Вероника Иванова - Звенья одной цепи

Она еще не приблизилась даже на десяток шагов, а мне уже стало нечем дышать, и только многолетняя привычка запоминать и мысленно проговаривать самому себе все ощущения помогла сохранить сознание достаточно ясным, чтобы понять, чего мне хочется в этот момент.

Я хотел припасть к ногам, обрисованным складками узкой юбки, коснуться губами потрепанного края подола и решиться поднять глаза, только подчиняясь велению неприступной госпожи…

Я хотел рвануть застежку на высокой груди, чтобы пуговицы брызнули во все стороны весенним дождем, вонзить пальцы в упругий зад, накрыть нежный рот таким поцелуем, от которого она первая запросила бы пощады, задрать эту проклятую юбку и…

Два желания столкнулись друг с другом, в голове что-то затрещало, взорвалось и осыпалось пеплом. Наваждение схлынуло. Да, передо мной была красивая женщина, сознающая свои возможности и отменно ими пользующаяся. Но и только. Я бы скорее и охотнее согрешил с лисичкой Нери, чем с сосудом, содержимое которого явно переливается через край. А вот все другие мужчины, оказавшиеся рядом со мной, думали иначе. Вернее, вообще не думали: на лицах, обращенных к божеству, спустившемуся на землю, читалось желание. Наверное, легко выяснилось бы, что у каждого оно было своим, если расспросить и разведать, но одинаково искажающим человеческий облик. Неужели, кроме меня, не устоял никто? Я обернулся, чтобы проверить, поддался ли мой помощник чарам искусительницы, и сразу забыл о прелестях женщины, которую должен был выставить вон из города.

Рыжий стоял неподвижно, по его лицу текли целые ручьи пота, и казалось, что черты тоже текут, ощутимо меняясь. Ржаво-карие глаза смотрели в сторону женщины, и очень напряженно, вот только ничего похожего на вожделение в них не было. Скорее наоборот, во взгляде Натти разливалась смертная тоска, словно единственная и самая заветная мечта моего помощника находилась при смерти и корчилась в судорогах. А прядь над левым ухом рыжего… Мне почудилось, или она вдруг стала совсем седой?

Нужно было хлопнуть по обмякшему плечу, разорвать оковы наваждения, помочь, защитить, но не успел я даже поднять руку, раздался вой, заставивший меня отказаться от всех прежних намерений. Вой, в котором слышалось что-то странно созвучное ржаво-карей тоске, но было намного больше ярости и боли.

Кричала женщина. Та самая красавица, сейчас вовсе не казавшаяся привлекательной, каталась по булыжникам рыночной площади, схватившись за низ живота и свившись едва ли не раковиной улитки. Каталась и выла, лихорадочно ощупывая свое тело, но никто не решался прийти ей на помощь. Понятно почему: уж слишком резким и пугающим был переход от величия к безумию. И все же из толпы раздалось робкое:

– Лекарь… Нужен лекарь!

Да, лекарь не помешает. Правда, пока он проберется через торговые ряды и займется своим делом, страдалица разобьет себе голову о камни мостовой. Конечно, такой выход устроит всех, в том числе и мою нанимательницу, но тайна обольщения останется неразгаданной. Или того хуже: сведенные с ума так и останутся помешанными, если смерть ведьмы не снимет чары.

– Я посмотрю, что с ней.

– Вы лекарь?

– Сделаю что смогу.

Для начала обхвачу ее покрепче, чтобы замедлить кружение в судорогах, и нащупаю одно местечко у основания черепа. Вот так, хорошо, теперь боли оставят красавицу на четверть часа или более. Причем вместе с сознанием, что особенно удобно, если хочешь беспрепятственно осмотреть тело.

Я осторожно уложил женщину спиной на брусчатку и потянул юбку наверх.

А ноги вполне себе. Даже не кривые. И штанишек она не носит, видимо, чтобы не тратить лишнее время на раздевание. И лобок бреет, как столичные мод… Это еще что такое?!

На белой коже виднелся уже знакомый мне рисунок. Перечеркнутый круг. Но не только он, а еще целая россыпь язвочек, тропками уходящая в промежность. И на каждой язвочке выступало что-то похожее на гной, но странного синеватого оттенка. А потом все ранки вдруг начали исчезать, на глазах затягиваясь ровной здоровой кожей. Последним в небытии растворилось родимое пятно, как две капли воды похожее на то, что я видел у Марис.

Не прошло и половины минуты, как несомненная причина мучений красавицы безвозвратно пропала. Не оставалось ничего другого, как вернуть юбку на положенное ей место и многозначительно заявить всем собравшимся:

– Ничего страшного. Ей просто нужно отдохнуть какое-то время.

По толпе прошел вздох облегчения, и только теперь ко мне и неподвижно лежащей женщине начали подходить самые смелые из зевак. Наверное, хорошо, что никто в толпе не видел странных язвочек, но с другой стороны, никто не мог подтвердить, что я все еще нахожусь в здравом рассудке, а не провалился в мир иллюзий.

Обретшая временный покой красавица вновь вернула себе власть над мужскими сердцами и всеми прочими частями тела: мигом нашлись верные поклонники, благоговейно унесшие ее с площади. А ведь еще минуту назад они стояли объятые ужасом… Любопытно. Значит, нечто, вызвавшее появление ранок на теле женщины, одновременно развеяло и чары? Правда, ненадолго, но все же. Знать бы еще, что это было такое.

Чья-то ладонь тяжело опустилась на мое плечо. Бож милостивый, я же совсем забыл… Натти! Сейчас он выглядел чуть лучше, по крайней мере, из глаз пропала та страшная тоска, и ручьи пота иссякли до капелек.

– Что с тобой?

– Да вот, нахлынуло, – неопределенно ответил рыжий.

Ну да, по-прежнему рыжий. А как же та седая прядь? Или мне все-таки померещилось? Впрочем, неудивительно. В голове до сих пор все какое-то перемешанное и взбудораженное.

– Мне нужно прилечь.

– Как скажешь. – Я подхватил Натти за талию.

– Смогу и сам дойти. У тебя ведь еще дела здесь.

Это верно. Но не менее важное дело ждет меня в гостевом доме.

– Как думаешь, удастся уговорить Марис уступить тебе кровать?

Впрочем, уговаривать никого не пришлось: когда мы добрались до трапезного зала, выяснилось, что прибоженный все еще там. Любезничает с градодержателем, и, судя по тому, что юноша ощутимо повеселел, беседа велась к обоюдному удовольствию.

Перед самым гостевым домом Натти решительно отказался от моей поддержки, до лестницы добрался без помощи, держа спину на удивление прямо, а по ступенькам поднялся намного быстрее меня. Я было подумал, что рыжий притворяется, но, когда нагнал его в коридоре, немного устыдился своих подозрений, потому что на бледном лице снова выступили капли пота, крупные и слегка мутные. К тому же, едва переступив порог комнаты, Натти чуть было не осел на пол, словно ноги, крепкие и кряжистые, больше не хотели держать своего хозяина.

– Что с тобой? – спросил я, когда кровать под рыжим протяжно заскрипела.