Олег Лукьянов - Вардес: Лик Бога

Мой барьер отрешенности был давно прорван. Я боялся, дрожал от ужаса, едва представив себя летящим в черную неизвестность на протяжении тысяч световых лет…. Так вот ты какой, ад…

Вихрь мыслей еще мчался безумным круговоротом, как сверху я увидел зарево. На секунду показалось, что взошло солнце, и первые лучи озарили край облаков. Но я отбросил несостоятельную мысль — до рассвета было далеко. Прямо надо мной золотым сиянием открылись призрачные врата. Именно они притягивали меня к себе с силой, которой я не мог противодействовать. Сейчас створки медленно распахивались, но я чувствовал, что в момент, когда с ними поравняюсь, откроются настолько, что проскочу, не задев края.

Боже… значит, я не так уж и грешен и попадаю в рай? Спасибо, Господи…. И не пытался больше ничего добавить. Творец, итак, все обо мне знает и даже лучше, чем я сам.

Пожалуй, только теперь, я до конца осознал, что я ничто иное как душа, прозрачная и легкая, словно воздух. Вся прожитая жизнь, мысли и поступки отражаются во мне как на белом листе. Я и есть этот лист, лишь легонько кое-где запачканный чернильными кляксами…

Через секунду я влечу в ворота, и… И наверно, тогда узнаю, кто убил мое тело. А то, что тело мертво, сомнений быть не может. Ведь в рай попадают только мертвецы. Скорее всего, меня убили орки — но как они успели так быстро добраться до нашего костра? Может, Дмитрий окончательно спятил и зарезал меня во сне как собаку? Но тоже сомнительно. Скорее всего, какой-нибудь из монстров обитающих в этом ле…

Я оказался за воротами раньше, чем домыслил. И замер в нерешительности. Холл райского сада никак не соответствовал моим представлениям. Нет ослепительно сияющих ангелов и привратников, нет разлитого теплого света, в неге которого можно едва ли не купаться. Тут даже нет земных цветов и плодоносящих деревьев.

Нет святых душ, которые звонко смеются, веселясь, словно беззаботные дети. Врата за мной закрылись, погружая меня в омут страха и отчаяния.

Я оказался в черной, беспросветной тьме. Привычно попробовал включить ночное зрение, но на сей раз не помогло. Может быть, заклятье не работает из-за отсутствия тела, но мелькнувшая за ней мысль причинила мне острую боль. Шестым чувством я знал, что с заклятьем все в порядке, и дело даже не в том, что у меня нет тела. Однако, включив видение ночи, я не мог ничего рассмотреть в этой кромешной тьме…

Я до последнего оттягивал страшную мысль, держа ее на задворках разума до тех пор, пока она не приобрела силу и стала невыносимо тяжелой. Вторгнувшись в сознание, она заполнила его полностью, хотелось выть и кричать, но было поздно.

Поздно что-то менять: я уже понял все.

Полное отсутствие света бывает. Редко, но все же бывает. Существо, видящее в темноте, как никто другой, столкнувшись с таким абсолютным отсутствием света, становится слепым. Если нет даже малейших лучей, проникающих в любую темную комнату из миллиметровой щелки, то ни самая зоркая кошка, ни засевший в ней спецназовец с прибором ночного видения не разглядят даже палец перед глазами. Но как в свое время объяснял Тзар, если в ту же темень посадить мага, обладающего заклятьем ночного видения, он сможет рассмотреть даже трещинки на стенах.

Каждый материальный предмет излучает в мир невидимую энергию, которую улавливает мое заклятье.

Но сейчас оно подвело: тьма привычно не рассеялась, подчинившись моей воле. А если так, то объяснение только одно: тьма имеет магическую природу, кто-то сделал так, чтобы попавший сюда оставался в полной Тьме.

Изо всех сил я сдерживал подступающую волну паники. Мне стало казаться, что я попал в мир мертвых, где нет ничего материального. Где я один вынужден буду провести вечность в абсолютном ничто. Где рай, ад, бог и дьявол — обман.

Грандиозный обман, призванный наполнить человеческую жизни хоть каким-то смыслом.

Вечность — это так много. Больше, чем можно представить. Даже сейчас, видя лишь край раскинувшей свои объятья вечности, я не в силах ее осознать. Скоро, если считать по не имеющему уже смысла солнечному календарю через несколько миллиардов заходов солнца, я забуду, как оно выглядит. Забуду цвет травы и неба, забуду облик живых, забуду слова, вкус и запах. И перестану мыслить.

Конечно, я буду сопротивляться, раз за разом и час за часом поминутно вспоминая свою жизнь. О да, я вспомню все… даже те годы жизни, которые я считал накрепко позабытыми. Начиная от времени, проведенного в утробе матери, и заканчивая той глупой и непонятной смертью в чужом незнакомом мире. Я буду вспоминать каждый стук сердца, каждый вздох прекрасного воздуха. Все хорошее и плохое, вкус, цвет, радость и боль, каждую эмоцию я соберу по крупинке и постараюсь сохранить еще и еще… Но все это будет бесполезно.

Не успеет пройти и половина вечности, как во мне не останется даже крохотной частички сознания. Я буду пуст как эта черная пустота. За всю оставшуюся вечность никогда и ни разу во мне не зародится даже намека на мысль. И тогда…если есть Высший Разум, я с пустой и чистой душой возрожусь в чреве какой-нибудь женщины. Начну свою краткую и прекрасную жизнь заново, чтобы потом опять оказаться здесь и мучиться вечным забытьем…

Много хуже, если Бога, в привычном понимании, нет. Тогда после того, как от моего сознания не останется даже шершавой поверхности, пройдет еще половина вечности. И наконец, меня не станет. Я растворюсь в вечной пустоте, как и все, что было до и после меня…

Я не хочу! НЕ ХОЧУ! СЛЫШИШЬ НЕ ХОЧУ!!! — в отчаянии закричал я. Кажется, я метался, но в пустоте это все равно не заметно… Но… Что это?! Померещилось?

Если вспомнить, как я двигался вперед, и сделать то же самое, то очень скоро упрешься в невидимую преграду. Отойти назад и снова вперед — тут что-то есть!

Невидимый барьер никуда не исчез.

Медленно, словно мысли плавают в вязком киселе, пришли воспоминания о первом миге, когда я залетел за призрачные врата. Створки за мной закрылись быстро, но все же проникающий свет выхватил комнату со стенами из неотесанного камня. Как я мог не обратить внимание или забыть об этом?!

Я вытянул несуществующую руку и уперся в нечто твердое. Ведя рукой по стене, стал двигаться вдоль, пока не уперся в другую стену. Не отрывая невидимых рук от таких же невидимых стен, я поплыл выше остановившись только после того, как голова уперлась в потолок. Если эта комната имеет выход, я его обязательно найду.

Обследовав всю стену, я перешел на другую, потом на остальные, потолок и пол.

Когда я потерял надежду, напряжением воли заставлял себя двигаться, ведь мне была известна альтернатива. Теперь я уже хаотично метался от стены к стене и к противоположным углам. Я практически ни на что не рассчитывал, наверно, уже примирился с происходящим и теперь лишь гнал разум, стараясь отложить мысль об обреченности.