Джеймс Клеменс - Дар сгоревшего бога

Малыши попятились глубже в кусты. Шкурки у них были еще черными, с белыми отметинами на ушах. Полностью белым мех становился лишь у взрослых волков. Детенышам же так легче было прятаться и в логове, и в лесу.

Брант замер, затаил дыхание. Долго ждать на этом холоде невозможно. Если они бросятся бежать, догонять придется стрелами. Путь не требует большего милосердия.

Один волчонок наконец принюхался, зашевелил носом.

— Молодец, — шепнул Брант. — Узнаешь мамочку…

Второй заскулил, испуганно, недоверчиво.

Тот, что принюхивался, пополз вперед, рыча и фыркая. Второй, прижимаясь к нему, двинулся следом. Черная пуговка коснулась пальцев Бранта.

Затем храбрец отпрянул, облизал нос.

— Да, это молоко мамы, — тихонько, с подвыванием прорычал Брант. — Ей можно довериться.

Волчат, разрывавшихся между страхом и надеждой, била дрожь.

Он подался к ним, вытянул руку, чтобы лучше чуяли родной запах. Первый щенок снова отозвался рычанием.

Дольше ждать Брант не мог.

Схватил их за загривки, подтащил к себе. Теперь зарычали оба. Первый извернулся, хватил его зубами за руку, но спасла куртка. С волчатами в руках Брант выпрямился. Те вырывались, но были слишком слабы для настоящего сопротивления. Полумертвые от голода, тощие, весом не больше половины стоуна каждый.

Брант по очереди затолкал их под куртку. Придерживая одной рукой, другой застегнул крючки.

В темноте и тепле, утешенные присутствием родного существа рядом, волчата быстро успокоились. Поворочались и притихли.

Брант огляделся. И не увидел леса. В мире остался только снег, и воздух казался льдом. Однако, отвлекшись на волчат, он успокоился и сам. Сердце перестало колотиться, мысли потекли ровнее. До этого он бежал, как зверь, в слепой панике. Теперь же понял, что есть и другой способ спастись. То, что пришло с севера, гнало зверей на юг. Но ведь от урагана и затаившейся в нем смерти не обязательно убегать. Можно просто отойти с дороги…

И вместо юга Брант устремился на запад, к Ольденбруку, бросив колчан и лук. Снег был повсюду: под ногами, над головой, пар от дыхания замерзал в воздухе. Но, ведомый безошибочным чутьем, мальчик двигался прямо, как стрела, перебираясь через замерзшие ручьи и продираясь сквозь буреломы.

Время остановилось. Казалось, он идет вечно. Один шаг, другой, в непроглядной снежной круговерти. Лицо онемело, украденное ураганом, — Брант его больше не чувствовал. Он превратился в одно ходячее, из последних сил дышавшее легкое. Холод при каждом вдохе резал грудь ножом, оставляя на языке вкус крови.

Метели не было конца. Он вскинул голову к небесам, проклиная их.

На лицо упали хлопья снега. И… растаяли.

По щекам, как слезы, потекли холодные струйки воды. Что это значит, он понял не сразу.

Снег валил по-прежнему, но это был уже не проклятый ураган. А обычная метель.

Он почувствовал неимоверное облегчение.

Брант выбрался-таки из реки смерти, что текла через лес, достиг ее западного берега. И поймал себя на том, что смеется, безумно, неистово. Еще несколько шагов — и деревья расступились. Перед ним открылось озеро.

Здесь бесновался ветер, которому ничто не преграждало путь. Брант вышел, пригнувшись, на ледяные просторы. Гдето там, за снежной завесой, скрывался Ольденбрук. И, попрежнему полагаясь лишь на чутье, мальчик поплелся к невидимому городу.

Сил после противоборства с зараженным темной Милостью ураганом почти не осталось. Кашлянув в перчатку, он увидел на ней кровь. Глаза слезились. Ресницы смерзлись.

Ветер толкал и пинал его, стараясь загнать обратно в лес. Ноги тряслись. Брант стучал зубами.

Только не сдаваться…

Время снова исчезло. Он вдруг обнаружил, что стоит на месте. Давно ли? Огляделся по сторонам. Метель как будто затихала. Огни города впереди? Или заходящее солнце?

Он зашагал дальше.

Поднять ногу, поставить. Поднять другую…

Почему-то он оказался на коленях. Когда упал — не помнил.

Мир исчез в белом вихре. А может, его никогда не существовало. Брант раскашлялся, тяжело, мучительно, опершись на руку, окрасив снег кровью.

Весь дрожа, заставил себя подняться.

В снежной гуще перед ним мелькнул огонек.

Послышался голос, который не был голосом ветра.

Мерещится?.. Мальчик скинул капюшон.

— …Сюда!

Он захлопал смерзшимися ресницами.

— Эге-ей, мастер Брант! Вы где?

Спасение. Он попытался ответить, но снова закашлялся и, не удержавшись на ногах, рухнул на колени.

И все же его услышали.

— Сюда, Драл! — прокричали слева.

Брант без сил опустился на лед.

Из снежной круговерти вынырнули две темные фигуры с копьями в руках. На концах копий болтались фонари.

Великаны-близнецы.

Малфумалбайн и Дралмарфиллнир.

С огромным облегчением Брант закрыл глаза.

У его груди бились два сердца. Путь никогда не был легким.

Но был единственно верным.

— Вздор какой-то, — сказала Лианнора себе под нос. — Демоны в метели…

Утром следующего дня Брант сидел в общем зале Высокого крыла, потягивая напиток из горьких трав с согревающим алхимическим составом. Вкус его был так едок, что не спасал и мед. Из-за добавленных Милостей перед глазами все плыло. Лекарь, однако, отпустил Бранта с условием пить целебный настой каждый дневной колокол.

Дышать ему было еще больно, в груди резало, словно там застряли нерастаявшие кристаллики льда, но кашлял он уже без крови. И почти не хрипел. Пил настой второй раз, и тот потихоньку помогал. Как помогли меховые одеяла и горячие грелки, которыми лекарь обкладывал его ночь напролет. Брант почти пришел в себя.

Горячая кружка приятно согревала ладони.

В зале к этому времени собрались и остальные Длани — по приказу лорда Джессапа. Вот-вот должен был явиться сам бог Ольденбрука. Брант поведал всем о загадочной ужасной силе, которая таилась в сердце вчерашнего урагана. Но в глазах их и перешептываниях виделось и слышалось сомнение. Тем более что к утру метель кончилась, ураган ушел к югу, оставив после себя мир, заваленный снегом, да лютый мороз. Небо хмурилось. Солнце попыталось выглянуть на рассвете и тут же сдалось.

Но в остальном все было как всегда.

Обыкновенный зимний денек.

И при свете его, сколь бы скудным он ни был, плохо верилось в байки о темной Милости, которая будто бы промчалась через лес, прикрываясь снежным плащом.

— Сколько зим вы здесь провели? — скептически вопросила Лианнора, красуясь в великолепном утреннем серебристом наряде с узором из переливчатых голубых раковин.

— Эта — первая, — хрипло ответил Брант. — Нодонеетри я прожил в Чризмферри. Там холоднее, чем в Ольденбруке.

Лианнора усмехнулась.

— То городские зимы. Под защитой башен, в доме, возле теплого очага. Здесь же зимы настоящие. Необузданные.