Сергей Синякин - Журнал «Если» №10 2010

А Казимирыч со своими друзьями все нагнетает обстановку — два месяца осталось, полтора…

Короче, плюнуло человечество, обозвало меня нехорошими словами и выплатило через ООН миллиард в конвертируемой валюте. Ровно через неделю в сторону астероида стартовали сотни ракет, ударили по нему всей мощью человеческого гения — только пар в космосе полетел, а от астероида мелкие обломки остались. А я сел подсчитывать прибыли и убытки.

Через некоторое время мне с прежней работы позвонили. Не хотите ли вернуться? Я говорю — подумаю, а сам понимаю, что кое-кто к кассе тайком подобраться хочет. А мне это ни к чему, у меня Казимирыч на хвосте. И тут я понимаю, что в покое меня не оставят. Пошел к старому знакомому из уголовников, он мне паспорт на чужую фамилию выписал, необходимые визы проставил. Пора, думаю, на крыло подниматься.

Недели через две приезжает ко мне Казимирыч. Заметьте, сам приехал.

— Ну, Туз, доволен? — спрашивает. — Давай бабки делить!

— А, Казимирыч, — отвечаю ему. — Это хорошо, что ты приехал, а то я думал, мне одному расплачиваться придется!

— За что? — удивляется он. — Ты, Туз, не дури, поровну не получится, столько людей в деле участвовало, значит, по справедливости делиться будем.

Знаю я, как другие люди справедливость понимают!

— По справедливости, — говорю, — так по справедливости. С вас и ваших коллег тридцать миллионов, и ни центом меньше.

— Как?! — Казимирыч даже коньяком подавился. — Ты, Туз, мозги мне не пудри!

— Арифметику знаешь? — говорю ему.

— Я не только арифметику, — гордо говорит Казимирыч, — я и высшую математику знаю…

— И арифметики хватит, — в тон ему отвечаю я. — Про налоги что-нибудь слышал?

— Ну… — мямлит Казимирыч, и в увеличенных очками глазах его мелькает понимание.

— Вот тебе и ну, — передразниваю я. — Налоговая инспекция на хвост тут же села. Тринадцать процентов с миллиарда — это сколько будет?

— Да, ты прав, Туз, — сделав нехитрые подсчеты, согласился Казимирыч. — Но все равно еще восемьсот семьдесят миллионов остается.

— Я тоже так думал, — вздохнул я. — Но ты о «крыше» забыл. Ты мне как сказал? Идея — твоя, а заботы — мои. Тем более что я все на себя оформлял. Вот и пришлось подстраховаться: они меня от линчевания берегли, от наемных убийц спасали… как ты думаешь, должен я им ответить или нет?

— Должен, должен, — с раздражением согласился Казимирыч. — И сколько ты отвалил?

— Как полагается, — сказал я. — Двадцать процентов от суммы сделки. И учти, это еще по-божески, другие бы с меня две шкурки содрали и третьей не дали бы отрасти…

— Еще двести, — быстро сообразил Казимирыч. — Надеюсь, это все?

— Да ты что? — удивился я. — Это только начало. Сам понимаешь: надо было чиновников подмазать, чтобы у них шарики в голове крутились в нужную сторону. Кстати, наши самыми дешевыми оказались — в ООН вообще козлы сидят: генсеку дай, замам дай, председателям комитетов — скажите какие цацы! — а тоже выдели…

— Сколько? — прошипел Казимирыч, и видно было, как на багровой его лысине вскипает пот.

— Пятнадцать процентов от общей суммы, — сказал я.

— Та-ак, — было видно, как Казимирыч решает простейшую задачу. — Получается сорок восемь процентов от суммы. Остается…

— Ты, Казимирыч, про банки забыл, — опередил его я. — Сколько я деньги по банкам гонял, чтобы укрыть от постороннего взгляда. Чуть сам их не потерял…

— Сколько? — снова прошипел мой детский товарищ.

— Десять процентов от суммы, — вздохнул я.

— Итого получается пятьдесят восемь процентов, — кивнул Казимирыч. — Надеюсь, сорок два процента ты сохранил?

— Я тоже так думал, — снова вздохнул я. — Но тут, Казимирыч, такая штука получилась. Ты что-нибудь слышал об ответственности владельца источника повышенной опасности?

— Короче, юрист, — Казимирыч налил сразу полстакана коньяку и хлопнул его в два глотка. — Не на лекции!

— Про храм Христа Спасителя слышал?

Казимирыч кивнул.

— Обломком его зацепило, — хмыкнул он. — Вот ведь случай: Москва цела, а храм опять в щепки!

— Хорошо, что Москва цела, — строго заметил я. — За храм с меня православная церковь двести миллионов взяла — как с владельца источника повышенной опасности.

— Это как? — Казимирыч принялся сосредоточенно протирать очки.

— А вот так, — вздохнул я. — Чей обломок был? А того, кто раньше всем объектом в целом владел. Я тебе по-простому объясню: вот едешь ты на машине с прицепом на юг. Машина твоя, прицеп тоже твой…

— Прицеп не мой, — возразил Казимирыч. — Я его всегда у соседа беру. У Эдика Амбарцумяна.

— А ты представь, что и прицеп твой, на твои кровные куплен, — сказал я. — И вот ты становишься в горах на ночевку, а у твоего прицепа отказывают тормоза, он катится с горы и сталкивается с чужим «жигуленком». Кто владелец причины аварии? Ты, Казимирыч, и будешь ты платить по полной программе. Теперь понимаешь?

— Я понимаю, — горько сказал Казимирыч, — что на нашей идее наварились все, кроме меня. Постой, там еще двести с копеечками остается…

— А крушение поезда в Англии? — я неторопливо взял в руки бутылку и принялся разливать коньяк по стаканам. — А склады в Словакии? Радоваться надо, что большинство обломков в атмосфере сгорело!

— Так-таки ничего и не осталось? — Казимирыч сверлил меня взглядом не хуже следователя прокуратуры, с которым я сталкивался, когда работал в «Православном альянсе». — Совсем ничего?

— Ну, кое-что осталось, — признался я. — Но тебя же это не устроит.

— На безрыбье и рак — рыба! — сказал Казимирыч. — Так сколько?

— Двадцать один, — сказал я.

— Двадцать один миллион, — заискрился Казимирыч. — Так это совсем неплохо. На двоих-то, а?

Быстро он о своих товарищах забыл! Да и были ли они, товарищи, посвященные в замысел от начала и до конца?

— Двадцать миллиончиков на двоих совсем неплохо, — признал я. — Но ты меня не понял, Сынок. Остался ровно двадцать один доллар. И тридцать миллионов долгов. Но вы ведь мне не поможете их гасить, верно?

После этих моих слов на Казимирыча лучше было не смотреть. Он стал похож на спущенную резиновую куклу. Признаться, особой жалости я к нему не испытывал. Он и в детстве старался нас всех надурить, поэтому, обманывая его, я просто восстанавливал справедливость. Конечно, он не юрист, где Казимирычу сообразить, что с момента продажи планетоида ООН я перестал быть его владельцем и, следовательно, не должен никому и ничего, снеси Громила хоть весь Нью-Йорк или, скажем, Париж.

— Вот ведь как получилось, — прошептал Казимирыч, достал носовой платок и промокнул лысину. Он всегда отличался аккуратностью. — Вот ведь как… Слушай, Туз, ну если ты меня обманул…

— Стал бы я тебя обманывать, — с ласковой укоризной сказал я. — Ты же меня сколько лет знаешь!