянно клонит, а заснуть вроде как и не получается до самой ночи… — Кайса почесал кончик носа. — Но, что не может не радовать, такое происходит лишь в холодное время.

Девушка недоуменно поджала губы. Ну и как тут объяснить, что холодно может быть не только зимой, но и под дождем, и под пронизывающим ветром, и даже в густой тени?

— А если зимой враг какой-нибудь найдет?

Бард вздохнул. Вот ведь… ограниченная какая-то, чуть что — сразу враги, ложь, опасности.

— А ты представляешь себе разбуженного медведя?

Риннолк неопределенно пожала плечами, понимая, что задала глупый вопрос, и поспешила заняться едой — в котелок как раз набралось достаточно дождевой воды. Кайса понаблюдал за ней с полмевы и принялся помогать.

— А что с конем? — поинтересовался он, поглядывая на Репея, топчущегося неподалеку.

— С ним ничего, главное накормить… Браги в овес плесну, чтоб не заболел.

— Так вот зачем ты с собой эту флягу таскаешь!

— Думал, сама пью? — фыркнула девушка. — Надо веток набрать, — она с сомнением покосилась на костерок. — Чтоб прогрелись. А то даже вода закипеть не успеет.

— Сиди, — кивнул Кайса, заматываясь в теплый, но еще мокрый, а потому противный и тяжелый, плащ. Подумал — и скинул его, жалея, что рано переоделся в сухую одежду. — Торбу с овсом дай и сиди, у тебя ж губы почти синие от холода.

Не став спорить, Риннолк подала мешок и флягу с брагой для Репея, благодарно кивнула и принялась выбирать подходящие сушеные травы и специи из холщового мешка, чтоб приправить крупу.