Роберт Джордан - The Gathering Storm

Сорилея посмотрела на остальных Хранительниц Мудрости. Пожилая Бэйр и солнцеволосая Мелэйн обе кивнули. Эмис выглядела задумчивой, но не стала возражать.

– Что ж, возможно, – сказала Сорилея. – Но может ли она быть послушной?

– Ну? – Кадсуане обратилась к Найнив. Казалось, все игнорировали присутствие Мин. – Можешь?

Глаза Найнив всё еще были широко раскрыты от гнева. «Свет! - подумала Мин. - Найнив? Подчиняться Кадсуане и остальным? Да она сейчас просто наорет на них!»

Найнив дернула себя за косу, костяшки её пальцев побелели от усилия.

– Да, Кадсуане Седай, – процедила она сквозь стиснутые зубы. – Я могу быть послушной.

Казалось, Хранительницы Мудрости были удивлены её словами, но Кадсуане снова кивнула, будто ожидала такого ответа. Кто бы мог подумать, что Найнив может быть такой… хм… благоразумной?

– Присядь, дитя, – сказала Кадсуане, указав рукой. – Посмотрим, как ты умеешь подчиняться приказам. Похоже, ты единственная из всего урожая, кого еще можно спасти.

Эти слова заставили щеки Мерисы вспыхнуть.

– Нет, Кадсуане, – сказала Эмис. – Не единственная. У Эгвейн много чести.

Две другие Хранительницы Мудрости кивнули в знак согласия.

– Так каков план? – спросила Найнив.

– Твое участие в нем заключается в том… – начала Кадсуане.

– Подождите, – перебила её Найнив. – Мое участие? Я хочу знать все.

– Узнаешь, когда мы будем готовы рассказать, – отрезала Кадсуане. – И не заставляй меня сожалеть о своем решении: заступиться за тебя.

Найнив заставила себя захлопнуть рот, её глаза горели. Но она не сорвалась на них.

– Твое участие, – продолжила Кадсуане, – заключается в том, чтобы найти Перрина Айбару.

– И какая в этом польза? – спросила Найнив, затем добавила. – Кадсуане Седай.

– Это наше дело, – сказала Кадсуане. – Недавно он был где-то на юге, но мы не можем точно определить, где именно. Мальчик ал’Тор может знать, где он. Выясни это для нас, и, возможно, я объясню, зачем это нужно.

Найнив нехотя кивнула, и остальные женщины начали обсуждать, насколько может деформироваться Узор от Погибельного Огня, прежде чем распадется окончательно. Найнив молча слушала их, пытаясь понять хоть что-то о замыслах Кадсуане, хотя, кажется, уцепиться было не за что.

Мин слушала вполуха. Каков бы ни был тот план, кто-то должен присмотреть за Рандом. То, что он сотворил сегодня, будет разрушать его изнутри – что бы он ни говорил. Немало других людей беспокоится о том, что ему делать в Последней Битве. Её же долг состоит в том, чтобы на Последнюю Битву Ранд вышел живым, в своем уме и со спокойной душой.

Каким угодно образом.

– Эгвейн, подумай, – сказала Суан, казавшаяся полупрозрачной из-за кольца- тер’ангриала , которое она использовала, чтобы попасть в Тел’аран’риод . – Какая польза оттого, что ты гниёшь в этой клетке? После того, что ты, по твоим же словам, сделала на том ужине, Элайда позаботится, чтобы тебя никогда не выпустили, – Суан покачала головой. – Мать, иногда просто необходимо взглянуть правде в глаза. Можно чинить сеть много раз, но однажды ее придётся выкинуть и сплести новую.

Эгвейн на трёхногом табурете расположилась в уголке торгового зала, находившегося в передней части лавки сапожника. Она выбрала это место наобум, просто чтобы не встречаться в Белой Башне. Отрекшиеся знали, что Эгвейн и другие посещают Мир Снов.

В присутствии Суан Эгвейн могла немного расслабиться и стать более похожей на саму себя. Они обе понимали, что сейчас Эгвейн – Амерлин, а Суан – ее подчиненная, но в то же время что-то их связывало. Чувство товарищества, возникшее из-за того положения, в котором они обе оказались. Это чувство странным образом превратилась в нечто похожее на дружбу.

Но сейчас Эгвейн была почти готова задушить подругу.

– Мы уже обсудили это, – твёрдо сказала девушка. – Я не могу бежать. Каждый день, который я провожу в заточении, не поддавшись – удар по правлению Элайды. Если я исчезну до суда над ней, это разрушит всё, над чем мы работали!

– Суд будет фикцией, Мать, – возразила Суан. – А даже если и нет, наказание будет лёгким. Судя по тому, что ты мне рассказала, она не переломала тебе кости, когда била, даже кожу не повредила.

Это было правдой. Эгвейн поранилась о битое стекло, удары Элайды были ни при чём.

– Даже формальное порицание Совета подорвёт её репутацию, – сказала Эгвейн. – Моё сопротивление, мой отказ от побега что-то значит. Восседающие лично приходят меня навестить! Если я сбегу, это будет выглядеть, как будто я уступила Элайде.

– Разве она не объявила, что ты – Приспешница Тёмного? – парировала Суан.

Эгвейн задумалась. Да, Элайда сделала это. Но у нее нет доказательств.

Закон Башни был запутан, и выбор подходящих наказаний и толкований мог оказаться сложным. Три Клятвы не позволили бы Элайде использовать Единую Силу как оружие, так что Элайда должна была считать , что не нарушает обетов своими действиями. Либо она зашла дальше, чем собиралась, либо считала Эгвейн Приспешницей Тёмного. В свою защиту Элайда могла привести доводы в пользу обеих точек зрения. Вторая сняла бы с неё большую часть обвинения, но первую было бы гораздо легче доказать.

– У неё может получиться, и тебя признают виновной, – сказала Суан, очевидно повторяя ход мыслей девушки. – Тебя приговорят к казни. Что тогда?

– У неё не получится. У нее нет доказательств, что я Приспешница Тёмного, и потому Совет никогда этого не допустит.

– А что если ты ошибаешься?

Эгвейн помедлила.

– Замечательно. Если Совет приговорит меня к казни, я позволю тебе меня вытащить. Но не раньше, Суан. Не раньше.

Суан фыркнула.

– Возможности может и не представиться, Мать. Если Элайда запугает их, то будет действовать быстро. Наказания этой женщины могут быть стремительны, как ветер в шторм, и обрушиться неожиданно. Это я знаю наверняка.

– Если это произойдёт, – резко ответила Эгвейн, – моя смерть будет победой. Сдавшейся стороной будет Элайда, не я.

Суан тряхнула головой, бормоча:

– Непоколебима, как причальная тумба.

– Закончим этот спор, Суан, – строго произнесла Эгвейн.

Суан вздохнула, но ничего не сказала. Похоже, она была слишком взволнована, чтобы сидеть, поэтому не обратила внимания на табуретку в другом конце комнаты, а вместо осталась стоять у окна лавки по правую руку от Эгвейн.

Судя по всему, лавку навещало много посетителей. Крепкий прилавок делил комнату пополам, в стене за ним было сделано несколько десятков ниш для ботинок. Порой большая их часть была забита прочными рабочими ботинками из кожи или парусины со свисавшими спереди шнурками или с пряжками, поблескивавшими в призрачном свете Тел’аран’риода . Но каждый раз, когда Эгвейн смотрела на стену, ботинки менялись: некоторые исчезали, другие появлялись. По-видимому, в реальном мире они не задерживались в своих нишах подолгу и поэтому оставляли после себя в Мире Снов только смутный образ.