Сергей Синякин - Журнал «Если» №10 2010

— Вы правы, время для процедуры приема еще не пришло, но иногда команда проходит ворота чуть раньше срока, верно?

— Что вы хотите сказать?

— Только то, что ваша когорта совершенно самостоятельно уже вступила в ГЦ, — сказал гомо эректус, сделав неопределенный жест в отношении их ближайшего окружения. — А произошло это «чем бы оно ни было» именно и только благодаря всему тому, что вы тут проделывали на свой страх и риск. И ведь ничего особенного — всего лишь схватить тигра пространства-времени за хвост и не отпускать. Боюсь, однако, передача дел не состоится. Чертовски трудная работенка — быть богоподобным повелителем материи и энергии.

— Я не понимаю.

— Это означает, что вы приняты на руководящую должность.

— Нет!

— Боюсь, да. Конечно, предстоят кое-какие формальности, но ясно, что ваша команда уже рассматривает вас как лидера.

— Да, я только… вы не можете… я понятия не имею, что я на самом деле делаю. Они за меня не голосовали, никак меня не выдвигали и все такое.

— Голосовали? О, прошу прощения, этот межкультурный транслятор не слишком хорош, но, думаю, я понял, что вы имеете в виду. Мы не имеем права использовать голосование в качестве критерия, оно просто невозможно, если учитывать специфические особенности каждого из множества представленных здесь видов. Пригодность лидера мы обычно оцениваем по количеству оставшихся в результате его деятельности трупов. Так вот, ваша когорта овладела релятивистскими технологиями для достижения общих целей и при этом никто никого не сожрал, не разнес в клочки и не сделал ничего подобного.

— А если бы такие попытки предпринимались, вы бы позволили этому случиться?

— Видите ли, каждого из вас уже однажды разобрали на части, а затем слепили заново, когда доставляли на борт корабля, а мы, разумеется, сохраняем все данные, позволяющие в случае нужды снова франкенштейнизировать пострадавших.

— То есть это значит, что я не… Но я ведь просто делала, что могла, чтобы все шло путем, и ничего больше. — У Сиди перехватило дыхание.

Сухая усмешка в ответ.

— Мы тоже, дорогуша, мы тоже.

Перевел с английского Евгений ДРОЗД

© Benjamin Crowell. A Large Bucket, and Accidental Godlike Mastery of Spacetime. 2009. Печатается с разрешения автора.

Рассказ впервые опубликован в журнале «Asimov's SF» в 2009 году.

Они налетели, как чума, принесенная галактическими ветрами. Никто не знал, откуда они и куда направляются, никто даже не мог с уверенностью сказать, принадлежат ли они роду человеческому. Однажды они являлись и предлагали свои услуги, а спустя время уходили, унося в переполненных сундуках погибшие мечты и разбитые надежды. Ну да, им платили наличными, самой разной валютой, но за эти деньги они оставляли после себя настоящие страдания и душевную боль.

У них было много имен, некоторые они придумали себе сами, некоторые — нет. Одно к ним прилепилось прочно: звездные цыгане.

Моя работа — захватить их. Конечно, мне не сказали, что делать, когда я их поймаю, потому что обычно они не нарушают никаких законов. Сердца разбивают, грезы — само собой… Но нарушить закон?! Крайне редко, если вообще такое бывало.

Мне дали помощника. По правде говоря, мне назначали множество помощников, но тот, о котором я хочу рассказать, звался Джебедайя Бёрк.

Он был молод, этот Джебедайя, приятной наружности, энергичный, стремящийся самостоятельно сделать себе имя, исправить неправильности и спасать расстроенных дамочек, попавших в беду, — чтобы Галактика стала более приятным местечком, чтобы успеть сделать всё, кажущееся посильным и возможным, перед тем как Жизнь начнет слой за слоем счищать романтические иллюзии юности. Он носил густую копну волнистых каштановых волос, которые никогда не лежали недвижимо, всегда казалось, словно по ним пробегает ветер. Он был тощ и долговяз, но двигался изящно. Его светло-голубые глаза глядели на Вселенную открыто и доверчиво. Теперь, когда я думаю об этом, совершенно не могу припомнить, чтобы он когда-нибудь жмурился или прищуривался.

Не понимаю, зачем он пришел на службу в наше специфическое учреждение… Школу он закончил с почетными наградами. Он бы неплохо справлялся с любым из сотни других дел, более интересных, прибыльных и, уж конечно, не столь разочаровывающих и подрывающих веру в свои силы, но, как я уже говорил, его обуревали юношеская жажда открытия новых галактик и романтическое стремление лично изменить мир к лучшему. Он был дружелюбным и вообще славным молодым человеком; старые опытные сотрудники не стали сообщать ему то, что ни один из нас никогда не изменит мир, что человечество потратило несколько тысяч лет, пытаясь оградить соседей от самих себя, и мы можем предъявить в свою защиту чертовски немногое, исключая самых обидчивых соседей.

Как сейчас помню его первый день на работе. Когда я появился, он уже нашел свой рабочий стол в нашей огромной конторе и вывалил на него все материалы, которые мы собрали на звездных цыган. Он вытащил голографические интервью с жертвами, цифровые и магнитные записи разговоров, даже бумажные отчеты и копии расшифровок, финансовую документацию — всё, к чему смог получить доступ.

Мы по-быстрому покончили с взаимными представлениями, и я оставил его изучать лицо врага. Фигурально, конечно, потому что именно лица он найти бы не смог. Наконец он подошел ко мне.

— Простите, сэр, — начал он.

— Забудь про сэров, — сказал я. — Просто Гейб и на «ты».

— Я чувствую себя неловко, называя вас на «ты», сэр, — сказал он.

— Плюнь. Самое последнее, что мне требуется на секретном задании, это чтобы кто-нибудь обращался ко мне «сэр».

— Я постараюсь помнить об этом, сэр… В смысле, Гейб.

— Легко запомнить, — сказал я. — Тоже библейское имя, как и твое.

— Джебедайя — не библейское имя.

— Ладно, — сказал я. — Одно библейское, а другое — похожее на таковое. Вполне сойдет. Так в чем твоя проблема?

— Звездные цыгане.

— Ну… это проблема всего департамента, — иронически заметил я. — Какой именно аспект их неправедной жизни и деятельности тебя беспокоит?

— Вероятно, я вводил в компьютер неверные вопросы, — нахмурился он. — Я смог выискать все, что они сделали — во всяком случае отраженное в отчетах, — но никакой объективной информации не нашел. Я даже не понял, как они выглядят.

Я не удержался от улыбки:

— Теперь ты понимаешь, почему мы встретили тебя с распростертыми объятиями.

— Вы имеете в виду: никто этого не знает? — недоверчиво произнес он. — Как такое может быть? Наверняка жертвы давали их описания!