Людмила Музыка - Сын герцога

– Давненько вы у нас не появлялись,– сказал он, присаживаясь рядом.

Джай неопределенно пожал плечами в ответ и спросил:

– Что это сегодня с Крамом?

– А он вчера с новичками поспорил.

– С какими новичками?– спросил Джай, хотя уже знал о ком идет речь.

– Да с теми, что приехали с бароном. Они с нами вечером посидели. А Крам возьми и предложи ножи пошвырять, чем еще заниматься? Сначала просто так на интерес, потом на деньги. В общем, обыграл их старший нашего сержанта почти на половину месячного жалования. Причем обыграл вчистую. Вот сержант теперь на пополнении и отрывается.

– А что новички?

– Да вроде неплохие ребята, дружные,– пожал плечами Сутар.– Капитану приглянулись, говорил, если бы все так начальство уважали, у него забот вполовину меньше было бы. Кстати, вон один из них.

Джай посмотрел в сторону казармы и увидел выходящего оттуда охранника барона, самого младшего из всех, ему наврядли было больше двадцати пяти. Высокий и нескладный, он казался немного неуклюжим, но это впечатление было обманчивым. Младший сын герцога прекрасно помнил, как чужак одним плавным движением соскочил с лошади, как он едва уловимым жестом передвинул рукоять меча, и другие мелочи, очень многое говорившие об этом человеке. Охранник вышел без курки и теперь ежился от утренней прохлады. Потом он подошел к бочке с водой, умылся и провел мокрыми руками по волосам.

– Начальство уважают?– задумчиво протянул Джай.– Сейчас проверим…

Этому трюку мастер Риам научил его очень давно, еще до поездки в столицу. Вот где важно было выглядеть надменным и властным. «Это не просто игра,– говорил ему учитель,– среди придворных слишком много хороших актеров, чтобы распознать тебя под любой маской. Нет, все сложнее. Ведь в любом человеке есть доброта и жестокость, властность и простодушие, любопытство и безразличие. Все эти качества есть и у тебя. Нужно только найти их. Это не сложно, мой мальчик. Намного сложнее при этом не забывать, кто ты на самом деле». Ну что ж, учитель, спасибо за науку еще раз.

Нужно найти в себе нужные черты? Что ж, властности у сына герцога и племянника императора было хоть отбавляй, причем, властности подавляющей. Вот и Сутар уловив перемену в своем собеседнике, неожиданно замолчал и вскочил на ноги, но Джай не смотрел на него.

Его раздражал другой, стоящий всего в десяти шагах от него, раздражал, как назойливая муха, осмелившаяся побеспокоить молодого бога. И божество было недовольно.

Казалось, что чужак спиной почувствовал направленный на него взгляд. Он мгновенно повернулся, и Джай мог бы поклясться, что выражение его лица в этот момент больше всего напоминало морду собаки, которая выполняла все команды, и теперь не знает, чем вызвала неудовольствие хозяина. Вот только грозного хозяина на этот раз не оказалось, вместо него был другой: такой же сильный и властный, но не имеющий права отдавать приказы.

Охранник медленно поклонился Джаю, и когда он распрямился, его лицо снова было бесстрастным. Младший сын герцога взглядом велел ему уйти, и когда тот скрылся за дверью, он медленно стянул с себя маску. Возвращаться всегда было неприятно, потому, что властному господину, каким он был всего мгновение назад, очень не хотелось уступать место кому-то другому.

Заметив рядом с собой вытянувшегося Сутара, Джай махнул ему рукой, и тот осторожно опустился на краешек скамьи. Перемена в молодом лорде была разительной, и солдат все еще не был уверен в том, кто теперь перед ним: бывший любознательный мальчишка, или господин, чьи приказы следует исполнять беспрекословно.

– Успокойся, Сутар,– ободряюще сказал Джай.

– Да, уж милорд,– ответил ветеран,– ловко это у вас получилось.

Младший сын герцога только пожал плечами в ответ. Он очень хорошо относился к Сутару, но не собирался что-либо ему объяснять. Они поговорили еще несколько минут, а потом солдата позвал кто-то из стражников.

Поудобнее устроившись на скамье, Джай постарался вспомнить детали произошедшего разговора без слов. Властному господину, которым он был только что, было не до мелочей, зато для настоящего Джая, они были очень важны. Вот чужак повернулся, вот он медленно согнул спину… В распахнутый ворот его рубашки Джай отчетливо увидел не до конца заживший рубец, идущий по груди чужака и заканчивающийся на его шее. Оставить такой след мог только кнут.

Порка кнутом применялась к черни, поэтому считалась самой позорной из всех наказаний. Кто мог избить кнутом свободного, мало того, такого хорошо подготовленного воина?

Еще один вопрос, на который не было ответа.

Оставшаяся часть утра и почти половина дня не принесли ничего нового. Слуги занимались своими делами. Крам, наконец, смилостивился, и позволил новичкам немного передохнуть. Но потом пришел мастер Гай, и их мучения продолжились. Слуй с небольшим отрядом ускакал куда-то на восток. Джай видел, как для них выводили лошадей. В общем, замок жил своей размеренной жизнью, словно и не было никаких непонятных чужаков.

В этот раз на тренировочной площадке, где по вечерам занимался Джай, собралось много людей. Мастер Гай зачем-то привел с собой двух сержантов, а за ними увязалось несколько солдат, среди которых были и охранники барона. Потом к ним присоединились еще пара слуг. Больше всего Джая удивил приход Тереха.

Но младший сын герцога заставил себя забыть о зрителях. Он настраивался, как перед дуэлью.

Краем глаза он заметил оживление наблюдателей, и понял, что его противник уже рядом.

– Милорд,– поклонился баронет, и младший брат повторил его движение.

А Джай отстраненно отметил то, как сильно отличались эти двое, не смотря на явное внешнее сходство.

Поклон старшего баронета был легким и изящным, он словно совершал очередное танцевальное «па», не задумываясь о его значении.

Поклон его брата был таким же изящным, но на удивление серьезным. Не почтительным, или подобострастным, нет. Но для этого мальчика было очень важным движение, которое он совершал (Джай и сам не понимал, как он узнал об этом).

Джай ответил кивком и сказал:

– Не желаете ли размяться перед тренировкой, баронет.

– Если вы не против, я хотел бы взглянуть на гайны,– ответил тот.

Джай пожал плечами в ответ и кивнул Лиму, чтобы он подошел. В руках у слуги были два футляра, один из которых был знаком младшему сыну герцога до мелочей. Джай откинул крышку и всеобщий вздох восхищения напомнил ему о тех временах, когда он впервые увидел лежащие перед ним клинки.

Ему тогда было тринадцать, и они с учителем уже две декады жили при дворе. Достаточно долго, для того, чтобы понять, что большинство дворян считает его недостойным такой чести. О нет, его никто не оскорблял. Хватало одних высокомерных взглядов, или презрительно сморщенных носов, словно эти тонкие натуры вместо благоухания роз неожиданно почувствовали запах навоза. Хуже них были только подобострастно заискивающие улыбки, появляющиеся каждый раз, когда рядом с Джаем оказывался мастер Риам.