Софья Ролдугина - Тонкий мир

Все взгляды устремились на меня, единственную Дэй-а-Натье в этой лаборатории. От смущения я залилась краской и уронила ручку под лабораторный стол.

Бездна. Не лезть же за ней, пока все смотрят? Потом опять говорить будут, что Дариэль взял в ассистентки растяпу только потому, что мы с ним друзья… или того хуже – состоим в любовной связи.

– А я слыхал, что самая едкая кислота – зависть, – произнес Холли как бы между прочим, глядя в сторону. – Она даже души человеческие разъедает, вот как.

Кто-то закашлялся. Сразу трое стали с преувеличенным вниманием разглядывать документы. Я почувствовала к Холли нечто вроде благодарности, хотя, конечно, его слова перекликались с моими мыслями лишь по случайности.

Да, зависть… А еще страх и неуверенность в себе – тоже сильные «растворители». И ревность. И боль.

Но абсолютный растворитель – это ненависть, наверное. Душу Ириано она точно разъедает, а ее брызги прожигают и Тантаэ, и меня, и Айне…

– Внимание! Всем посторонним покинуть лабораторию! Всем отойти за защитные экраны! – громко объявила Риан. Дариэль, хотя и стал шакаи-ар, «бездну» почти не ощущал, поэтому все время оставался в первом ряду наблюдателей, ближе всех к экранам. Я заняла место рядом с целителем, хотя предпочла бы выйти из лаборатории вместе с «посторонними».

Током на «бездну» уже воздействовали. Кислотами тоже. Артефакт на них никак не реагировал… Вот теперь решили попробовать абсолютные растворители.

Мне все это напоминало детскую возню в песочнице: а что, если полить куличик водой? А если маслом? А если песок с глиной намешать?

…а потом придет мама-инквизиция и надает по одному месту всем, кто изгваздался в песочке.

– Обратный отсчет!

Я напряглась, чтобы увидеть нити. Если что – дерну и отгорожу всех «колпаком». Риан тоже прикрыла глаза, концентрируясь. Меня это немного успокоило.

Если уж две королевы… ну, одна королева и одна недокоролева заботятся о безопасности – может, ничего и не случится.

Но случилось.

Сначала нам всем показалось, что опыт закончился просто пшиком, как и десятки раз до того. Поданная под давлением «игристая» кислота ударила кинжально-острой струей в один из отростков-корней «бездны», специально для этого изолированный. Камень вокруг него сразу же оплавился… а потом кислота будто впиталась в «бездну», без следа.

Отмигали положенное сигнальные лампочки. Умная аппаратура проверила на токсичность воздух в боксе. Риан просканировала пространство на вредные энергии и радиацию. Спустя положенные полчаса карантина установку начали приводить в неактивное состояние.

Тут-то и случился настоящий «пшик».

Я почти ничего не успела заметить. Просто дрогнул узор… и накрыло с головой жутким предчувствием.

Мои пальцы рванули нити, сплетая из нитей непроницаемый щит на грани возможностей, но было поздно.

Из «бездны» – из самого центра, а не из злополучного отростка – вылетел кислотный плевок. Часть растеклась по зачарованному стеклу, часть едкими каплями прожгла плитку, остальное завязло в плотном переплетении нитей – сгустившемся воздухе…

Доктор Кинга Войцик стояла к «бездне» ближе всех. И когда женщина вдруг завалилась на пол, зажимая шею и хрипя, а по полу начала медленно растекаться липкая красная лужа, никто ничего не понял.

Кроме Дэйра.

Он с нечеловеческой… и даже неэльфийской быстротой метнулся через служебную дверцу. Не размышляя и не раздумывая, будто во власти инстинктов.

Руки его окутывало свечение.

У меня сердце замерло.

Дариэль действовал так, словно находился у себя дома, в Кентал Савал. Быстрое движение вдоль ладонью вдоль тела – диагностика. Щелчок пальцами – фиксация пациента и полная остановка процессов жизнедеятельности.

Хрипы прекратились.

Потом одну руку – на лоб, другую – на горло из которого толчками льется странно тягучая кровь…

Сияние на мгновение стало ярче.

Треснули очки доктора Войцик.

Лицо Дариэля стало изумленно-неверящим.

– Неужели… получилось? – я, скорее, угадала по движению губ, чем расслышала шепот. Глаза у Дэйра стремительно темнели – расширялись зрачки.

– Получилось? – эхом выдохнула я, и целитель вскинул голову, встречаясь со мной взглядом.

Еще один щелчок пальцами, снимающий фиксацию – и Кинга Войцик начала дышать. Судорожно… но чисто, без хрипов.

Я шагнула, кажется, прямо сквозь лабораторное стекло, скользя по нитям.

…и едва успела подхватить оседающего на пол Дариэля – нет, не останавливая, но смягчая падение.

Целитель источал горячечный жар.

На то, чтобы выстроить логическую цепочку, мне потребовалось всего несколько секунд.

Дэйр использовал силу. После этого у него потемнели глаза, подскочила температура тела – и он потерял сознание.

Очевидно, исцеление спровоцировало приступ голода… то есть изначально – лавинообразное увеличение количества регенов, а голод – это симптом. Сильные шакаи-ар не могли находиться рядом с «бездной», а Акери даже потерял сознание, и это значит, что…

– Немедленно вынести Дэйра из башни! Целитель не должен находиться рядом с бездной! – выкрикнула я, вцепляясь пальцами в нити. Все равно у них нет целителей, чтобы как-то проверить мои слова…

Мир временно утратил цвета, но магия стала послушней, и у меня почти получилось создать безупречную «колыбель» для переноски.

Думаю, мама бы мной гордилась.

Люди расступались передо мной и парящим в метре над полом Дэйром. В черно-белом восприятии лица были похожи на ксерокопии. Одни и те же повторяющиеся чувства: удивление, непонимание, страх. Страх, удивление, непонимание…

У дверей я столкнулась взглядом с Ириано. Кланник смотрел на Дариэля, как на чудо света. Неужели связал воедино симптомы – температуру, цвет глаз, обморок – и понял, что целитель теперь… далеко не эльф?

Впрочем, это неважно. Распускать язык Ириано не станет, а я потом попрошу Ксиля найти пару минут для беседы с этим чересчур проницательным типом.

Я надеялась добраться с Дэйром до наших комнат… или хотя бы до первой пустой аудитории, но он пришел в себя раньше. Очнулся посреди коридора – к счастью, безлюдного, потому что шли занятия. Резко вскинулся, с шакарской небрежностью разрывая заклинание, и упал – приземлился на мыски и на пальцы рук, по-кошачьи ловко извернувшись в воздухе.

Ноги мои, казалось, получили собственную волю и сами сделали один, два… три шага назад, пока спиной я не уперлась в подоконник. Мир вновь раскрасился в цвета, и эта вновь возвращенная яркость била по глазам.

– Дэйри… – сиплым шепотом позвала я, стискивая в кулаке край свитера. Целитель поднял на меня абсолютно пустой взгляд. Зрачки превратились в два узких веретенца, надвое рассекающих темную зелень радужки. Когти на кончиках пальцев блестели сухо, металлически. – Дэйри, ты меня… слышишь?