Ирина Анненкова - Мой личный чародей

— Ну что, убедилась? — хихикнул Степка. — Ты только глянь, как Дивея-то приукрасилась? И как только шея не переломится?

— Такую шею и топор не перебьет! — мрачно буркнула я. Ну вот, вновь на черный юмор потянуло! А куда, спрашивается, ещё может потянуть при виде здоровенного, с кулак, охранного артефакта, покоящегося на пышной груди надменной княгини. Толстая витая цепь, охватывающая могучую шею, самодовольно лучилась всё тем же лиловым светом.

Правда, тихонькая Валина и тут перещеголяла свою заклятую подругу-соперницу: именно на ней потрескивала от избытка магии длинная расшитая золотом накидка.

М-да… что-то мне стало не по себе от этого зрелища…. И, что "приятнее" всего, до моих собственных оберегов и амулетов мне теперь так просто не добраться — глупость, как известно, наказуема…

…или, может, всё-таки попробовать?!

Я нерешительно оглянулась на широкую лестницу. В этот момент, повинуясь невидимому знаку, разноголосое жужжание смолкло, и в наступившей тишине раздался звучный голос княгини Дивеи — старшей жены великого князя, матери наследника престола Гордяты Добромира и главы женского дома рода Твердятичей:

— Девица Веслава, невеста Светодара Радомила, сына князя Велимира, выйди к нам!

Хор женских голосов слаженно и с готовностью подхватил:

— Девица Веслава, выйди к нам!

Мы со Степкой на мгновенье замерли, уставившись друг на друга, затем кот, уже вовсю предвкушавший мой живописный забег по лестницам и переходам с задранным (для удобства!) выше колен подолом, разочарованно фыркнул и нырнул обратно под накидку. Её подкладка была сшита таким образом, что в двух местах между лоскутами ткани образовались широкие мелкие карманы, чем и не замедлил воспользоваться неугомонный кошак, решивший во что бы то ни стало поприсутствовать на запретном обряде.

Я несколько раз глубоко вздохнула, стараясь унять заколотившееся сердце, выпрямила спину, вздернула подбородок и шагнула к высоким резным дверям. У меня немедленно появилось стойкое и крайне неприятное ощущение, что в настоящий момент я совершаю очень серьезную ошибку…

И даже метательный нож, заботливо прикрепленный с помощью специальных кожаных ремешков к моей правой ноге чуть выше колена, вовсе не добавлял уверенности в своих силах.

Усилием воли я подавила малодушное, но крайне настойчивое желание удрать куда подальше и решительно распахнула тяжело скрипнувшие створки. Не стоило срывать важную церемонию — особенно, если учесть, что именно я планировала на завтра.

Тканая мутно-красная дорожка тусклым кровавым ручьем текла мне под ноги. Под взглядами десятков глаз — внимательных, равнодушных, сочувственных, злорадных, веселых, жадных, ободряющих, обиженных и просто любопытных — я медленно шла через зал, стараясь не споткнуться. Ветхая ткань всё норовила собраться под ногами предательскими складками. Кот увесистой тушкой болтался где-то у меня за спиной между платьем и накидкой, ритмично и безмолвно стукаясь о мои слегка подгибающиеся ноги.

Я не собиралась сдаваться своей слабости — насколько мне было известно, собственно обряд должен занять совсем немного времени, можно же и перетерпеть. А истерично попискивающему внутреннему голосу лучше бы и вовсе заткнуться!

В конце зловредной дорожки на небольшом возвышении меня ждали четыре женщины — три княгини, жены Велимира, и та самая древняя двоюродная бабушка, самая старшая по возрасту среди ныне живущих на свете Твердятичей. Все четверо сидели в одинаковых креслах с высокими прямыми спинками и жесткими подлокотниками: безучастная ко всему происходящему старуха и высокомерная Дивея — в середине, пергаментно-ядовитая Валина и дружелюбно улыбающаяся Смеляна — по краям. Когда я приблизилась, три великие княгини одновременно поднялись со своих мест, оставив бабулю сидеть в одиночестве. Дивея на мгновение замешкалась, подбирая юбки, быстро провела рукой по коленям, будто смахивая прилипший к ткани волосок или крошку — и прямо ко мне под ноги полетели крохотные черные песчинки.

Внезапно пол парадного покоя ощутимо дрогнул. В тот же миг накидка на моих плечах весело взбрыкнула и истошно проверещала: "Славка, дёру!", но было уже поздно. Вокруг меня вспыхнуло кольцо черного пламени…

С визгом шарахнулись в разные стороны перепуганные женщины. Я ещё успела увидеть, как расширились от ужаса малахитовые глаза Смеляны, как змеиная улыбка тронула тонкие губы Валины, и каким торжеством полыхнуло лицо надменной Дивеи. А потом черное пламя взметнулось вверх и сомкнуло свои лепестки над нашими со Степкой головами. У моих ног стала закручиваться воронка мрака — сперва медленно, затем всё быстрее и быстрее. Последнее, что я почувствовала, это то, как клубящийся вихрь начал нас затягивать — а дальше всё поглотила непроглядная чернота…

Первым ко мне вернулось обоняние. Я всё ещё барахталась в плотных потоках мглы, беспросветной, беззвучной и бесконечной, но мой нос уже начал улавливать знакомые и незнакомые запахи. Пахло сырым камнем, раскаленным железом, старым пергаментом, горячим воском и немного прелью. Чуть-чуть — тухлятиной. Остро и тонко — кристаллами каких-то минералов. К ароматам подсушенных на солнце трав — мяты, горчинника и болиголова — примешивалась едва уловимая, но от этого не менее противная вонь паленых птичьих перьев.

Затем я услышала, как тоненько и ритмично поскрипывает гусиное перо. Совсем рядом со мною кто-то старательно и азартно строчил на листе пергамента, бесцветным голосом мыча неразборчиво себе под нос. Что-то несколько раз звякнуло.

Во рту появился мерзкий привкус железа — похоже, кровь. И тут же я почувствовала нарастающую боль во всем теле, особенно в спине, лежащей на чем-то крайне твердом, холодном и негостеприимном.

И только после этого мои до этого момента крепко зажмуренные глаза распахнулись — и не увидели ничего. Там, куда меня забросила воронка черного пламени, оказалось совершенно темно. Я испуганно заморгала, попыталась повернуть голову и, не удержавшись, застонала от боли.

— Очнулась? — поинтересовался равнодушный голос, а потом велел: — Встань!

Ха! Вот интересно, как? Стиснув зубы, я перекатилась на бок и попыталась приподняться на локте с тайной надеждой разглядеть говорящего.

Бамммс! Локоть вывернулся из-под меня, и я больно и гулко приложилась головой о каменный пол, на котором лежала. Это что, тоже часть обряда??!! Что-то я не припомню таких душераздирающих подробностей. Впрочем, родни у меня было мало, и единственный раз в жизни мне довелось принимать участие в Роданице ещё при жизни родителей, в возрасте приблизительно пяти лет…