Татьяна Устименко - Принц для Сумасшедшей принцессы

– Ой-ой! – Я жмурилась и терла припухшие веки.

Мужчина снисходительно рассмеялся, но я уже узнала его вызывающе-красную бандану, полыхающую, будто пожар, и золотую серьгу в ухе. Столь неприкрыто-пижонистой внешностью обладал только один человек на всем белом свете.

– Маллер, – обрадованно вскрикнула я, сжимая темное от загара запястье пирата, – Маллер Справедливый!

– Он самый, причем готовый честью и правдой служить вашему сумасбродному высочеству! – Де Вакс приветственно сорвал свой знаменитый шарлаховый [4]платок, являя моему взору идеально выбритую макушку, и поклонился с галантностью, ничуть не уступающей навыкам какого-нибудь титулованного придворного из свиты короля Мора.

– Рады стараться, ваш-выс-во! – по-простецки гаркнули пять-шесть матросов из числа экипажа, с любопытством кучкующиеся в паре шагов от нас.

– А чего же ты меня сразу в сумасбродные-то записал? – иронично поинтересовалась я, с помощью пирата поднимаясь.

– Так это… вон оно какое дело получилось… – Из кучки моряков вальяжно выдвинулся колоритный смуглый верзила, облаченный в лимонно-желтые шелковые шаровары. (Кстати, для меня так и осталось загадкой, почему бравые ликерийские пираты всегда питают склонность к кричаще-вульгарным нарядам.) – Нам всяких пассажиров перевозить доводилось: и каторжников, и беглецов, и, прости Аола, рабов… Но ведь всегда чин чином – с берега на берег. А чтобы люди к нам вот так, сами с неба падали, – этакое чудо у нас впервые!

– Как – с неба? – Я оторопело уставилась на Маллера.

Капитан насмешливо ухмыльнулся:

– А вот так, элементарно! – Он приподнял правую руку, державшую опустевшую кружку из-под воды, подставил под нее левую и выразительно выпустил посудину, шлепнувшуюся точно в согнутую чашечкой ладонь. – Бум-с!

Я озадаченно почесала в затылке:

– Клянусь Пресветлыми богами, ничего не понимаю!

Матросы дружно заржали, довольные поистине сногсшибательной пантомимой своего вожака.

– А я вообще-то боцманом на «Марготе» служу, – продолжал бурно жестикулировать обладатель раритетных штанов, наслаждаясь оказываемым ему вниманием. – Мамукой меня кличут. Так вот, прошлой ночью накатила вдруг на нас страшная гроза. Ветер так и завывал, будто свора голодных демонов, пытаясь сорвать такелаж. И тогда наш капитан дал приказ срочно свернуть марсель [5]на грот-мачте [6]да спустить его вниз. Но только мы ослабили парус, собираясь увязать плотное полотнище, как вдруг в небе над нашими головами появилось летящее вниз тело, свалившееся прямиком в образованный марселем мягкий гамак. Мы едва успели вас подхватить…

Я растерянно прикусила губу:

– А что произошло дальше?

– Да ничего особенного. – Последнюю точку, оканчивающую невероятный рассказ, поставил сам Маллер, ненавязчиво переходя на «ты»: – Уснула ты тут же, как младенец! Точнее говоря – вырубилась. И знаешь, я взял на себя смелость снять с тебя кольчугу и обнаружил огромное кровавое пятно, расплывшееся на манишке твоей рубашки. Но раны под ним не выявилось – только нежная, свежая кожа…

Я рывком оттянула ворот рубашки и заглянула в вырез. Де Вакс говорил чистейшую правду.

– Чудо, – почти благоговейно перешептывались мореходы. – Баба к нам с неба упала – и не убилась…

– Беременная к тому же! – почти хамски добавил чей-то звонкий фальцет.

Я нервно дернула шнурок на рубашке, запахивая глубокий вырез.

– Не бойся нас, – мягко попросил меня Маллер, – мы не причиним тебе зла. И даже рубашку новую подарим, если не побрезгуешь принять с нашего плеча…

Пираты добродушно рассмеялись, и я внезапно ощутила всепоглощающее доверие, затопившее мое сердце. Я находилась среди друзей.

– Приму с благодарностью… особенно желтую. – Я игриво подмигнула Мамуке. Боцман важно приосанился.

– Открой нам всю правду, госпожа Ульрика. – Капитан просительно заглянул мне в глаза. – Уж слишком много невероятных историй, рассказывающих о тебе и твоих товарищах, ходит по всей Антее. Поговаривают, будто ты бессмертна и умеешь заращивать раны. Утверждают – ты намереваешься избавить мир от власти лжебогов и вернуть магам былую силу. Шепчутся – ты мечтаешь подарить людям свободу от лицемерных правителей и позволишь каждому жить так, как ему хочется. Правда ли это?

– Правда! – звенящим от волнения голосом искренне ответила я. – Каждый из нас имеет право на счастье, но за него нужно бороться. А посему теперь нам придется сплотиться и воевать против демоницы, несущей погибель всему живому!

Матросы восторженно завопили.

– Я тебе верю! – твердо произнес пират. – А к тому же я знаю Ланса и Огвура. Они хоть и очень необычные, но зато честные и храбрые. Да я и сам вижу – твои раны зажили самым волшебным образом, – а значит, легенды о тебе не врут…

– Маллер, мне кажется, что исцеление ран – вовсе не моя заслуга, – с долей скептицизма сообщила я, тщательно взвешивая каждое слово. – Вполне вероятно – меня спас человек, вернее, не человек, а… мертвый демон!

Де Вакс недоверчиво покачал головой:

– Вряд ли. Уж очень неправдоподобной выглядит твоя версия. Возможно, этот всесильный спаситель приснился тебе…

– Приснился?.. – Мне так не хотелось расставаться с мыслью о том, что Астор каким-то загадочным образом оказался способен вмешиваться в мою жизнь… – Нет, я с тобой не согласна. Это произошло наяву!

– Госпожа Ульрика, поверь моему опыту, – продолжал убежденно втолковывать пират, привыкший мыслить не легендами и сказками, а иными, куда более приземленными реалиями, – тебе просто повезло. Удивительная слаженность наших действий совпала во времени – и вот уже скатываемый моряками парус спасает тебе жизнь. А женщина в твоем положении всегда подвержена влиянию различных фантазий и домыслов, что является нормальным. Не терзай себя попусту: привидевшиеся тебе образы были всего лишь сном!

– Сном… – печально повторила я. – Не исключено, что ты прав… Но почему тогда я уже не в первый раз вижу неясные тени и слышу голос умершего возлюбленного?

– Мы все кого-то теряли! – быстро отвернулся мореход, но я заметила судорогу отчаяния, искривившую его худощавое лицо. Похоже, этот жизнерадостный пират тоже хлебнул лишку горя, научившись переносить его со стоической выдержкой. – Но раненую душу не так-то легко вылечить…

– Да, душа болит, а начнешь ее лечить – заболит печень! Каррамба! [7]– делая умное лицо, поддакнул Мамука, скашивая глаза в сторону выкаченного на палубу бочонка с ромом.

– Нужно прекратить затянувшееся противостояние Добра и Зла, – импульсивно выкрикнула я. – И тогда никто из нас больше не лишится любимых!

– Но как это сделать? – посветлел лицом Маллер, прогоняя гримасу отчаяния со своих мучительно закушенных губ. – Научи нас, принцесса!