Ярослав Бабкин - Ученица волшебника

— Спрашивай.

— Вы говорили о трех разрешенных и трех запрещенных школах магии. Три и три это будет шесть, правда? А вот в этой книге говориться о семи путях волшебства…

Румпль задумался.

— Да, есть и седьмая школа. Но ее совсем не любят упоминать…

— Почему?

— Ты действительно хочешь это знать, дитя мое?

Она кивнула.

Учитель сел в кресло и внимательно посмотрел на нее своими светло-серыми глазами из-под кустистых бровей.

— Ну тогда слушай. Очень давно, когда Великие Льды лежали там, где сейчас находится столица Империи, на юге существовало великое царство. Им правили могущественные волшебники, познавшие самое сердце магии и обладавшие великой силой. Они были одновременно и жрецами древних, ныне запретных, культов, и это делало их силы неисчислимыми. А потом Великие Льды растаяли как снег под весенним солнцем, и тучные пашни древнего царства стали пустынями, лесами и морским дном. И знание волшебства рассеялось среди диких варваров.

Он сделал паузу и прищурился. Мольфи не дыша глядела ему в рот.

— Но нашлись люди, решившие сохранить и приумножить древние знания. Величайшим из них был философ Аркагур. Он упорядочил все, что смог узнать и разделил волшебство на семь путей, каждому из которых посвятил по отдельному манускрипту, где собрал все соответствующие тому знания. Это были манускрипты огня, земли, ветра, жизни, иллюзии, отчуждения и манипуляции. А потом, много лет спустя, возникла наша Империя. И три первых пути легли в основу традиции магических конгрегаций, четвертый практикуют волхвы, хотя официально зеленый манускрипт запретен, пятый — ординаторы, а шестой и седьмой подлежат искоренению везде на территории Империи…

Дверь открылась, и на пороге показалось лицо Уртиции.

— Мольфи, меня срочно вызывает отец, ты тоже должна там быть…

— Но…

— Ничего, я как-нибудь потом дорасскажу, — улыбнулся Румпль, — негоже заставлять графа ждать.

Девушка расстроенно вздохнула и зашагала прочь из библиотеки.

Граф был еще бледнее, чем обычно. Он тихо сидел в кресле и смотрел на какие-то странные предметы, лежавшие перед ним на столе. Тут же стояли Лотакинт, Ларс, Иган и еще несколько человек. Выражение их лиц Мольфи сразу не понравилось. Что-то случилось…

— Подойди сюда, дочь моя, — прервал граф общее молчание, когда Уртиция вошла в кабинет.

Девушка удивленно моргнула, ее не часто подзывали настолько официальным образом.

— Да, отец, что такое?

— Мне нужно сказать тебе две вещи. Первое — твоя сестра Бетиция погибла…

— Что? Бети! Как? Этого не может быть!

— Она и ее спутники подверглись нападению разбойников. она пыталась спастись в реке, но… — он сглотнул вставший в горле комок, — утонула…

В задних рядах кто-то из женщин тихо всхлипнул.

— Вот все, что удалось найти — граф едва заметно кивнул в направлении стола.

Мольфи перевела взгляд на разложенные там предметы. Побуревшие, скомканные замшевые перчатки, узкий походный сапожок, платок, поясной кошелек с теми же бурыми пятнами…

— Но вдруг она… — едва слышно прошептала Уртиция.

— Стража обыскала все окрестности. К сожалению, надежды больше нет…

Граф на мгновение опустил голову, потом снова поднял взгляд на дочь.

— И второе. Ты обручена.

— Не верю, что Бети могла так просто… Что? Как? То есть, как это обручена?!

— Ты официальная и теперь единственная наследница. И я хочу, чтобы ты вышла замуж пока я еще жив, а не превратилась в добычу какого-нибудь пронырливого охотника за приданым.

— Но, отец!

— Жених прибудет на днях. Я все сказал. Ты можешь идти… Мне надо обсудить ряд вопросов о подготовке замка к встрече гостей.

Она немного постояла, развернулась, и медленно зашагал из отцовского кабинета. Мольфи попыталась сказать что-нибудь ободряющее, но Уртиция резко оборвала ее.

— Оставь меня. Уйди…

Мольфи растерянно осталась стоять на лестнице. Кто-то взял ее за плечо. Она обернулась. Это была Фрикса.

— Ей нужно побыть одной. Они были очень дружны с сестрой.

Следующие несколько дней Мольфи провела, в основном бегая по замку с различными поручениями. Уртиция почти не показывалась из своей комнаты, в то время как все остальные были заняты подготовкой к внезапному обручению наследницы замка. В итоге оставшуюся без дела горничную привлекли к подготовке торжественного стола, пошиву обручального платья и прочим хлопотам. В ее сознании эти дни превратились в хаос, состоявший из кастрюль, ниток, рецептов и выкроек.

Вечером третьего дня, вконец умотавшись, она сидела на кухне, уронив голову на грудь, и вполуха слушала болтовню столь же усталой, но не утратившей обычной разговорчивости Фриксы.

— Как же дочку графскую жалко… Он хоть ее своей и не считал, но она-то как раз в него пошла и лицом и нравом, а младшая, та больше в мать. Ты спишь, что ли?

— А! Кто я? Да, нет… — Мольфи заморгала слипающимися глазами.

— Так вот все же старшую наследницей считали. Она строгая, но добрая… была.

Фрикса шмыгнула носом, и продолжала.

— Но теперь вот младшей графиней быть. Про жениха то ее люди давно шептались. Говорят, он земляк учителя вашего, этого, как его Румпеля. Красивый говорят, и еще…

Голова Мольфи окончательно упала на грудь, и бормотание Фриксы слилось в ее ушах в неясный монотонный шум.

— "Надо еще завтра будет цветов набрать", — подумала она, засыпая, — "интересно растут ли полевые цветы рядом с замком? В лесу же волки… Хотя их воя что-то давно не слышно было. Но все равно, лучше бы цветы росли у замка".

Фрикса же тем временем все еще продолжала свой монолог под аккомпанемент негромкого посапывания собеседницы.

Торжественный въезд будущего графа Вендран в замок ей посмотреть не удалось. Как горничная Уртиции, Мольфи провела утро за приведением покрасневшего и заплаканного лица наследницы замка в благопристойный вид, а затем чинно стояла за креслом, в ожидании, пока гости будут встречены и препровождены в горницу.

— Его светлость, благородный господин Родгар Рейс, — доложил Лотакинт.

Судя по всему обилием титулов будущий жених похвастаться не мог. Мольфи слегка нервничала. Хотя обручение предстояло и не ей.

Благородный господин Родгар оказался приятным молодым человеком среднего роста с темными волосами и щегольски подстриженной бородкой.

— Увы, мне довелось посетить вас в столь скорбный момент, — он низко поклонился.

Уртиция немного склонила голову в ответ, но лицо ее по-прежнему оставалось непроницаемой холодной маской.

— Мои глубочайшие соболезнования, — продолжил гость, разогнувшись, — я приехал в Кедог как раз в день, когда все случилось…

— Родгар лично участвовал в погоне и розысках убийц, — добавил вошедший с ним граф.