Сергей Синякин - Журнал «Если» №10 2010

А потом откуда ни возьмись появился этот подозрительный тип — Эйкин, который предлагал им еду и убежище.

— Мы вооружены, — пробормотала Ксайя. — И мы не глупцы. Нужно только держаться настороже, и все будет в порядке. Придется воспользоваться гостеприимством Эйкина, иначе никто из нас не доживет до утра.

— Все равно мне это не нравится, — в третий раз повторила Мэнда.

— Выбора нет, — возразил Чан.

— Дискуссия окончена. — Ксайя чуть повысила голос и первой шагнула к черной дыре. Улыбка Эйкина сразу стала шире, он протянул руку, и Ксайя заставила себя пожать ее. Потом она низко наклонилась и вслед за хозяином полезла в дыру.

Сразу за дверью начинался туннель, который довольно круто уходил вниз. Невысокий, полный Эйкин (возможно, так его организм адаптировался к холоду) шагал по нему, почти не пригибаясь. Стены туннеля успели промерзнуть и были скользкими на ощупь; они чуть поблескивали в тусклом, дрожащем свете светильников, установленных в земляных нишах по бокам. Светильники чадили, трещали и распространяли вокруг себя удушливое зловоние — похоже, топливом для них служил животный жир.

Чем дальше шли Ксайя и ее спутники, тем теснее смыкались стены туннеля и труднее становилось дышать. Она понятия не имела, как глубоко они уже спустились, и следила лишь за тем, чтобы не оступиться и не упасть. Но вот сутулая спина их провожатого исчезла из вида, и перед путешественниками открылась небольшая пещера с земляным полом — утрамбованным, но не замерзшим. Ксайя первой вступила в пещеру и выпрямилась с невольным вздохом облегчения. Позади нее что-то пробормотал Тейф и закряхтел, разминая затекшую поясницу.

В свете все тех же жировых светильников путники увидели тесное, сводчатое помещение глубиной в полтора десятка шагов. Потолок пещеры был забран каким-то подобием соломенной крыши. В центре в примитивном каменном очаге горел небольшой костер. Повсюду валялись обрывки звериных шкур, глиняная посуда и обглоданные кости. У дальней стены, с опаской поглядывая на пришельцев, скрючилось несколько мужчин, женщин и детей, до самых глаз закутанных в меха. Рассмотреть их подробнее мешал неверный, трепещущий свет и плавающий в воздухе дым.

— Добро пожаловать, — повторили Эйкин и с гордостью выпрямился. — Это мой дом.

Тейф принюхался, раздувая широкие ноздри.

— Ну и вонища, — заметил он.

— Ты и сам отнюдь не благоухаешь, — возразила Ксайя.

Мэнда расстегнула плотную накидку.

— А здесь не холодно… — с удивлением проговорила она.

— Я же вам говорил, — подал голос Чан. — Морозы никогда не проникают под землю на большую глубину. Как, впрочем, и жара. Видите, все стены оплетены древесными корнями. Земные деревья сумели приспособиться к нашему климату, отращивая такие длинные корни, что они даже зимой продолжают высасывать из почвы питательные вещества. — Чан огляделся. — И люди, я вижу, уже давно научились зимовать подобным образом. Эта солома на потолке рассеивает и поглощает дым, да и очаг устроен так, чтобы угли едва тлели. Между тем в пещере вовсе не душно — я уверен, здесь где-то есть вентиляционные отверстия, иначе люди могли бы угореть. Смотрите, огоньки светильников мигают, словно на сквозняке.

Внимание Ксайи тем временем привлекла куча костей, сложенных в углу с таким тщанием, словно невесть какие драгоценности. Кости были довольно крупными — коровьими или, может быть, лошадиными.

Эйкин жестом указал гостям на охапки соломы у очага.

— Летняя трава. Хорошие постели. Здесь мы едим, пьем и спим. — Он сделал какой-то знак двум старшим детям, которые тотчас подошли к путешественникам, держа в руках глиняные миски с вареным мясом. Лишь вблизи Ксайя рассмотрела, что это девочки. Одна из них — с живым, смышленым взглядом и волосами, заплетенными в косички, — казалась почти хорошенькой, несмотря на слой жира и грязи, покрывавший ее лицо. Ксайя улыбнулась ей, и девочка ответила несмелой улыбкой.

Взяв из миски кусок мяса, Ксайя откусила.

— Крольчатина, — констатировала она. — И свежая. Я имею в виду, не соленая и не вяленая.

— Так, — подтвердил Эйкин и мечтательно закатил глаза. — Вку-усно!

— Откуда вы берете свежую крольчатину в это время года? — проворчал Тейф.

— В зимние холода кролики впадают в спячку. Мы знаем, где их норы. — Он показал куда-то в угол пещеры. — Роем ходы — не нужно даже подниматься на поверхность. Еще у нас есть конина и мясо других животных, которые уходят на юг или возвращаются назад в дни равноденствия. Мы охотимся, потом солим, вялим, коптим. Кроликов замораживаем. Осенью сушим фрукты и овощи, мелем зерно осеннего и весеннего урожая.

— А много нужно заготавливать провизии? — как бы невзначай поинтересовался Тейф. — Сколько вас всего?

— Немного. Все здесь.

— А почему вы живете под землей? — спросила Мэнда. — Почему растите детей в норах, как животные?

Эйкин нервно повел плечами.

— Наши предки пришли сюда, спасаясь от городов. Мы живем, как жили они. Это наша земля.

— Поздравляю, — серьезно сказал Чан. — Ваши предки сумели приспособиться к местным условиям единственно возможным способом.

Эйкин недоуменно покосился на него, потом повернулся к Ксайе.

— Вы прошли долгий путь. Зачем?

— Я ищу Город Мертвых.

Эйкин пожал плечами.

— Если он существует, то только еще дальше, на севере, — сказала Ксайя. — Ты случайно не знаешь, как нам его найти?

— Не знаю. Я никогда не был на севере и не встречал того, кто был.

— Но Город существует?

— Не знаю.

— К северу от вашего стойбища живут другие люди? — поинтересовался Чан.

— Не могу сказать. Насколько я знаю — нет. На севере нельзя жить.

— А как ты считаешь, стоит нам идти дальше — искать этот Город Мертвых? — неожиданно спросил Тейф.

Прежде чем ответить, Эйкин улыбнулся своей странной улыбкой.

— Если решите идти, возвращайтесь этим же путем. Можно снова переночевать здесь. — Он протянул гостям миски с мясом. — Ешьте! Разве вы не голодны?

Путешественники поели, потом ополоснули лица и руки талой снеговой водой, которая тонкой струйкой текла из трубы в стене, и не без некоторой неловкости воспользовались дальним углом пещеры, который служил племени туалетом. К счастью, обитатели пещеры не докучали им чрезмерным вниманием, лишь какое-то время спустя дети принесли им еще мяса и вареные овощи.

Прошло еще около часа, потом Эйкин и его люди начали устраиваться на ночлег на постелях из мехов и охапок соломы. Путешественники тоже решили готовиться ко сну. Застелив соломенный тюфяк дорожным плащом, Ксайя со вздохом облегчения опустилась на него и, сбросив башмаки, стала растирать сбитые до волдырей ноги. Ноги немилосердно ныли, но, к счастью, следов обморожения она не заметила. Что ж, могло быть и хуже.